Демоны пустыни

Пустынников сносит дальше, протаскивая несколько метров. Одаренные держатся лучше, но мы все оказываемся оглушенными на полу. Мне в плечо впивается что-то острое и это чувство помогает не отрубиться от удара.

Хаос давит и душит, вжимает в камень так, что трещат кости и мышцы в попытках противостоять. Доспех вминает в меня сразу же и я перебрасываю всю силу на простую защиту.

Даже голову не повернуть и в моем поле зрения небольшой участок перед алтарем. Там лежат паладины, Ольга и Богдан. Вижу как Покровский, покраснев от натуги, призывает силу. Та аж искрится, но хаос смывает ее, размазывая по стенам.

Светлячок! У нас осталось два артефакта. Только бы хоть немного ослабить давление и пошевелиться.

Демон приближается медленно, плащ волочится по присыпанному песком полу. И какое-то время слышно только это шуршание. Он склоняется над Разумовской, водит головой, словно принюхиваясь.

— Ммм, какой подарок богов. Кровь недостижимого, покровителя царей, — довольно произносит он и протягивает руку. — Она прекрасно подойдет для ритуала призыва.

Рукав задирается, открывая клубы мрака. Хаос бурлит и начинает приобретать очертания руки. За секунду на моих глазах он материализуется в нечто, похожее на человека. В тенях капюшона появляется профиль, с острым носом и широким подбородком. И глаза — совершенно белые, с кровавым росчерком вместо зрачка.

Он тянется и тянется, не торопясь, к принцессе. В ее широко распахнутых карих глазах застывает ужас. И никто ничего не может сделать. Паладины что-то бормочут, но их бог явно не отвечает.

Сука, даже пальцем не пошевелить! Символы, вечно голодные и жадные до хаоса, не могут пробиться сквозь его силу. Включаю режим берсерка и направляю эту ярость в символы. Они начинают мельтешить, вгрызаясь в давящую пелену мрака.

Мне удается перевернуться на живот и застонать.

— А ну, — рычу я в пол, не в силах поднять голову, — оставь ее в покое, мразь!

Цепляюсь за стыки камней на полу и подтягиваю себя. Ползу я очень угрожающе, ничего не скажешь. От шумных выдохов песок разлетается в стороны. Чтобы увидеть, что происходит, приходится положить голову на бок.

Отвлекающий маневр удался, Высший приближается ко мне, наклоняется и хватает меня за плечо, поворачивая. Его длинные тощие пальцы сжимаются, впиваясь в ключицу, и я не сдерживаю стон боли.

— Какая замечательная ночь, — говорит он, осматривая меня белесыми глазами. — Откуда же в тебе столько разных сил, человек? Давно я не вкушал дара недр земли и огня. С тебя и начну.

Хаос бросается ко мне, перетекая по руке демона. Меня пронзает острая боль, выгибая и поднимая тело. Сила стремительно уходит, пожираемая тварью. Красные нити начинают рваться, обрывками улетая в пасть демона. И я ору.

Ну вот кто меня за язык тянул? Но за его спиной я вижу шевеление, Разумовская пытается подняться. Видимо, чтобы высосать жизнь из меня, ему все таки пришлось немного ослабить давление.

— Светлячок… — хриплю я ей.

Громче не могу, но этого достаточно. Богдан и паладины тоже оживают. Где остальные, я не вижу. Ольга садится на колени, упираясь головой в пол, шарит по карманам. Да давай быстрее!

Узкие потрескавшиеся губы демона расплываются в улыбке. Ну ты еще облизываться начни. Я из последних сил стараюсь удержать утекающий к нему поток, но получается все хуже и хуже.

Боковым зрением замечаю вспышки и тут все поглощает яркий свет. Глаза я закрыть опять не успеваю. Рука отцепляется от моего плеча и пропадает. Все пропадает в этом ослепительном сиянии сил.

Отступает и давление, я упираюсь руками, поднимая непослушное тело. Становится очень тихо и тепло. Тихо? Почему так тихо? Свет, усилившись, исчезает.

Высший демон стоит перед нами, усмехаясь. И силы вокруг него стало больше. Твою ж мать, мы, что его сейчас подкормили?

— Неплохо, люди, неплохо. И очень глупо, но попытка храбрая.

Он начинает поднимать руку и тут Ольга кидается к нему, совершая какой-то безумный прыжок. В полете она призывает серебристое сияние. Оно широкими лентами оплетает ее тело, уплотняясь в доспех.

Из-за ее спины вырастают два огромных крыла, она взмахивает ими, поднимаясь в воздух и кидается разъяренной птицей вниз. Я от шока матерюсь на наследницу императорского рода, благо она не слышит.

Паладины вспыхивают лампочками и тоже бросаются на врага. Богдан не отстает, в его руке зажат последний артефакт. Мы бьем одновременно. Всем, что есть. Приглушаю зрение, чтобы не ослепнуть от всплесков сил.

Эратская снова бьет кровавой стеной и падает без сознания. Игнат опутывает демона какой-то липкой паутиной. Тварь вздрагивает, отступает на шаг. Еще один.

— Еще немного! — кричу и усиляюсь. — Добивайте!

Я прощупываю его в поисках хоть малейшей бреши. Тело демона покрыто толстой кожей, похожей на броню прямо из силы. Но я слышу — в его груди бьется сердце. Слишком спокойно бьется.

Высший делает еще шаг назад. А потом вдруг резко вскидывает руку, втыкая ее в грудь паладина. Рука без усилий вскрывает плоть и демон, прокручивая кисть, вырывает святоше сердце, отталкивая.

Меркарс с выражением искреннего удивления падает замертво. Белло кричит и бросается к товарищу. А я понимаю, что вот теперь нам точно тот самый, пушной. Тварь просто играется с нами.

Демон хватает Разумовскую за шею, легко удерживая над землей. Она бьется об него крыльями, но без толку, тот даже не морщится. Богдан, рассвирипев, бьет демона в морду, усилив кулак свечением.

— Нет! — я пытаюсь его остановить, но поздно.

Хренов влюбленный герой! Высший от удара только чуть наклоняет голову, но глаза его темнеют. Он свободной рукой отталкивает Покровского, вскрывая тому живот.

Здоровяк оседает на пол, из его раскрывшейся руки выпадает артефакт и катится прямо ко мне. Ольга пытается уже не отбиться, а вырваться и улететь, но демон не выпускает добычу. Хаос впивается в принцессу, ломая той крылья.

По залу разносится звенящий крик боли, а я смотрю на бесполезный Светлячок. Высший питается силой и направлять ее в него не просто бесполезно, а еще и вредно. Я, стараясь не смотреть на Богдана и кровавое месиво на его теле, быстро оглядываюсь.

Пустынники вырублены, надеюсь что не насмерть. Но в любом случае они сейчас не помогут. Володя отключился от первого же удара. Целитель ползет на трясущихся руках к Покровскому. Времени останавливать и его у меня нет.

Игнат на пределе, еле светится. Рыжий отрешенно сидит у дальней стены, его приложило головой — на шее много крови. Я перехватываю перепуганный взгляд Панаевского. А вот твоя сила, младшенький, может и сработать.

Хватаю артефакт и бегу к нему. Он отшатывается, но я ловлю за рубашку.

— Один шанс, Глеб, — я киваю на обмякшую Ольгу. — Защитить императорский род.

Спасти принцессу, это конечно святое. Но я думаю и о том, что после нее очередь дойдет до нас всех. Панаевский издает какой-то писк, но встряхивается.

— Мне не пробиться через его защиту, никак, — едва слышно произносит он.

— Пробьемся! Атакуем вместе! Давай, соберись! — я уже ору, не скрываясь.

Высший на нас пока не обращает внимания, мы для него не угроза. У наследницы влекущей его императорской крови силы много, но ее надолго не хватит. Немного взбадриваю Глеба порцией звериной ярости.

Только бы сработал артефакт. Концентрируюсь на нем, запуская силу. Только одну силу — тлеющих символов ифритов. Отделить их сейчас несложно, остальные на исходе и не сопротивляются.

Артефакт нагревается, обжигая ладонь. Я ору «давай!» и мы бьем одновременно. Символы загораются, превращаясь в лаву, а сила Панаевского переплетается с ними. Я удерживаю ее, пока не время для атаки, опять впустую уйдет.

Горящие символы влетают в Высшего и он издает звук, похожий на удивленный вскрик. Ага, получай, скотина! Я то знаю, как они прожигают шкуру. Любую шкуру.

Перед глазами мутнеет от перерасхода сил, но я со злобным оскалом наблюдаю, как символы вплавляются, погружаются в плоть демона. Пробивают защиту. И отпуская силу Панаевского.