Демоны пустыни

Через пару часов я проклинаю то, что назвал подарком судьбы. И демоны с ним, с запахом. Он ничто по сравнению с дорогами, по которым мы едем. Они даже не раздолбаны. Просто такое чувство, что их нет. Только намек в виде отличия по цвету.

Пейзажи вокруг унылые и скорбные. Чахлые деревца, голые скалы, плешивые кустарники. Мы постоянно едем в облаке мельчайшей пыли и лицо сразу же покрывается шершавой красноватой коркой.

Задача у нас простая. Приехать в деревню, побродить там, проверить, что все в порядке и поехать к следующей. Местные все, как на подбор, одинаковые. Низкорослые, худые и сморщенные от солнца, как финики. Замотанные с ног до головы в тряпки, когда-то бывшими разноцветными.

Только один раз вижу настоящего здоровяка. До нашего Богдана ему, конечно, полдеревни сожрать надо. Но на контрасте выглядит богатырем. Он оказывается старостой то ли этого поселения, то ли вообще всех деревушек в округе. Он что-то живо рассказывает Жукоеду, а тот лишь изредка посмеивается.

Язык этих местных мы не понимаем. Как объясняет нам пустынник, в Константинополе обучают только языку кочевников, которые живут в самой пустыне. А он тут уже несколько лет, так что сам выучил.

После наступления темноты немного легчает, жара спадает. Но дороги лучше, увы, не становятся. Мы едем без остановки уже довольно долго, от болтанки шея готова сломаться окончательно.

— Скоро встанем на ночь, почти приехали, — утешает Гриша, поворачиваясь к нам. — Дежурство по два часа, по двое. Один ваш, один наш, меняемся через одного. Этот пусть в первую и последнюю идет.

Этот, то есть Игнат, с виду совсем плох. Бледность заметна даже под слоем грязи на лице. Он периодически шипит сквозь зубы, но на вопросы о самочувствии отвечает, что в порядке.

— Те, которые тут живут, самые странные, но принимают нас без проблем, — пустынник кивает на огни впереди. — Встанем перед деревней, там овраг, с другой стороны обрыв, удобная позиция.

Я пытаюсь разглядеть наше ночное пристанище, но из-за тряски огни сливаются и плывут. Мне уже плевать и на туземцев, и на то, где придется спать. Только бы вылезти наконец из машины.

Размещаемся мы на небольшом пятачке, явно уже натоптанном предыдущими стоянками. От деревни нас отделяет хлипкий забор из каких-то палок и сушеных листьев. В пол роста высотой, он скорее для того, чтобы не разбежалась живность. А живность, судя по ароматам и тихому блеянию, тут имеется.

Пустынники смотрят на нас сочувственно и дают пятнадцать минут отдыха. Игнат садится прямо на землю, со стоном снимая ботинки. Бедняга, оказывается, стер себе ноги до кровавых волдырей.

Я вижу движение у забора. Местные гуськом выходят из открывшегося прохода, полукругом окружая нас.

— Поздороваться вышли, — слышу хмыканье позади.

Что-то слишком напряженные позы и недоброжелательные лица у этой делегации. Ну да ладно, может тут так принято. Я делаю шаг к ним, широко улыбаясь.

Два десятка людей хором ахают, дружно отступая назад. Половина ощеривается копьями, а другая — подносит ко рту какие-то длинные дудки и целится в меня.

Вот хтонь! Тут что, улыбаться нельзя? Я поднимаю руки, показывая, что безоружен. Делаю небольшой шаг назад, а они вперед, за мной.

— Эээ, командир, — тихо зову я. — Чего это они?

— Странно… — слышу его задумчивое сплевывание и приближающиеся шаги.

Гриша встает рядом и что-то спрашивает у местных. По низкорослой толпе проходит гул, затем один из них выступает вперед и что-то быстро и злобно лепечет, яростно тыкая копьем в мою сторону.

— Чего они говорят? — шепчу ему я, мне все меньше и меньше нравится тон говорящего.

Пустынник морщится, отмахиваясь и продолжает напряженно вслушиваться. На его лице появляется недоумение, рука его дергается к автомату и он переводит:

— Говорят, что ты злой дух, который пришел всех убить. И они убьют тебя первыми…

Глава 13

— Они меня точно ни с кем не перепутали? — зачем-то уточняю я, хотя и сам по их недружелюбным рожам вижу — в своем выборе они вполне уверены.

— Да подожди ты, — отмахивается Гриша и обеими руками берется за автомат, демонстрируя его местным.

Их переговоры продолжаются уже на повышенных тонах. И не зная языка можно понять — идет взаимный обмен угрозами. Гриша усиленно машет в сторону базы, говорящий в противоположную. А туземцы тем временем окружают нас уже со всех сторон.

Вяземский поднимается и подходит, озираясь. Молчун тоже приближается и встает спиной к нам, вскинув оружие.

В прохладе ночи внезапно становится жарко. Я вижу, что все собравшиеся тут местные обладают силой. Не похожей ни на что, виденное мной до этого. Они светятся словно изнутри, приглушенное красное сияние подсвечивает смуглую кожу.

— Ерунда какая-то, — подводит итог переговоров пустынник, но оружие не опускает. — Я половину слов не очень хорошо понимаю, что-то там с духами и прочие сугубо местные верования. Но… — он вытягивает шею, опять вслушиваясь в трескотню переговорщика. — Да, вроде убивать не собираются.

Понятно, трудности перевода.

— А чего тогда целиться не перестают?

— Говорят, что тебя заберут. А нас не тронут, если не будем сопротивляться.

— Куда заберут? — я глупо моргаю, слабо понимая, что от меня и где, надо туземцам.

— Туда, — Гриша машет в сторону пустыни. — Говорят, что вернешься, если… выживешь. Ничего не понимаю. Никогда они не были агрессивными.

— Так, и что делать будем?

Он тянется к рации и плотный ряд местных неодобрительно рычит, переводя часть орудий на пустынника. Понятно, вызвать подкрепление не получится.

— Так то, — он чешет голову, — уложить с этими палками их не проблема. Проблема в других, с трубками. В них иглы с ядом желтых скорпионов, «крадущихся убийц». Одна царапина и верная смерть. И их слишком много. Связаться с базой можешь?

Я конечно рад, что он так спокоен, но твою ж мать! С сожалением смотрю туда, где по моим представлениям находится база. Скучно в патруле, как же.

Пытаюсь достучаться до команды, но это словно в глубокий колодец орать. Уходит в пустоту и затихает где-то далеко.

«Ты меня слышишь?» — обращаюсь к Вяземскому. Он вздрагивает и смотрит на меня. Значит, связь есть. Пускаю поиск и не успеваю отправить подальше, туземцы угрожающе рычат на меня. Чувствуют, похоже, дальнобойные штуки.

Мотаю головой:

— Не могу. Ладно. Они не собираются меня убивать, только хотят куда-то отвести. Зачем? И почему там есть шанс не выжить тогда?

— Там, — снова взмах в пустыню, — живет какой-то, хм, старец, мудрец. Не понимаю я этого слова. Человек, короче говоря. И они должны привести тебя, то есть злого духа. Ну или не злого, но что-то связанное с другими мирами. Или загробным миром…

Пресвятые ежики, так они меня спалили? Задрипанные мелкие туземцы в забытых богами землях вычислили попаданца на раз. А что, если они там собираются обряд экзорцизма проводить?

Я осматриваю нашу позицию: окружены, численное преимущество не на нашей стороне, эти еще, с трубками. Устали уже наверняка, вот вздохнет кто-то…

— Ну, выбора у нас особо нет, получается. Только как я их пойму, ты со мной пойдешь?

— Наотрез отказываются кого-то еще с собой брать, — качает головой Гриша. — Придется тебе без толмача. Говорят, сам все поймешь.

Вот это нехорошо. Разговаривать, значит, со мной не собираются. Распнут там где-нибудь в дебрях пустыни и поминай, как звали. А если я отлить захочу? Возьмусь показывать, подумают еще что неприличное и сразу стану как еж, весь в иголках.

— Можно попробовать прорваться, — тихо предлагает он. — Если сможешь удержать защиту на четверых, то будет шанс. Главное, до машины добраться, а там закроемся и своих вызовем, чтобы тут все зачистили к демонам.

— Я могу их замедлить, — добавляет Вяземский, переминаясь босыми ногами, — Не уверен, что с таким количеством справлюсь, но можно попробовать.

Этот вариант уже возникал в моей голове. Но, пока шли переговоры, туземцы нас очень грамотно отрезали от джипа, усилив ту линию плевателями ядом. И я не уверен, что смогу расширить защиту, как Каритский. А попрактиковаться мне никто не даст. «Попробовать» мы сможем только один раз.