Страница 6 из 21
Но монета ему за это капнет! А деньги Белка любил. Это он людей ненавидел, а вот лорины – его маленькая слабость. Цвет, звук… даже вкус. Его прелесть!
Хотя за эту деревню больше двух монет и не дадут. Но хоть так… все приятно.
И забегая вперед – примерно так и сложилось. Это в красивых сказках герой спасает девицу ДО использования, или случается землетрясение, благодаря которому девица бежит, или в нее влюбляется главный злодей.
А в жизни…
В жизни все проще и печальнее.
Бордель.
Клиент с интересными пристрастиями.
А потом – люк в подвале, который выходил прямиком на реку. Тела там исчезали совершенно бесследно. Разве что рыбы расплодилось…
Но ее там давно и щедро подкармливали. Так что… в деревне Монику никто не искал и не ждал, а в городе и искать-то было уже некому. Комару и его подручным в очередной раз все сошло с рук.
Мия прошла по улице.
Шаг она тоже подделывала под семенящую походочку Моники. Вот и нужный ей дом. Ключи.
Собаки…
Собаки послушно заскулили, поджали хвосты и удрали в дальнюю часть сада. И как их потом выгонять прикажете?
Ладно, разберемся… кусок мяса вон взять, позвать, кинуть – и побегут как миленькие.
– Явилась? – встретила ее недовольным голосом тетка Моники. – Давай живо, тебя посуда ждет не переждет…
Мия молча кивнула и направилась к большому чану с замоченной в нем посудой. Да, вот такие обязанности были у Моники.
Мыть, чистить, убираться… тетка готовила, девчонка скребла все, на что взгляд упадет.
Тетка продолжала ворчать:
– Ишь ты, раскрасилась… учти – в подоле принесешь, так выкину взашей…
Мия не обращала внимания на ворчание. Она послушно оттерла посуду, потом перемыла кучу овощей, перечистила их на завтра…
Тетка отвязалась и замолчала.
Мия коснулась снотворного в кармане и подумала, что – увы. Ничего у нее не получится. Дядя хотел, конечно, без лишнего шума, но – как? Как вы это себе представляете?
В доме около десятка человек. Слуги, конюхи, псарь, сам хозяин… и все они будут есть или пить что-то одно и то же? Вряд ли.
Один способ усыпить всех окружающих у Мии был. Лютня. Но до нее еще добраться, на ней еще поиграть всласть, да и засыпают только те, кто слышит музыку. Тоже… она что – Крысолов из известной сказки?
Чтобы идти по дому, а все вокруг засыпали и засыпали?
Ладно, Крысолов за собой людей выманивал. Но ему ж и легче было! Он на дудочке играл! А вы поиграйте на лютне – в движении? Посмотрим, какой у вас кошачий концерт получится!
Так что Мия послушно мыла, терла и ждала ночи.
И дождалась.
Конечно, спать пришлось на кухне, рядом с теткой. На узенькой лежанке, на матрасе, который по толщине мог поспорить с листом бумаги. Уснуть на таком?
Настолько Мия не устала, право слово.
Пришлось просто лежать бревном и ждать, пока уснет тетка. Вот та захрапела почти мгновенно. Мия поднялась.
Сейчас она выйдет во двор… да, надо кусок мяса с собой прихватить, вот оно, замариновано на завтра…
Девушка подошла к столу. Аккуратно достала нужное…
– Моника?
Тетка подняла голову. То ли от прохлады, Мия-то встала, а воздух холодный, одеяло тонкое, они, считай, друг о друга грелись. То ли Мия чем неосторожно брякнула…
Женщина еще ничего не видела, еще не понимала, что происходит, но далеко ли до шума?
Считай – пара секунд.
Тесак, которым резали мясо, словно сам собой оказался в руках у девушки. Движение, удар…
Мия целилась по шее, по шее и попала. А с перерезанным горлом, если что – не слишком-то и поговоришь. Не крикнешь, не поднимешь тревогу. Только вот и все остальное…
Кровь хлынула потоком. Голова женщины откинулась назад, в разрезе показалось что-то белое, влажно хлюпнуло… и нет. Сразу человек, которого так ранили, не умирает…
С бандитом было иначе, там Мия не видела, не смотрела. А вот здесь…
Убежать никуда не получится. И отвернуться тоже почему-то нельзя. И… эта женщина ничего плохого ей не сделала, она просто жила, работала, любила свою племянницу, а Мия… Мия ее…
Зрелище было настолько омерзительное, что девушка сначала проблевалась в углу, а потом опомнилась. И поняла, что личина с нее сползла, словно снег с крыши.
Так… вернуть на место.
Никто из дядиных подручных ее в настоящем облике не видел – и не надо. Даже туда, где лежала Моника, Мия пришла уже с частичными изменениями. Не тот цвет волос, не те глаза…
Дядя знает, и этого достаточно. Остальным уж точно ни к чему.
Тесак валялся рядом с убитой.
Мия вдохнула, выдохнула… вот сейчас ее затрясло. Бросить бы все, убежать…
Энцо.
Девочки.
Дядя…
Убежать-то можно. А вот что им дальше делать?
Если сейчас она сломается, если сейчас закричит, побежит… кстати – куда? С ней все равно все будет кончено. Она УЖЕ убийца, она уже заслуживает казни. Она уже преступила закон.
Ее не защитят. Единственный, кому она нужна, – ее дядя. И от него сейчас они все зависят. И она, и брат, и сестры. От его доброй воли.
Мысль о близких сработала не хуже любой нюхательной соли. Девушка резко провела ладонями по лицу, словно стирая что-то грязное, заставляя себя не думать, не помнить, вытащила тот самый кусок мяса, отворила кухонную дверь и вышла. Собаки сначала шарахнулись, потом почуяли мясо, заскулили… псарь уже спал. Вот и ладненько. Мия спокойно, никого не встретив, дошла до калитки, отворила ее – и выкинула туда мясо. И отошла подальше. В направлении псов.
Собачья логика была проста.
Здесь – гадкое и страшное существо. Которое даже не человек.
Там – вкусное мясо. И воля!
Какой пес не мечтает хоть раз удрать? И всласть поноситься, где захочется?
Тем более что…
Подручные Комара отлично видели и как открывается калитка, и как вылетает на улицу мясо, и…
– Выпускай! – махнул рукой один из них.
Идеальное средство. Течная сучка.
Через десять минут ни в саду особняка Дуранте, ни в его окрестностях не осталось ни одной собаки. А мужчины серыми тенями заходили в калитку, скользили дальше, к особняку…
От Моники отлично было известно и сколько слуг в доме, и кто где ночует… Белка все выспросил. Прикинулся влюбленным ревнивцем, ну девка и повелась. Чего б нет?
А ты где спишь? А по ночам к тебе никто не пристает? А то небось у вас там и слуги, и стража, и конюхи… Моника разболтала и то, чего не знала.
Серые тени зашли в конюшню.
Серые тени зашли в дом.
В людскую, где спали слуги…
В покои, в которых жил дан Джанмария Дуранте…
Единственное место, в котором правки не требовалось, – это кухня. Жаль, но резня все же состоялась. Не оставлять же живых свидетелей?
Джакомо (а он зашел в числе первых) на кухне выговаривал Мии:
– Ты не могла их усыпить?
– Я дана вообще не видела, конюхи на кухне не появлялись, эта дура вышла к любимому после ужина, – отрезала Мия. – Если б ДО – другой вопрос, за общим ужином можно и снотворное подсыпать. А так – нереально.
– Грязно получилось, – вздохнул Джакомо. – Тихо, но грязно.
Мия равнодушно пожала плечами. Вот уж этот вопрос ее не волновал.
– Возьмите да особняк подожгите. И все.
Джакомо кивнул.
Понятно, они так и сделают. Идея хорошая… но сколько ж добра тут сгорит! Хотя самое ценное они заберут.
– Ты отсюда что хочешь взять? Может, какие побрякушки? Или еще что?
– Нефритовые серьги, если найдутся, – тут же напомнила Мия.
– Обязательно. Не в счет твоей доли добычи, обещаю. А еще?
Мия качнула головой:
– Я бы в библиотеке порылась, пока есть время. А так – неинтересно.
– Пока – есть. Комар людей сюда отрядил, выносить много чего будем.
И выносили.
Тащили мешками, тащили сумками и тюками… первым делом в сумки отправились драгоценности. Дана Дуранте сразу убивать не стали. Связали и сейчас аккуратно допрашивали. Аккуратно – не в том смысле, что его берегли. Чего с будущим трупом церемониться? У дана уже и ухо отвалилось, и несколько пальцев…