Демоны пустыни

Да вот как же можно понятными словами сказать так, что ничего не понятно? Намтару соглашается, что полная хрень, а я трясу головой.

— Так, что я делать должен?

— Тебе надо идти в Дименхор.

Они с бабкой родственники что ли? И этот туда же. Куда я, мать их, уйду с базы? Боюсь, что после этой истории с похищением туземцами, меня и в патруль больше не отправят. И вообще…

— Мне — не надо. Уважаемый…

— Адапа.

— Уважаемый Адапа, либо вы мне человеческим языком сейчас объясните, зачем мне куда-то идти, либо я пойду сам, но в другую сторону.

Я уверенно машу рукой в стороны базы и вздрагиваю. Поиск работает, символы на стенах больше не поглощают мою силу.

«Игнат, прием! Ты меня слышишь?».

«Великая девятка! Слышу!» — доносится приглушенный взволнованный ответ Вяземского — «Ты в порядке? Живой? Ну то есть живой, это понятно. Я не мог до тебя достучаться несколько часов. И мы уже думали прорываться…».

«Я в порядке, живой и относительно здоровый. Оставить прорываться, я вернусь. Отбой».

— Это, — я показываю на стены, — какая-то защита была? Вы ее сняли?

«Сняли! Ну ты пень, белобрысый. Они бы тут эти каменюки скребли до конца миров, чтобы снять!» — ухахатывается дух.

— Сильный дух может поделиться и своими умениями, — важно сообщает старик. — Так что теперь мы перед тобой почти беззащитны. Надеюсь ты не будешь этим пользоваться. Впрочем, здесь ты и не сможешь. Намтару не позволит.

Ну хоть одна хорошая и понятная новость. Получил немного чужой магии. «Хренушки тебе без закуски, а не магии! Пока девок не увижу, ничего не получишь!».

Внезапно снаружи, как будильник, раздается птичья трель.

— И не советую тебе рассказывать кому-либо о том, что произошло, — старик поднимает вверх руку, привлекая мое внимание и указывает на мои татуировки на руках. — Смешение стольких сил в одном человеке вызовет лишь много ненужных вопросов. А ответить на них ты не сможешь. Понимаешь?

Я киваю. Ничего я уже не понимаю. Напихали в меня каких-то сил, а толку от них? Объяснить, конечно же, это уже слишком просто. Значит, буду выяснять опытным путем, как обычно.

Но на что он намекает, яснее неба. Если меня только из-за одного родового персонального дара загребут спецслужбы, то что и говорить про загадочные символы ифритов и не менее загадочную силу этого народа.

Как бы этот пазл загадочности меня самого не пришиб. Теперь еще с голосовым помощником в голове… Намтару, к счастью, замолкает, дав немного подумать.

— То есть все это, — я неопределенно машу рукой на стены. — Было для того, чтобы вселить в меня какого-то ненорм…, простите, сильного духа и сказать, что мне надо в Дименхор?

— То есть все это, — передразнивает он. — Нужно было, чтобы помочь тебе выжить, нетерпеливый мальчишка. Потом придешь и спасибо скажешь. А теперь тебе пора. Твои друзья, боюсь, еще более нетерпеливые.

Небо снаружи уже начинает светлеть. Вроде незаметно, но вот уже видны изгибы скал, можно разобрать карабкающиеся по ним чахлые кустики. Надо поторопиться, чтобы успеть вернуться до восхода солнца.

Я хоть и отправил сообщение, что со мной все в порядке, но уверен, обещание свое Гриша выполнит. Меня ведь могли и заставить, в конце концов. А с него станется пол деревни положить, а потом вопросы задавать.

Сопровождение обратно мне выделяют совсем скромное — троицу безоружных коротышек. Мне хочется у них спросить, бесполезны ли теперь и их плевательницы против меня. Но поверхностное внутреннее исследование вводит меня в молчаливый ступор.

Перед глазами рябит и я даже спотыкаюсь, чуть не улетев лицом в каменную ступеньку. В последний момент успеваю выставить руки, ободрав ладони. Но боли не замечаю.

Моя сила, такое привычное, уютное и белое сияние, преобразилась. Через нее нитями проходит чужеродная, буро-песчаная. Словно пронизывает венами в непрекращающемся движении.

Но самая странная вещь происходит, когда я поднимаюсь и призываю силу в руки. На эту новую смесь реагируют символы, скрытые татуировками. Тлеющий узор призраком отрывается от кожи и пульсирует. К ним начинает притягиваться нечто, настолько незаметное глазу, что вижу только слабое искажение картинки, как от горячего воздуха.

Я завороженно чуть ускоряю поток и меня сносит на землю, вырубив на пару секунд.

— Эй! Эй! Ты чего? — трясет меня один из туземцев, приводя в чувства.

Сморщенная рожа аж разглаживается от удивления. Еще бы я знал, чего это я прилечь решил.

«Еще меня психованным называешь. Хватит играться, дай поспать» — недовольно ворчит дух в моей офигевшей башке.

— Устал я чего-то… — рассеянно отвечаю проводнику и припускаю бегом.

Небо светлеет уже быстрее и заметнее. Бодрости в теле после короткой отключки прибавляется столько, что готов до самой базы пробежать. Туземцы чуть отстают, слышу только позади их довольный смех.

Дыхалка сдает только на окраине деревни. Я встаю отдышаться, опираясь на ноги. Да и наша команда бегунов вызовет ненужные мысли. Со стороны это выглядит так, что они меня по пустыне гоняют.

Все целы и на месте. Вяземский дрыхнет, подложив под голову рюкзак со снаряжением. Молчун молчаливо целится в одну сторону, Гриша в другую. Едва завидев меня, оцепление тут же опускает оружие и бесшумно растворяется.

Остаются только мои сопровождающие.

— Ты цел? — с заметным облегчением выдыхает пустынник. — Куда тебя водили?

— Да развалины какие-то показывали, хрен знает где, — я машу рукой совсем в другую сторону. — Чего-то лепетали, да я не разобрал ни слова. Чего хотели так и не понял.

Гриша смотрит на меня с явным подозрением.

— Этот идиот чуть нам не испортил этот, памятник архитектурный! — вдруг вопит один из туземцев. — Никакого уважения к истории! Мы выгнали из него злого духа, а он на алтарь нассал! С вас пять коз, за ущерб!

Я от возмущения чуть ему в рожу не даю, но вовремя спохватываюсь. Только застываю с поднятыми бровями:

— Чего он сказал? — сквозь зубы спрашиваю пустынника.

— Говорит, идите с миром, восвояси, — усмехается Гриша и отвечает на туземском: — Ты не наглей, я из пятерых ваших коз сделаю и скажу, что так и было.

Они еще обмениваются угрозами, но мы расстаемся на мирной ноте. Туземец посылает нас к демонам, а пустынник их. И только отъехав от деревни, он берется за рацию.

— Ну я им устрою, — ворчит Гриша.

— Подожди, не надо, — останавливаю его я, пытаясь сообразить почему. — Они ничего мне не сделали, как и обещали. Ну потрясли там травами каким-то, что-то спели. Ерунда.

— Угроза смертью и похищение одного из нас — ерунда? Ты, Белаторский, там не падал, случаем? Я в любом случае обо всем доложу. Пусть там начальство решает, что им за эту ерунду прилетит.

Мне отчего-то даже жаль становится туземцев. Как в джип сел, сразу злость вся отпускает. Странные они ребята, и сила у них странная. Нельзя же геноцид редких видов устраивать…

«Харе драматизировать, нагнал печаль-тоску, поспать не даешь. Все нормально с саггигами будет. Пока ваши лопухи очухаются, их уже и след пропадает» — сонно ворчит Намтару.

Я ему сразу верю и успокаиваюсь. Или это он там нужные нервные окончания возбудил? В любом случае, мне становится лучше. И даже бешеную скачку по дорогам переношу нормально.

На базе нас таскают по командирам, которым мы повторяем одну и ту же историю. У них она совсем незамысловатая — всю ночь были в осаде. А я просто прогулялся по пустыне, смотрел достопримечательности, поучаствовал в аутентичном обряде.

Друзьям, так и не узнавшим о моих ночных приключениях, я коротко сообщаю, что вернулся и иду спать. До обеда дали мне такую возможность.

Но на обеде, кажется, опять вся база в курсе. В меня тыкают пальцами и шушукаются, но никто не решается подойти. С такой хмурой рожей я сижу. Но друзей это не останавливает и они забрасывают меня вопросами.

Приходится снова повторять свою экскурсионную сказку.

— Эх, хотел бы я тоже попасть в тот патруль… — мечтает Володя, проигнорировав часть про пекло, тряску и ароматы.