Ласточкин хвост

– Перл Арнесон – моя мать, да, по крайней мере, юридически. Но мы не общаемся уже очень, очень давно. И я не собираюсь это менять.

– Почему? Что произошло?

Тяжелый вздох.

– Это уже не важно.

Джо узнал этот нетерпеливый тон – отец просто не хотел об этом говорить. Избавляться от болезненных воспоминаний было его способом решать проблемы. Или, в данном случае, не решать их вовсе.

– Хочешь с ней поговорить?

– Нет, я не хочу с ней разговаривать. – Нетерпение переросло в раздражение.

Джо понял, что лучше перейти к делу.

– Сейчас я в ее доме, на Стоун-Лейк-роуд. Сможешь приехать за мной завтра? – Джо понимал, что просить его приехать сегодня не стоит.

Возникло молчание, а затем отец сказал:

– Минутку.

Джо слышал, как дальше по коридору Говард что-то говорил Перл о том, что пора возвращаться домой. Другим ухом он слышал приглушенный голос отца, объясняющего что-то матери. Должно быть, он закрыл трубку ладонью.

После долгой паузы в трубке послышался треск и голос отца:

– Какой номер дома, Джо? Позвоню тебе завтра.

Джо наклонился и прочитал на карточке в центре номеронабирателя:

– Хопкинс, 4–3695.

– Значит, тот же, что и раньше.

– Наверное.

– Вот что я тебе скажу, Джо. – Отец сделал паузу, и Джо представил себе его усталое лицо и то, как он нахмурил переносицу – как всегда, когда имел дело с чем-то неприятным. – Мне нужно все обдумать. Позвоню тебе утром, и тогда поговорим.

– Хорошо.

Разочарованный, но не удивленный, Джо попрощался и повесил трубку. Через минуту в дверях появилась Перл.

– Как все прошло? – спросила она.

– Как выяснилось, я смогу уехать отсюда только завтра.

– Понятно.

– Если вы не против?

– Более чем не против. Я буду рада, если ты останешься. Как я уже говорила, у меня есть один проект, и твоя помощь мне не помешает. Это почти на все лето, и мне придется кого-нибудь нанять. Если уж платить кому-то деньги, причем немалые, то уж лучше внуку родному.

Внуку. Это слово так легко прозвучало из ее уст. Но Джо показалось странным услышать его от женщины, с которой он только что познакомился. Она посмотрела на него выжидающе, и он ответил:

– Мило, что вы подумали обо мне, но я должен возвращаться домой. У меня дела.

По правде говоря, ему не к чему было возвращаться – ни работы, ни девушки, но он не собирался в этом признаваться. Судя по ее скептическому выражению лица, она уже и так это знала. Вероятно, выпытала информацию у Линды во время их телефонного разговора. Линда знала, что нельзя грубить взрослым, даже по телефону. Если бы ей задали вопрос, она, скорее всего, ответила бы на него.

– Значит, на одну ночь, – сказала Перл наконец. – Запри дверь, когда я уйду, и чувствуй себя как дома. Одну из спален наверху, вторая дверь слева, недавно убрали, там свежее постельное белье. В остальной части дома, к сожалению, беспорядок, но это лучше, чем спать на улице.

– Постойте, вы не останетесь?

Он должен был почувствовать облегчение, что не придется оставаться с незнакомым человеком наедине, пусть даже родственником, но не почувствовал. Дом был огромным и пустующим. Будь Джо из пугливых, то подумал бы о призраках. Важнее было то, что он хотел, чтобы она осталась здесь, чтобы они могли поговорить об их с отцом размолвке. Что заставило того порвать отношения с родной матерью? Он и представить себе не мог.

– Нет, – Перл покачала головой, – я здесь больше не живу.

– Что?

– Меня вынудили съехать, – хмыкнула она. – Это долгая история. Я перепутала лекарства и попала в больницу. Потом мой врач подал заявление в округ, и началось расследование. – Последнее слово она взяла пальцами в кавычки. – Кучка проныр. Не поверишь, какая была шумиха, когда я не позволила приходящей медсестре зайти ко мне в дом. В Пулмане будто конец света настал. В конце концов я взяла инициативу в свои руки и решила переехать в Пайн-Ридж-Холлоу, где живет Говард, пока суд не назначил какого-нибудь шарлатана ограничить меня в правах.

– Так Пайн-Ридж-Холлоу – это жилой комплекс?

– Дом престарелых, – нахмурилась Перл. – Там любят, чтобы постояльцы возвращались до темноты или предупреждали заранее, если задерживаются.

Джо задумался.

– У вас будут неприятности?

– А-а, – пренебрежительно махнула рукой Перл, – у них слишком много правил, но, как ты знаешь, правила созданы для того, чтобы их нарушать. Ну и что они сделают, лишат меня пудинга на десерт?

– Перл! – позвал Говард из соседней комнаты тонким и тревожным голосом. – Нам лучше вернуться. Я уже пропустил вечерний прием лекарств.

– И они немного зациклены на лекарствах, – добавила она. – Раздают их, будто леденцы, вместе с крошечным бумажным стаканчиком с водой. Кучка скряг.

– В «Трендейле» тоже так делали, – сказал Джо, вспомнив одноразовые стаканчики, рассчитанные всего на полтора глотка. Можно подумать, от воды может случиться передозировка.

– А они следили, чтобы ты проглотил таблетку?

– Следили, да.

Перл вздохнула.

– Ненавижу это.

– Я тоже это ненавидел. – Джо встретился с ней взглядом и впервые почувствовал, что, возможно, между ними и существует родственная связь. Их сблизила выдача лекарств.

Из коридора послышалось:

– Перли!

– Мне пора, – сказала она. – Тебе здесь будет хорошо. Я приеду завтра около девяти. Если понадоблюсь, набери оператора, ее зовут Нелли. Спроси Пайн-Ридж-Холлоу, она переведет звонок. – Перл взглянула на Джо оценивающе. – Но, кажется, ты способный малый, думаю, тебе это не понадобится.

– Хорошо.

– О, и я сегодня положила немного еды в холодильник. Еще есть консервированный суп.

– Спасибо.

– Перл!

– Иду, Говард! Попридержи коней. – И Перл пошла к нему по коридору, толкая перед собой ходунки.

Глава 6

1916 год

Перл думала, что даже если доживет до ста лет, то не забудет тот день, когда Джон Лоуренс приехал к ним погостить. Она не догадывалась, что его приезд ознаменует начало конца, что жизнь ее изменится во многих отношениях, и не в лучшую сторону. Она знала лишь, что Джона Лоуренса – привлекательного молодого холостяка – привели прямо к ним на порог. И хотя она ни разу его не видела, одна мысль о нем заставляла ее дрожать от предвкушения.

Она знала всех молодых людей в их маленьком городке практически с младенчества, и они были, по сути, единственными знакомыми ей мужчинами. Перл не разрешали уезжать далеко от дома, поэтому она редко знакомилась с новыми людьми. Иногда к кому-нибудь из горожан приезжал родственник, что всегда вызывало интерес, но то, что к ним переезжал жить молодой человек, было событием, не имеющим себе равных. По ее мнению, это было самое интересное событие в Пулмане, штат Висконсин, за долгое время, возможно даже, за многие годы. В Пулмане никогда ничего не менялось к лучшему, если не считать новых постановок в театре «Победа». Перл со своими пятью младшими сестрами смотрели все фильмы по многу раз. Их старшая сестра, Элис, каждый вечер субботы играла на пианино в кинотеатре, поэтому владелец сего заведения, мистер Крамер, пускал их бесплатно, при условии, что они будут сидеть на задних рядах и вести себя очень тихо.

В день приезда Джона был как раз и день рождения близнецов. Мэй и Мод исполнилось девять лет, и они были так взволнованы, что Перл едва могла находиться с ними в одной комнате. В свои семнадцать Перл думала, что никогда не вела себя так глупо: они скакали по всей кухне, мешая Элис, которая пыталась поставить пирог в духовку. Элис была всего на полтора года старше Перл, она обладала милым нравом, но была скучна, как престарелая служанка. Из необходимости она взяла на себя ведение домашнего хозяйства после рождения маленькой Дейзи. Поначалу они думали, что их матери просто нужно время, чтобы восстановить силы, но когда малышке исполнилось шесть месяцев, мать заболела гриппом и крупом, и дальше становилось все хуже. Их любимая матушка угасала на глазах, и, в конце концов, у нее начался горячечный бред. Элис ухаживала за ней несколько недель, ежедневно приходил врач, но ничего не помогало. Несмотря на то что они видели, как она боролась и слабела, ее смерть стала для них ужасным потрясением: младшие девочки рыдали и метались по дому, отец держался стойко, но был сломлен. Долгое время в доме никто не улыбался, пока однажды они не услышали, как Элис поет Дейзи колыбельную и как малышка восторженно забулькала.