Страница 77 из 104
— Дай пройти.
— Нет, я не позволю тебе умереть.
— Мы с тобой враги же, зачем тебе заботиться о моей жизни? — подмигнул глазом Ричард.
Огюстен выпустил пар.
— Ришар, есть вещи поважнее службы.
— Не называй меня Ришаром! Сколько тебя учить! Я Ричард! — закричал брат, лицо его покраснело.
— Эх, Ришар, — вздохнул Огюстен. Офицер говорил тихим усталым голосом. Он устал от мятежа, от повстанцев, от неуправляемого брата. — И кто из нас старший, а кто младший? Ришар, пойми, ты не революционер — ты мальчишка, который не набегался с игрушечным ружьём в войнушке, поэтому и взялся за настоящее. Ты хотел назвать сына в честь Македонского, сам зовёшься Ричардом на английский лад, чтобы быть похожим на Ричарда Львиное Сердце. Ты мечтаешь о чём-то высшем, грандиозном, но жизнь идёт по другому ходу. Ты не герой, а простой мятежник и преступник. Скольких ты убил, подражая своему Львиному Сердцу, убийце людей с короной на голове?
Слова брата пролетели мимо ушей Ричарда. Кто такой этот малец, чтобы его жизни учить? Пусть молоко на губах для начала вытрет. Он поднял револьвер на брата.
— Пропусти меня.
— Не собираюсь, — в ответ направил на Ричарда пушку Огюстен. Огюстен был обескуражен. Это его тихоня-братец? — Я не позволю тебе пройти к своим смутьянам.
Ричард лукаво взглянул на брата.
— Они подождут, я сперва тебя отведу домой и хорошо выпорю, а потом запру в подвале. Я не позволю тебе погибнуть.
— Лучше смерть в бою, — Огюстен засмеялся.
Засмеялся и Ричард. Братья были так близки, их отделяли несколько метров и… поднятые револьверы. Никто не собирался стрелять, поднятая пушка всего лишь уловка, но никто не мог её опустить.
— Отойдёшь или нет? — спросил Ричард.
— Нет, я лучше убью сам тебя, а потом выстрелю в себя, — не убирал револьвера Огюстен.
Ричард даже не шелохнулся от угроз. Воцарилась тишина. Братья застыли на месте, они не хотели смерти, не хотели становиться врагами. Огюстен сжал покрепче оружия, и, собрав все силы, произнёс с поражением:
— Ты неисправим. Иди к бунтовщикам, только дай пройти мне к своим товарищам.
— Собачка спешит к хозяевам? — съехидствовал Ричард… — Нет уж, я сказал, что не позволю я брату вилять хвостиком. И я не позволю тебе умереть. Ты отправишься домой. Мне всё равно, какую ты приносил присягу. Я её не приносил. Мой брат — вот моя клятва.
Он повторял слова Огюстена. Братья менялись местами. Старший переживал за жизнь младшего, младший хотел идти воевать.
Лицо Огюстена помрачнело.
— Тогда я стреляю в тебя.
— Стреляй, — засмеялся Ричард и… схватился за грудь.
Пальцы почувствовали тёплую струящуюся кровь, дыхание замерло, в глазах потемнело.
— Брат… — прошептал Ричард, зашатался и рухнул лицом на землю.
Огюстен дрожал, револьвер выпал из его рук. Со спины доносилось встревоженное дыхание.
— Друг, как я вовремя подоспел!
Позади Огюстена стоял офицер. Он облегчённо выдохнул и опустил ружьё. Офицер повернул к себе лицом Огюстен и воскликнул:
— Друг! Тот тип хотел нажать на крючок, что ты стоял как вкопанный?! Как я вовремя подоспел!
— Это был мой брат, — прошептал Огюстен. — Ты его убил.
Он опустился на колени перед Ричардом. Его одежда и руки покрылись кровью. Огюстен закрыл брату глаза и промолвил слабым голосом:
— Зато на курки не пришлось нажимать нам. Прощай… Ричард.
========== Глава 19. Революция. Часть 5 ==========
29 июля. Полночь.
Начинался третий день великой революции. Часы только что пробили полночь. Анна сидела в захваченном повстанцами доме близ мэрии, которая перешла в руки к народу. С друзьями она рассталась. Супруги Лаванье пошли своим путём ещё 27 числа, а Ричард исчез вчера. Каким-то ветром на баррикады занесло Экене, но и он быстро испарился. Что говорить, Экене — это Экене, никогда не знаешь, что он выкинет и где окажется. А Пьера схватили солдаты. Анна не смогла выполнить обещание данное подруге — позаботится о её любимом.
Революция для неё проходила не так, как она представляла себе. Среди революционеров мало было великолепных бравых ребят, которые могли быть стать новым символом страны. Неграмотные мужчины, парни, кричащие как дикари зажигательные лозунги, непонятно что на баррикадах забыли воинственно настроенные дети. А командовали армией бывшие офицеры. Среди восставших слышалось имя мошенника Омбредье.
Ей приходилось два дня прятаться за спины братьев по идеям. Сражаться с ними наравне Анна не могла — она не могла убить противника. Анна могла быть полезной только как медик. Но профессионалом она не была, поэтому тяжело раненных спасти не удавалось.
В доме на ночь расположилось много революционеров. Кто-то высыпался, кто-то строил планы с соратниками. К Анне подошёл молодой привлекательный юноша, который охранял и защищал её все эти дни. Он не был ей знаком, но молодой человек проникся симпатией к Анне.
— Посмотри, что у меня с рукой? Я под выстрелы попал, одна пуля в окно залетела, и стёкла на меня обрушились. Порезы до сих пор болят, вот не знаю, серьёзно что-то у меня или так, царапина просто большая.
Анна взглянула на руку. Повязка была вся в крови, вена оказалась разрезанной. Анна сменила повязку и поставила жгут.
— Тебе нельзя напрягаться. Посиди лучше в убежище. Рана не очень-то страшная, но если не дашь ей зажить, то плохим дело может стать.
— А кто сражаться за меня будет? — возмутился молодой человек.
— Ты попросил оценить твоё состояние — я оценила. А дальше сам решай, — ответила Анна.
Юноша вздохнул, с доктором, пусть и желторотым, не поспоришь. Он присел на скамью к боевой подруге и заговорил:
— Странно видеть на баррикадах молодую девушку. Что тебя привело?
— Во-первых, друга хотела увести с баррикад, притащить за ухо его домой, но не получилось. Во-вторых, хочу вместе с вами построить республику.
Юноша радостно воскликнул.
— Молодец какая! А зовут тебя как?
— Аннет де Ландро. А тебя?
Анна улыбнулась. Красивый собеседник пронзительно взглянул на неё, как бы вспоминая, где он слышал это имя и фамилия, и пренебрежительно отскочил в сторону. Он тут же поднялся, не желая сидеть с подругой.
— Де Ландро? Дочь того маркиза, про которого я столько слышал? Что ты здесь забыла?
Анна хотела уже ответить, но юноша не дал ей раскрыть рот.
— Аристократам не место среди нас, строителем республики! Убирайся!
— Но я с вами! Я разделяю ваши взгляды! — закричала Анна.
— Да плевать, что ты там разделяешь! Думала, что придя на революцию с двумя парнями, мужчиной и женщиной, которые одеты по-простому, станешь одной из нас? Нет. Пошла отсюда.
Анна нахмурилась и отошла от юноши.
— Никуда я не пойду. Раз решила сражаться, то буду, — сказала она с гневом.
Молодой человек отвернулся от неё.
— Да пожалуйста. Но прикрывать тебя больше ни кто не будет. Ни я, ни другие.
Анна оглянулась, люди, слышавшие её имя, смотрели на неё с удивлением и брезгливостью. Анна не была в их глазах врагом, сторонником монархии и проклятого Карла, но перестала быть другом, сестрой и родственной душой. Один мужчина с отвращением махнул ей на дверь и скрылся в другой комнате, не желая тратить на неё время. Молодой юноша и вовсе вытер свои руки тряпкой — к ним прикасалась Анна.
Революционеры покосились на неё и занялись своими делами. Они ей показали, что маркиза им не товарищ, а дальше пусть сама выбираем — возвращение домой или смерть от пули солдат. Анне пришлось уйти.
Но, как только она вышла из дома, дверь не успела даже хлопнуть, к Анне подлетел мужчина.
— Анна Ландро ты ли это? Сколько лет, сколько зим!
От неожиданности Анна отскочила. Мужчина был ей не знаком. Одет он был, как и все революционеры, в простую рабочую одежду, но в отличие от товарищей, его голову покрывал высокий дорогой цилиндр, в центре которого красовалась яркая дыра.