Демоны пустыни

— Ну, тогда пошли, — заглядываю за другую сторону койки и нахожу там одежду.

— Куда? — с опаской замирает Олег, склонившись над полом.

— Отмечать наше спасение, куда же еще! — оптимистично заявляю я.

Шальная мысль свалить куда подальше у меня промелькнула. Тут, в Александрии, можно затеряться. Выбраться будет нелегко, но возможно. Думаю, и брат бы помог. Да вот только бежать без плана, денег и неизвестно куда — плохая идея.

Сначала мне нужно добраться до столицы и душевно побеседовать с дедом. Затем с Упуаутом, уже повежливее конечно. А потом уже принимать такое решение. И то, стать беглецом — последний вариант.

И пока нас всех не прихватили за задницы, нужно хотя бы насладиться победой. К демонам вопросы, тайны и очередные загадки. Мы выжили не для того, чтобы снова страдать.

Но, похоже, для этого мы и выжили. Чтобы страдать. Голова раскалывается, словно с нее срезают слой за слоем. Острым таким и горячим лезвием. У, хтонь, что за пойло нам подсунул мой брат…

Вспоминаю Яра, как он до хруста сжал меня в могучих объятьях. Молча и без обычной усмешки. А потом я его попросил об услуге. А дальше… Помню друзей, все шло отлично, мы пили за всеобщее здоровье. Похоже, персонально за каждого на этой базе.

Открыть глаза для меня задача посложнее, чем выжить среди демонов. Во рту пустыня и травяной привкус. Воды, надо воды.

И тут я распахиваю глаза очень быстро. Но моей груди лежит чья-то рука. Твою ж… Две женские руки, с обеих сторон. И ноги. Слишком много ног для одной. Я рассматриваю в полумраке девушек, что сопят мне в шею.

Ну конечно, эллинки. Те самые, которые зажали меня и чего-то хотели. И память услужливо вырывает отрывки ночи, подсовывая их мне. Ох ты ж… Ну, Каритский, получишь ты у меня. Конечно же это была его идея.

Я оглядываюсь. Палатка не наша, но кроме нас тут никого нет, к счастью. Кажется, я всех сам разогнал. И я же накидал по центру одеял и простыней, устроив нам это царское ложе. А потом… Нет, нет, что было в пустыне, останется в пустыне.

Придя к такому выводу, я осторожно выпутываюсь из сплетения тел. Девушки спят крепко, улыбаясь. Ну хоть это хорошо. Потом поговорим, а пока надо вернуться к своим. Одежда раскидана по всему периметру главной сцены. Долго ищу штаны и нахожу под самым потолком.

Застегиваюсь я уже на ходу, вываливаясь из палатки. Уже рассвело, до общего подъема, похоже, совсем немного времени. Бегу мимо рядов однообразных шатров.

Все друзья на месте и спят, кроме Саши. Не сомневаюсь, что рыжий тоже где-то там. А может и эти были. Вот как мы расходились — не помню совсем. Олег нас первое время пытался отрезвлять, но потом напоили и его.

Сигнал подъема вызывает дружные стоны и шевеления. Наша палатка оживает, парни поднимаются с закрытыми глазами, на автомате шаря в поисках одежды. Я прикладываюсь к бутылке с водой, шумно глотая волшебную жидкость.

— Ну что, пустынные лисы, проснулись? — слышу за спиной бодрый голос командира.

Я поворачиваюсь к нему с довольной улыбкой, уже готовый крепко обнять. Но моя улыбка сползает, как только вижу его лицо. Слишком серьезное и озадаченное, даже для него.

— Все на выход, вас срочно вызывают к командованию, — говорит старлей, сжимая губы.

Глава 28

Даже если какой-то местный хмель и оставался в наших головах, от тона командира он моментально выветривается.

— Что случилось? — спрашиваю я, забыв про бутылку и поливая себя водой.

— Мне не сказали, — признается старлей и сплевывает, отвернувшись. — Велели привести всех, и срочно. Так что быстро приводите себя в порядок и бегом.

Сказать проще, чем сделать. Головная боль усиливается от попыток думать, что значит срочный вызов, еще до завтрака. Олег, наш спаситель, подходит к каждому по очереди и избавляет от похмельного синдрома.

Вот это полезный друг, я понимаю. К демонам воскрешение, вот за какую способность действительно памятник надо ставить. Нет, все, больше никаких гулянок. Только спорт, здоровый сон и правильное питание.

Мы все с облегчением благодарим целителя. Утренняя пробежка, уже привычная, теперь воспринимается тревожно. Бежим — куда, зачем, за что? У административного здания стоит машина. Неприлично дорогая и слишком чистая. Среди базы, покрытой слоем бурой пыли, ее яркий синий цвет режет глаз.

— Ну, удачи, ребятки, — тепло напутствует нас командир и уходит.

Мы какое-то время смотрим ему вслед. Хороший все таки мужик, прав был Кристо. У меня чувство, что мы больше не увидимся. И я буду скучать по его матерку, солнечному прищуру и даже нелецеприятным выражениям в наш адрес.

До меня только сейчас доходит, что назвал нас не дрищами, а пустынными лисами. Мы что, теперь пустынники? Я переглядываюсь с друзьями и, судя по их улыбкам, они думают о том же.

Только вот рано мы радуемся. Вряд ли нас с утра пораньше хвалить позвали.

Ожидают нас двое, как из одного яйца вылупились. Неуместные среди пустыни черные костюмы, начищенные до блеска туфли. И даже маникюр у этих мужиков идеальный. Я смотрю на потрескавшуюся кожу на своих руках и раздолбанные ногти.

— Доброе утро! — жизнерадостно здоровается один, а второй отступает за его спину. — У нас для вас отличные новости, вы летите домой.

— Но… — начинает говорит рыжий и осекается, понимая, что возражать ему не хочется.

— Для вас уже подготовлен самолет, спецрейс, прямо отсюда, из Александрии. Нам дали разрешение на срочный вылет. Совсем небольшое окно, пока позволяют погодные условия.

— В смысле, прямо сейчас? — у Богдана громко урчит в животе. — Но мы даже не позавтракали.

— Вас обязательно накормят на борту. И ваши вещи доставят туда же.

— Почему такая срочность? — спрашиваю я, прищуриваясь.

Не нравятся они мне. И что нас увозят вот так, без предупреждения. Хотя догадываюсь, почему.

— Это приказ его императорского величества, у нас распоряжение доставить домой княжичей великих родов, — важным тоном сообщает тот, что стоит позади.

Не подумать, не возразить нам не дают. Подгоняют приближающейся бурей, усаживают в машину и отвозят в аэропорт. Я сильно сомневаюсь в правдоподобности небольшого погодного окна. Небо ясное и ветра нет. А о приближении бури на базе говорят заранее, обсуждая в красках кто и куда этот песок, хм, любил.

Я только сообщаю Яру, что мы срочно вылетаем. «Ну это было логично предположить. Держись, братец, трясти будут так, что в ушах затрещит» — успокаивает меня он в ответ.

Самолет наш небольшой, но комфортный. Не пожалели для княжичей хорошую птичку. Просторные удобные и мягкие кресла, обтянутый светлой кожей салон. Видимо, на таких и привык летать Каристкий, который сразу же успокаивается, зайдя внутрь.

— Ну наконец-то, — делает вид, что ворчит он и устраивается в кресле, вытянув ноги и зажмурившись от удовольствия.

Нас, как и обещали, кормят вкусно и досыта. Взлет опять меня будоражит и я замираю у окна, наблюдая, как стремительно уносится вдаль пустыня. Кондиционер в салоне тут же смывает память о духоте, вездесущем песке и вечном пекле. Мы круто заваливаемся на бок, поворачивая к морю.

Во рту снова пересыхает, но хоть тело болит приятно. В голове и яйцах звенящая пустота. Если второе меня полностью устраивает, то с первым надо что-то делать. И я крепко засыпаю до самого приземления.

Будит меня встряска и торможение многотонной железной машины. В ушах заложило, похоже, прямо во сне. Изображаю рыбину, избавляясь от неприятного ощущения.

Встречает на взлетной полосе нас целый кортеж. Совершенно одинаковых неприметных автомобилей. У трапа переминается с ноги на ногу низенькая суетливая дамочка.

Очки в тонкой оправе, прилизанная прическа, строгое платье, облегающее немного пухлую фигуру. И добродушные ямочки на щеках. Только вот глаза холодные, а в руках она нервно мнет какие-то бумаги.

— Господа! Княжичи, — добавляет дама. — Прошу вас по машинам.