Страница 10 из 65
Взял точно такую же “Мотороллу”. Старая вполне устраивала, зачем от добра добро искать? Теперь надо отзвониться, на завтра насчет встреч договориться.
– Гомен-насаи, могу услышать Кимура-сенсей? Это Тэкеши-сан беспокоит… Спасибо, господин директор, у меня все хорошо. Я бы хотел зайти в школу, встретиться с вами. Узнать, не осталось ли у меня долгов по учебе и что нужно подготовить для следующего учебного года. Когда это удобно сделать? В два часа? Аригато гозаймасу, я обязательно буду. Спокойной ночи.
Так, здесь все нормально, голос у директора вроде довольный. Теперь второй абонент.
– Гомен-насаи, Мураками-сан. Это Тэкеши-сан, вам удобно говорить?
– Разумеется! Рад тебя услышать. Уже домой отпустили?
– Да, сегодня из больницы выписали, теперь вот за продуктами пошел.
– Это очень хорошо… Слушай, Тэкеши-сан, а ты не можешь ко мне подъехать? Я как раз в офисе сейчас. Нужно бы кое-какие вопросы обсудить.
– А не поздно для вас? – мельком смотрю на часы. Седьмой час вечера. Мне, в принципе, без разницы. Дурной собаке и сто верст не крюк. Но клерки в это время обычно уже по домам разгребаются. И только Дэйки Мураками радеет о благе абэноши.
– Нормально. Как раз с тобой пообщаюсь и буду собираться.
– Я понял. Постараюсь за полчаса управиться и подъехать. Вроде пробок больших пока нет.
– Отлично. Я предупрежу охрану, чтобы пропустили. И, не удивляйся, если рядом посторонних увидишь. Нас уже какой день разные неадекваты осаждают. Просто не обращай на них внимание.
Как интересно. Неадекваты – это с плакатиками “долой колдунов” или что-то посерьезнее? Но заинтриговал меня любитель дорогих костюмов.
– Понял, буду.
К микроавтобусу подходим, когда Гото с Сузуму уже закончили распихивать еду и пиво. Заметив меня, парень с модной прической протягивает деньги:
– Вот, уложились.
Демонстрирую в ответ кулак:
– Как дам больно, Горо-сан! Слушай, меня попросили в союз Микоками подъехать. Можно тебя еще поднапрячь или такси лучше искать?
– А теперь я тебе дам больно, наглый бусу! Значит, тебя по телевизору показывают, а мы кучей завидуем. Поехали вместе, ничего твоей рыбе в холодильнике не сделается.
– Тогда давай грузиться. Высадишь нас рядом с храмом и подальше припаркуешься, чтобы неприятностей не было. Зато с лучших мест будешь любоваться представлением.
– Биту дать? У меня есть.
Я смотрю на Масаюки, тот кивает. Раз нельзя мечом тыкать публично, то и дубина подойдет.
– Давай. Если сломаем, новую тебе подарю.
– Адрес знаешь?
Еще бы я его не знал.
Рядом с храмом, где квартировал союз Микоками, было немноголюдно. По бокам от каменной лестнице стояло человек десять, болтавших между собой. Мужчины и женщины, в основном молодого возраста. Никаких тебе манифестацией, пикетов или еще каких идиотов. Странно, я думал, тут уже факельные шествия проводят. Хотя, если власти дело взяли под контроль и заявили, что безобразия нарушать больше не позволят, то законопослушные граждане должны успокоиться и бытовыми проблемами заняться. А кто с головой не дружит, те обычно по ночам на мотоциклах гоняют или саке в парках пьют и песни горланят.
Поднявшись по пяти истертым ступеням, успел услышать долетевшее сбоку: “Это же Тэкеши Исии! Сам Исии!”. Но поздно, братцы, мы уже заходим. На дверях подтянутый молодой человек в форме, с поклоном открывает двери. Я кланяюсь в ответ, топаю в сторону кабинета Мураками. Слева важно вышагивает Масаюки с битой на правом плече. Справа топает похожий на ожившую скалу Нобору. Водитель дубинку не демонстрирует, он просто подавляет размерами и взглядом флегматичного каннибала.
Постучавшись, оставляю парней снаружи, сам захожу внутрь:
– Конбанва, Мураками-сан. Рад вас видеть.
– Конбанва, Тэкеши-сан. Присаживайся… Чай будешь? Только что заварил.
Кто бы мог подумать – какого-то паршивого выгоревшего абэноши будет поить чаем столь уважаемый человек.
– Не откажусь. Первый ужин уже закончился, до второго надо домой еще добраться.
– Держи чашку. Вот здесь у меня тайяки, моти и аманатто.
О, конфетки, печенье и прочие сладости. Это я люблю.
Через пять минут приступаем к беседе:
– Я бы хотел узнать, оставят ли меня в союзе или исключат. После инцидента врачи заявили, что я выгорел. И сам чувствую, что не могу фокусами заниматься. Господин Сакамото не теряет пока надежду, но результаты будут известны только через год или два.
– Если господин профессор что-то обещает, то сделает. Сакамото-сан – лучший специалист по болезням одаренных, – кивает Дэйки. – Что касается членства, то здесь все просто. Любой абэноши, вступивший в союз, остается в нем навсегда. Конечно, если только сам не захочет покинуть его ряды. Кстати, за членство надо платить взносы. Одна йена в год. Я тебе забыл в прошлый раз про это сказать.
– А вперед можно?
– Разумеется.
Порывшись в кармане, добываю мелочь и отсчитываю сотню. Высыпаю на блюдце монетки. Как я понимаю – это исключительно для статуса. Но все же интересуюсь:
– Какие-нибудь пожертвования или еще что-нибудь нужно? Чтобы подтвердить статус?
– Нет. Хотя здесь есть тонкий момент. Если ты достиг большого ранга и начал обучать начинающих одаренных, это приветствуется. Если ты занимаешься общественной деятельностью, то это одобряется. Главная задача союза – показать простым людям, что мы не монстры. Мы – граждане Ниппон и помогаем соседям сделать жизнь лучше.
– Я как раз хочу молодежный клуб открыть и участвовать в программе волонтеров для пожарных, скорой помощи и больниц.
– Более чем достаточно. Деньги – это для гайдзинов. Американцы и другие таким образом откупаются, изображая благотворительность. Мы же ценим настоящие дела.
– Понял. Тогда, что вас беспокоит, ради чего мы встретились лично?
Хозяин кабинета протягивает мне газету:
– Проблема в том, что кто-то попытался использовать ситуацию, чтобы столкнуть лбами абэноши и простых людей. Первые сутки, пока полиция разбиралась в случившемся, появилось много версий перестрелки. Сам понимаешь – такой инцидент для Токио из ряда вон. Да и для страны в целом.
Просматриваю заголовки. А фотку явно выдернули из личного дела в школе, я на ней похож на цыпленка-переростка. Интересно, кто сумел? Вроде бумаги для внутреннего пользования. Ну и понаписано в сглаженных формулировках “доколе, как власти позволили, что нам делать, кто пролюбил все полимеры”. Писаки…
– Понял. Но у меня официальный документ из имперской канцелярии: ни ко мне, ни к моему оябуну у властей претензий нет. Дураков-наркоманов при задержании прибили, проблему выявили и гнойник зачистили. Так что – большая часть вопросов к китайцам, которые умудрились на чужой территории столь громко обделаться.
Дэйки облегченно выдыхает. Похоже – весь союз держали подвешенным за яйца. Исключительно в целях профилактики.
– Отличная новость. Я подумаю, может завтра с утра выступлю с официальным заявлением.
– Я не против… Кстати, насчет журналистов. Это они рядом болтаются? Вроде узнали меня, когда входил.
– Они, все просят прокомментировать… Подожди, тебя узнали? – Поднявшись, Мураками выглядывает в окно и чертыхается: – Слетелись, падальщики.
Выглядываю. Да, у ступеней уже человек сорок, изображают броуновское движение, пытаясь выбрать место получше. Даже телевизионщики нарисовались, камеру устанавливают.
– Если хочешь, я скажу им пару ласковых. Думаю, после этого отстанут.
– Не перегнешь палку? – косится на меня Дэйки.
– Нет, я буду максимально вежлив. И “засуньте себе микрофон в одно место” попрошу с улыбкой… Не беспокойся, Мураками-сан, все будет красиво.
Выцепив симпатичную печенюшку, отправляю ее в рот, допиваю чай и топаю на выход. Дэйки двигает за мной, с трудом пытаясь спрятать нарастающее беспокойство.
В коридоре объявляю парням: