Побег

— Марани, как мы могли про плаванье забыть! Ай-ай, ты уже невеста, замуж скоро, нужно поскорее научиться плавать!

Пьер зашёл с сестрёнкой и воду и опустил её. Марани бултыхалась и пыталась добраться до другого берега самостоятельно, без помощи брата. Он довольно улыбнулся, обрадовавшись, как ловко увлёк малютку.

— Уэйт, твои мама и папа живы? — спросила барахтающаяся Марани.

— С чего ты взяла, сестрёнка! — нахмурил Пьер нос обиженно. — Просто понимаешь…

Пьер закрыл глаза и шмыгнул носом, как будто собирается заплакать, вспоминая покойных родителей. Он всегда так делал, когда его пытались расспросить соплеменники или близкие, узнать что-нибудь важное про его семью. Принять жалкий скорбный вид и тут же все отстанут. Кто же захочет причинять боль расспросами сироте?

Но Марани сама недавно стала сиротой, маленькую девочку не проводил за нос несчастное лицо брата.

— Ты не плачешь, почему глаза протираешь? — изучала Пьера Марани.

Он молчал. «Глупец, глупец, разгильдяй! Хоть бы взрослым ничего не сказанула!» — отчитывал он себя.

— Марани, пожалуйста, давай о нашей беседе никому не говорить, я тебе конфетку куплю, — протянул он.

Пьер обдумывал, как же ему отвлечь Марани, как когда-то его мама пирожками заставила Пьера забыть про купание. Вдруг Марани закричала:

— Уэйт, смотри! Брат, я плаваю!

Пока Пьер пребывал в раздумьях, Марани научилась держаться на воде без его помощи. Больше — она смогла проплыть целых полметра! Марани забыла обо всём: и о брате, и о его семье. Только гладкая вода завлекала её сейчас. Она плавала по всей реке, встревоженный Пьер не отставал от неё ни на шаг, боясь, что с сестрой может что-нибудь приключится.

— Не заплывай на середину! — прикрикнул Пьер. — А не то тебя крокодил слопает.

Марани только успокоилась:

— А мама говорила, что в этой речке крокодилы не живут.

— Там злой куогши зато вводится, говорят, что давным-давно от утащил двух непослушных девочек, — вспомнил местную страшилку Пьер, лишь бы его сестра вернулась к берегу.

Но Марани не испугалась и куогши:

— Я слышала, что папа сказал Мейкне, что это враки.

Пьер вздохнул. Этого ребёнка не проведёшь, и как он умудрился ей чуть не проболтаться?

Мальчишка от страха сгрыз почти все ногти, он больше не мог спокойно наблюдать за непослушной девчонкой. Пьер поплыл за ней и потянул к берегу. Марани закапризничала.

— На сегодня купание закончено, — строго сказал он.

Он поднял Марани на руки и посадил на берег. Пьер и самому расхотелось купаться. Он выбрался на берег, но тут заметил возле берега плавающую тину, она необычно шевелилась словно живая.

— Что это? — сказал Пьер и наклонился к воде.

Не успел ончто-то сообразить, как вдруг тина извелась, как змея, и превратилась в страшное чудище, выпрыгнувшее на берег. Оно зарычало и выпустило руки, пытаясь схватить Пьера.

— Аааа! — закричал Пьер и упал в воду.

Сквозь зелёные травянистые волосы у чудища выглядывали мальчишеские глаза и слышался громкий смех Экене. Чумазый, усердо покрытый тиной мальчишка заливался хохотом и гримасничал перепуганному другу:

— Видел бы своё лицо! Оно было такое!

И Экене перекривился, разинув рот.

Пьер поднялся и вышел на берег. Он недовольно отряхнулся от воды, в которой совсем недавно радостно брызгался, и закричал на друга:

— По-твоему смешно? Ты ребёнка до смерти испугал!

— Да, я очень сильно напугал Марани! — захохотал сильнее Экене и указал пальцем за заливающуюся от смеха девочку.

— Я тебя, заразу, сам утоплю! — грозно крикнул Пьер.

Он подбежал к Экене и толкнул его в воду, а затем и прыгнул в воду на друга. Между ребятами разразилась борьба. Мальчишки барахтались и плескались в речке, а Марани с интересом любовалась их боем и смеялась.

— Я победил! — вынырнули друзья одновременно.

Пьер и Экене переглянулись, чтобы узнать, кто же победитель и восторженно закричали:

— Победила дружба!

Соперники и грозные враги шли домой, обнявшись за плечи. Вдруг, ребята услышали крики ссоры. Они издавались и хижины любящих супругов Бохлейна и Шониириды. Друзья впервые слышали, как ругаются старейшины.

— Когда же тебе надоест возиться со зверями и птицами. Как ребёнок малый нянчишься с ними целыми днями! — сердилась Шониирида. — Ладно бы с кошками или собаками, так нет же, с крысами противными играешься! Да ещё домой их принёс! Я от страха в обморок чуть не упала, когда она мне на голове спящей залезли!

— Как можно испугаться таких милых созданий?! — недоумевал Бохлейн. — Они вовсе не противные. Этого крыса, Мохнатика, я даже под дудку танцевать научил. Говоришь, что я вечно животных в дом приношу, а сама-то… Поразвесила по всей хижине трав и цветов сушённых…

— Они лекарственные! — перебила его Шониирида.

— Штуки две лекарственные, но не больше, половину сжечь надо. Будет больше пользы!

Мальчишки разинули рты и стали слушать семейную ссору. Маленькая Марани даже подбежала к хижине и приложила ухо к двери.

— Тише, не перешёптывайтесь! — цыкнула она болтающим меж собой мальчишкам.

Но как раз Марани и услыхал Бохлейн.

— Кто у нас тут уши греет? — улыбнувшись, спросил он.

Мальчики смущённо уставились в землю. Но Бохлейна было не провести.

— Прости, — виновато проговорил Пьер. — Мы просто удивлены, ты и Шониирида, и, вдруг, ругаетесь.

Бохлейн почесал затылок:

— Да я и сам удивлён. Третий раз в жизни поругался с Шонииридой.

Ребята чуть не упали.

— Третий раз за шестьдесят лет? Это возможно?

— Получается, что да, — спокойно ответил старейшина.

Экене, не веря, мотал головой.

— Я с сестрой Мейкной часов пять от силы могу не ругаться, а вы только три раза за всю жизнь. — Скажи, Бохлейн, пожалуйста, как сделать, чтобы не ругаться с ней, — с неприкрытой мольбой обратился Пьер.

Бохлейн слегка засмеялся:

— Очень просто. Не раздувай ссору, а просто помолчи, тогда сестре надоест пилить тебя. Или же тихо и спокойно просто соглашайся с ней.

— Я пытался, но она всё равно с поводом и без повода обвиняет во всех проблемах и ругает меня. — погрустнел Пьер.

— Тогда найди причину, по которой она злиться на тебя, и попытайся поговорить с сестрой об этом. И не вини сестру пока не узнаешь причины, быть может, ты сам во всём виноват, — сказал Бохлейн.

Экене непонимающе взглянул на старейшину. О какой причине он говорит? Да Мейкна с поводом и без повода не даёт ему, Экене, шагу ступить! Как изменится, недоумевал он? Это же невозможно: взять и измениться. А поговорить спокойно с Мейкной ну никак нельзя. Как только дело касается его, тут же ворчания, нравоучения или крики!

— Приятель, не грусти! — задорно проговорил Бохлейн и поднял его поникшую голову. — Смотри, к тебе младшая сестричка бежит.

Вернувшихся от реки мальчиков встречала маленькая Мики, она соскучилась по братьям и сестре и не могла усидеть дома.

— Уэйт меня плавать научил! Теперь давай ты учись! — похвасталась Марани.

— Ух ты! — обрадовалась Мики и обняла старшего брата. — Уэйт, и меня научи плавать!

Пьер поднял её на руки и поцеловал её в кудрявую головку.

— Давай завтра, Мики. Я сегодня устал. Но тебя сегодня Экене может поучить!

Экене гордо кивнул сестрёнке. Мики испуганно покосилась на брата и тихо прошептала Пьеру.

— Нет, я боюсь с тобой идти на речку, лучше Уэйт меня научит.

Экене ловко, но осторожно взял из рук Пьера сестру. Она была тяжёлой, но он, ничего не боясь, подбросил её в воздух и поймал.

— Не трусь. Я не кусаюсь!

И Экене снова подбросил её. Вдруг, на его ухо опустилась рука отца. Сердитый Тейю выхватил дочь и потянул сына за ухо домой.

— Экене, чем ты думаешь? А если бы Мики упала! Ты сам ребёнок, мало того, что Мики для тебя тяжёлая, так ты ещё и подбрасываешь её! Учить плавать вздумал! — перевёл тему Тейю. — Никогда!

Тейю не просто рассерчал, он разгневался, сколько проблем с этим Экене? Но сын и сам готов был разозлиться. Даже сестрёнку поучить не даёт, зануда! Экене вбежал в дом и присел к маме, вот кто раздобрит папу.