Страница 73 из 104
Баррикада была полупустынна, Анна и Ричард не вернулись, Пьер тоже. Не осталось никого, кто бы связывал Экене с братом. Он остался один.
28 июля. Пять часов дня.
Время шло, на баррикаду на носилках или на руках приносили раненных, покойников. Про Пьера не было ни никаких известий. Экене просто сидел на голой земле. Революция его уже не тревожила.
— Что сидишь, а не воюешь? — крикнул на него повстанец.
— А зачем мне это?
— Тогда проваливай! Иди домой, если помогать нам не хочешь, — разозлился повстанец.
Экене не уходил. Да и куда идти? Его дом в Тинуваку, в Марселе с братом и Шарлем, но не в Париже. К кому идти? Экене не знал, где живут Пьер с Софи. Последние деньги закончились, чтобы снять гостиницу. Стучаться в дверь к Денису или другим знакомым и просить приюта у него не было ни малейшего желания. Он пообещал себе, что без Пьера не уйдёт с революции.
Встав с земли с большой неохотой, Экене стал помогать перевязывать раненых. Он решил остаться и сражаться, всё равно идти некуда.
К концу дняон вместе с другими революционерами бросил баррикаду и отправился ко дворцу Тюильри. Повстанцы не жалея ни себя ни врагов, пытаясь занять дворец. Солдаты и офицеры сражались кровожадно, не выбирая в кого они стреляют, в старика или подростка с камнем, мужчину или женщину. Долгожданное равенство наступило.
Экене стоял в стороне, безоружный, и только наблюдал. Он уже не видел разделения на своих и чужих. Экене шёл за бунтовщиками позади и не мог повернуть назад.
29 июля. Десять часов утра.
Новый день начался для Экене с того, что 5-ый и 53-ий полки перешли внезапно на сторону повстанцев. Радость не стиралась с лиц мятежников. Пожалуй, один Экене не радовался такому подкреплению. Какой толк, что войска перешли на сторону бунтовщиков? Для Экене это не имело никакой цены, Пьера они не вернут. Про брата так и не было вестей, хотя Экене расспрашивал каждого встречного о нём.
Его отряд двигался прямо на Лувр. Мятежников встретила воинственно настроенная швейцарская гвардия. Затишье в отряде, которого, впрочем, ночью и не было толком, переросло жестокую схватку. Не проходило и десяти секунд, чтобы кто-то не кричал от дикой боли, не хватался за грудь рукой и не падал на землю. Дым от оружейных выстрелов, казалось, застилает всю площадь.
Едва увернулся Экене, от пролетевшего над его головой штыка. Обезумевший от бойни солдат со вторым штыком побежал на Экене, он отгородился от него дверцей от кареты, которая валялась на земле. Озверевший солдат вонзил штык в ногу Экене, но тут ему в голову попала чья-то пуля. Он стонал от боли, кровь от солдата забрызгала ему всю одежду и лицо — в тот момент он убрал от головы дверцу.
Корчась от боли, Экене спрятался за дерево. Рана была не смертельная и даже не тяжёлая, но ему показалась, что вся жизнь проноситься у него перед глазами. Повстанцы перевязали ему ногу и остановили кровь.
— Видишь ту дорогу? — сказал один из них. — Вся армия сосредоточена возле дворца, по ней ты можешь сбежать и добраться до дома.
— Мне некуда идти, я остаюсь, — ответил Экене.
29 июля. Пять часов вечера.
У Экене оставалась только революция и революционеры. Как только он смог ступить на ногу, то взял в руки заряженное ружьё.
— Назад дороги нет, придётся, братец, принять твою сторону и начать воевать, — сказал Экене.
<tabОн не был уверен в своих силах, ведь ружьём он владел не так хорошо, как Пьер, просто драться из-за раны не смог бы в полную силу. Но назад дороги нет.
Лувр был взят, Экене сражался возле дворца Тюильри. Он смог ударить ружьём одного из солдат, второго ранил в пятку. Но правительственных войск к тому времени уже не осталось. Пока Экене отлёживался, повстанцам удалось взять Тюильри. Во дворец нахлынул народ, добивая остатки врагов.
Королевский дворец был взят. Революция торжествовала!
Экене лишь с грустной улыбкой мог смотреть на триумф повстанцев. Это не его война, он так и не получил того, за кого пошёл бороться.
Неожиданно вдали прозвучал напуганный и изумлённый голос:
— Экене, что ты здесь делаешь?
То был Шарль Барре, объятый страхом. Экене кинулся к Шарлю и обнял его. Какое счастье видеть светлого родного человека среди этой разрухи и бойни! Хвала всем алуани и Сюолуну!
— Решил присоединиться к повстанцам, — ответил Экене.
— Что ты делаешь в Париже? — воскликнул Шарль. Его лицо сменилось и он спросил. — Пьер с тобой?
— Нет, — тяжёлым голосом ответил Экене. — Он исчез.
Шарль потускнел.
— А я думал, что найду его во дворце Тюильри. Пьер бы не пропустил случая, разрушить дом ненавистной династии, — скорбным голосом прошептал он.
Тяжёлое молчание повисло между ним и Экене.
— Я был в ратуше, в подвале, куда заперли Пьера, я увидел кровь, — произнёс последний.
Шарль медленно осел. Его руки и голова задрожали.
— Вот почему меня туда не пускали. Вот почему, когда я назвал имя «Уэйт» меня повстанцы прогнали и сказали: “Ничего не знаем, несколько часов завладели ратушей, помочь вам не можем”.
— Я не знаю Пьера эта кровь или нет! Не отчаивайся! — бодро крикнул Экене, стараясь держать себя в руках. Ему было больно не меньше, чем Шарлю.
Экене, вдруг, застыл. В снующейся толпе он увидел знакомую фигуру, лицо. Нет, это был не Пьер. Кого-то взволнованно выискивала Софи Дюшен. Экене крикнул её и озадаченно спросил Шарля:
— И она на революцию пошла?
— Да, если бы не Софи, то я бы не узнал, что Пьера держат в ратуше в плену.
Девушка с радостью подбежала к мужчинам. Она была так встревожена, что даже не смогла удивиться присутствию Экене.
— Я была в ратуше. Я разговаривала с повстанцами, — переводя дыхание, воскликнула она.
Экене и Шарль накинулись на неё.
— Что тебе сказали про Пьера?
Софи печально опустила голову. Экене и Шарль в страхе замерли.
— Ничего. Не все повстанцы даже знали, что в ратуше держали его, а пленные солдаты сказали, что не трогали Пьера. “Мы не видели, как выносили из подвала трупы” — только этого я смогла добиться от повстанцев и солдат.
Шарль поднял глаза на небо и тихо вымолвил:
— Тогда нам остаётся только надеется и верить, что он жив.
========== Глава 19. Революция. Часть 2 ==========
27 июля. Семь часов вечера
До баррикады доносились выстрелы. Повстанцы прочищали ружья, готовили порох, приносили новые палки, доски, стулья, бочки — всё, что пригодиться, чтобы перекрыть улицу и спрятать свои головы, когда начнётся стрельба. Двадцать три человека трудились и готовились к битве. Эмиль и Бертина хотели тоже к ним присоединиться. Приход же сына их обрадовал, вселил ещё большую веру в победу. Но, когда он швырнул как мусор ружьё, родители смутились.
— Отец, мама, вы не понимаете, во что вы ввязываетесь, — устало проговорил Денис.
— Сын, мы взрослые люди, мы всё понимаем, — сказала Бертина.
— Тогда почему вы ведёте себя как последние дураки? — прокричал Денис — Вы не слышите крики людей, которых убивают? Которые убивают? Хотите разделить их участь? — он за мгновение вышел из себя.
— Денис, мы с мамой дома тебе объяснили всё. Демагогией заниматься больше не хотим, — буркнул Эмиль.
— Какими словами учёными заговорил, — бросил ему вслед Денис.
Эмиль, не стал тратить время на сына и пошёл к товарищам по оружию, помогать им стоить баррикаду. А Бертина осталась с Денисом. В жизни матери и сына бывало всякое, и недопонимания, и ссоры, но никогда они не ощущали себя чужими людьми, как сейчас.
— Дени, иди домой, мы с папой справимся, — ласково сказала она.
— Мама, как я уйду, если вы тут погибать решили? — тихим голос проговорил он.
— Тогда оставайся с нами, поможешь доброму делу, — улыбнулась Бертина.
Денис послушно кивнул головой и последовал за матерью. Он не собирался оставаться на баррикаде, он решил притвориться, что присоединился к революционерам, чтобы рано или поздно увести родителей из этого беспорядка. Бертина поспешила к мужу, обрадовать его. Эмиль хмуро взглянуть на сына, он не поверил внезапной перемене в сыне.