Демоны пустыни

Количеству? Мы же там сотнями их укладывали. А Высший? Сколько стоит его голова? Хтоническим елдаком меня по лбу, почему я вообще не знал об оплате? Видимо мой рот распахивается в немом вопросе, вижу как светящаяся башка кивает:

— Да, все верно, это очень много денег. Прошу за мной.

Солнце быстро закатывается за дома на горизонте, погружая город в сумерки.

Я иду за Пантелеевым, как зомби. Еще и Панаевский говорил о контрибуции, целом состоянии. Отличная новость! За то, что моя шкура в постоянной опасности, оказывается неплохо платят. Думаю, больше чем неплохо.

Дом встречает меня тишиной и пустотой. Не понял, а где шарики, хлопушки и качание на руках? Куда все вечно деваются?

— Господин! — меня выбегает встречать только Слава. — Вы вернулись, слава богам!

В ее глазах искренняя радость, а улыбка делает и без того милое личико просто очаровательным.

— Вы что-нибудь желаете? — девушка хлопотливо оглядывается.

— Не надо ничего, спасибо, — тоже отвечаю ей улыбкой. — А где все?

— Так в угодьях охотничьих, на Волге, каникулы же. А великий князь по делам уехал. Велел… Просил никуда не выходить, — смущенно говорит управляющая.

Сразу хочется пуститься во все тяжкие, но я и сам хочу поговорить с дедом. Например, о своем банковском счете. Старших слушаться, безусловно, нужно. Когда они адекватно объясняют зачем.

Я еще раз заверяю Славу, что ни в чем не нуждаюсь. Кроме, пожалуй, одного, но с этим я и сам справлюсь. Комнаты, как и весь особняк, кажутся слишком большими и просторными. Но я с особым удовольствием, не торопясь, иду в спальню.

В душе я провожу, кажется, не меньше часа. Выскребаю песок из всех мыслимых и немыслимых мест. Пыль словно въелась в кожу, смываясь особенно долго. Выхожу распаренный, румяный и довольный.

В самолете я отлично выспался, но постель все равно меня манит. Огромная, чистая и благоухающая. И мягкая. Разбегаюсь, чтобы нырнуть в ее недра. И тут в дверь настойчиво стучат.

Я застываю нелепой фигурой с руками в разные стороны. Хтонь, есть тут у каких-нибудь богов дар невидимости? Вот бы мне такую способность… Бац и нет меня. Боги молчат, а стук повторяется.

Вздыхаю и крайне неохотно иду открывать. Со скорбным лицом уставляюсь в пустоту. Привычной беспокойной рожи братца нет. Он же остался в пустыне.

Опускаю голову. Передо мной мелкий пацан, посыльный. Взъерошенный и запыхавшийся.

— Вас тама внизу ожидают, господин! — радостно сообщает он.

— Кто? — оттягиваю я момент, как могу.

— Из императорского дворца, какой-то очень важный господин, — пацан понижает голос, заговорщицки втягивая голову в плечи.

— Скоро буду, — я захлопываю дверь.

И прислоняюсь к ней лбом, тихо ругаясь. Ну вот и пришли за мной. Я то надеялся, что мне дадут хоть какое-то время. А теперь, если сам император «попросит», как я ему откажу?

Воспримет все на свой счет, обидится и позовет еще какого-нибудь отпрыска Панаевских. И здравствуйте, карающие когти кровавой богини Мафдет.

В общем, пока я переодеваюсь, привожу в порядок внешний вид и спускаюсь, накручиваю себя знатно. На улице меня ожидает уже знакомый мужчина. Выправка, парадная форма и цепкий неодобрительный взгляд. Ну а сейчас я то что не так надел?

Даже пиджак через руку перекинул, не впихиваться же в него в такую теплую погоду? Но мне приходится это сделать и даже застегнуться. Взгляд мужика тут же добреет и он молча указывает на автомобиль.

Мы едем всего пятнадцать минут и я едва успеваю полюбоваться на мирный город. Нева поблескивает отражениями огней, их рассекают катера и лодки. По набережной неторопливо прогуливаются люди, чайки носятся над водой.

Я опускаю стекло, игнорируя недовольный взгляд моего сопровождающего. И полной грудью вдыхаю прохладный вечерний воздух.

Меня привозят к тому же проезду у дальней стороны площади. Ведут коридорами со стоящими на страже замершими вояками. Распахивают передо мной створки высоких дверей.

— Ваше императорское величество, — склоняюсь я на пару секунд.

Картина очень знакомая. Тот же кабинет, по меркам дворца, весьма скромный. За окном тихий город. На столе перед императором папка. Теперь, правда, гораздо толще. Да и сам правитель выглядит иначе.

Снова уставшим, но сейчас его измученность особенно бросается в глаза. Мне его даже становится жаль. Мне то что, демонов поистреблял и домой. С нюансами своими, не без этого. А ему теперь все это разгребать…

Он жестом указывает мне садиться и потирает виски. Мне кажется, что в его золотых волосах появились седые проблески.

— Игорь Белаторский, Белый волчонок, — он стучит пальцами по бумагам. — У меня к вам, молодой человек, просьба.

Ну вот, как я и думал. Интересно, что бывает с теми, кто его просьбы не выполняет?

— Просьба или задание? — сам не понимаю, откуда столько наглости берется.

Император позволяет себе легкую усмешку. Так, намек на нее, одними уголками губ. Но взгляд его тут же снова становится серьезным.

— Задание. И просьба в том числе. Знаю, что с вами уже говорили, так что не удивлен таким вопросом. Они умеют убеждать, такова их задача, поставленная ради безопасности империи. Но я, в отличии от них, скажу как есть.

Я даже чуть вперед поддаюсь. Неужели кто-то мне прямо скажет, что происходит? Без мутных угроз и тощих подачек? Разумовский награждает меня еще одной усмешкой:

— Ситуация такова. Ваши родители пропали, будучи на задании. Очень тайном, как вы можете и сами догадаться. Связи с ними нет, а жрицы… Жрицы говорят, что они живы. Конечно, мы отправили на Север специалистов в таких делах. И те вернулись ни с чем. Ни слухов, ни догадок. Никто не чинил им препятствий, а напрямую спросить о людях, которых не должно быть там, сами понимаете — невозможно.

Родители, Север? От резкой перемены в висках стреляет.

Мне очень хочется задать ему много вопросов. Наверняка же там должна быть целая сеть агентов, мы же соседи, хоть и вроде союзники. Не может же быть такого, что никто ничего не видел и не слышал.

Но я молчу. Сомневаюсь, что во внешней разведке работаю люди глупее меня.

— Поиск? — догадываюсь я.

— И не только. У вас, молодой человек, в достатке интересных умений. Вы можете увидеть то, что другим не под силу. И не привлечь при этом лишнего внимания.

Вот тут я чуть не хрюкаю, но сдерживаюсь. Я то его не привлекаю, оно само меня находит. Но к чему он ведет, я уже понимаю.

— Честно вам признаюсь, я хотел отправить вашего брата, у него есть необходимый опыт. Но нет нужной в такой ситуации силы и легенды. Вы молодой аристократ из великого рода, и успели принять участие в паре скандальных историй. Пусть ваш род известен своей службой империи, но вы…

— Молодой, — заканчиваю я за ним, сдержавшись от неприличного продолжения.

— Верно, молодой и вспыльчивый. И на этом можно сыграть. Безусловно, ваш приезд на Север будет подозрителен, учитывая все обстоятельства, — он замолкает на миг, словно хочет что-то добавить, но передумывает. — Но от вас что-то скрыть будет сложнее. А я надеюсь и вовсе невозможно.

Нормальная тут эксплуатация детского труда. А я еще туземцев жалел. Ладно, я не ребенок, а здоровый лоб. И звучит все логично. И понятно, что император дает мне главный мотив — родителей.

Жаль только, что я этим не проникся. Мне не плевать на них, но я их даже толком не видел и воспылать сыновней любовью как-то не успел. Уверен, император не поймет мое равнодушие, а значит придется изображать рвение спасать их без раздумий.

Хтонь, вот такую ловушку я предугадать не мог. Я хмурюсь, тереблю край пиджака, поправляю воротник рубашки.

— И, прежде чем перейти к обсуждению деталей, я должен сказать еще кое-что. Но сначала взять с вас слово молчать о том, что вы услышите.

Странно, что не сразу по приходу. Мне тут уже выдали пару гостайн. Я, конечно, соглашаюсь и произношу клятву. Наши силы переплетаются, закрепляя слова.