Демоны пустыни

Но хоть командир остается довольным, даже орет всего пару минут, доходчиво объясняя что мне сделать с колокольчиком. И разрешает ужин и вечер в городе.

В столовой на раздаче молодых нет. Подкосила Афродита свежий состав. Старшие, ничуть этим не расстроенные, выдают мне поднос с такими порциями, что еле доношу до стола. Их улыбки немного утешают меня.

Соглашаюсь отправиться в Александрию вместе со всеми, только взяв с каждого слово княжича. Не навлекать неприятности. Не лезть в проблемы. Вести себя как лапоньки. Последнее Саша добавляет в шутку, но никто не спорит и ему приходится клясться и в этом.

И даже его не расстраивают строгие рамки сегодняшнего вечера. Потому что мы, наконец, покидаем базу. Нас подвозит в открытом кузове добродушный почтальон, отчего-то допоздна задержавшийся у ворот.

Выгружаемся в центре города и идем любоваться на главную достопримечательность. Колоссальный маяк на длинном моле. Он высится над низким городом и сияет огнями. Полторы сотни метров светлого мрамора. Настоящий небоскреб этого мира.

Вдоволь насмотревшись на чудо, решаем что делать дальше, растирая затекшие шеи.

— Надо поесть, — тут же предлагает Покровский и оправдывается: — У меня от впечатлений аппетит разыгрался.

— У меня есть адрес! — сообщает нам Саша тоном абсолютного чемпиона по поиску неприятностей.

И, видя на наших лицах недоверие, спешит добавить:

— Нет, там почти все наши и безопасно. Мне старшие рассказали, завсегдатаи. Да и держит это место один из своих, осел после нескольких лет службы. В общем, там целая улица увеселительных заведений на любой вкус. Местная достопримечательность! Мы просто не можем не сходить туда.

Я переглядываюсь с Богданом, он пожимает плечами. У Володи горят глаза. Ну еще бы, достопримечательность — ключевое слово. Олег, по обыкновению уставший, неожиданно соглашается, добавив:

— Чувствую, целитель вам пригодится…

Знаменитая улочка оказывается плохо освещенной и очень узкой. По обеим сторонам низкие строения с плоскими крышами, в основном двух- и трехэтажные. Тут и там висят пестрые фонарики, отовсюду доносится аромат благовоний и табака.

Кое где стоят низкие диванчики, оттуда звучат приглушенные голоса и скачут угольки сигарет. Все окна или плотно занавешены, или закрашены. Что внутри — узнаешь, только когда войдешь.

Мы идем, разглядывая разномастные номера домов, пока Каритский сверяется с какой-то запиской. Судя по хаотичному порядку нумерации, то ли тут достраивали новые дома между зданиями, то ли изначально просто выбирали себе любимую цифру.

Темное стекло заведения перед нами рассыпается осколками и через него на улицу вылетает человек. Тело перекатывается по тротуару и со стоном тормозит о кадку с пальмой.

— Это низко! — слышу я из кадки удивительно знакомый голос.

Глава 12

— О, это наш адрес! — радуется Каритский, переступает тело и направляется ко входу.

Я уже было следую его примеру, плююсь и резко разворачиваюсь на пятках. Игнат Вяземский с выражением вселенской печали на лице полулежит, облокотившись одной рукой на кадку с пальмой. Поза, мало того, что неестественная, так еще и неудобная. Но он старательно делает вид, что все нормально.

— Эй, ты как? — подаю ему руку.

Он щурится, силясь рассмотреть меня против света, хлынувшего на улицу из разбитого окна. Но руку принимает и я рывком поднимаю парня на ноги.

— Благодарю вас, не стоило, все в полном порядке, — Игнат отряхивается с невозмутимым видом. — Я…

— Вы чего натворили? — слышится надрывное изнутри.

Двери распахиваются перед носом у моих друзей, застывших в ожидании. Целитель резво и изящно уходит в сторону. Володю отбрасывает на Богдана, а Сашу сбивает с ног мощный темный силуэт. Рыжий улетает в сторону, оттуда слышится треск ломаемого дерева.

— Смотри, куда прешь! — гаркает ему фигура голосом Эратского и обращается к Вяземскому. — Ты! — но затем замечает меня: — Ты?

— Ты… — вздыхаю я.

— Ты? — наконец разглядывает меня Вяземский.

Наши оригинальные реплики повисают в наступившей тишине. Где-то ниже по улице громко стрекочут цикады. Из окна доносится взрыв хохота и звон разбитой посуды.

Из дверей выскакивают еще пятеро, один за другим врезаясь и отпружинивая от Эратского. Тощий, тощий и высокий, два амбала и, внезапно, девчонка. Интересно, они все вместе в одной палатке живут?

Подкрепление, видя нас, тут же собирается и занимает тыловую оборону предводителя.

— Господа, — Саша с кряхтением поднимается. — Вы меня уронили. Требую извинений!

Мы с Эратским оглядываемся. Силы равны численно, но вряд ли качественно. Целитель если и впишется, то после — залечивать раны. Из актива у меня, считай, только Богдан и рыжий.

Покровский, конечно, может и за двоих сойти, если не заглючит. Если заглючит сильно и в нужную сторону, то и за троих, но вряд ли нам так повезет.

— Ммм, извини, — Вадим хмурится, поднимает Каритского и даже помогает ему поправить одежду. — Погорячился. К вам, господа, — он обводит нас взглядом, на миг задерживается на мне, но продолжает, — у нас претензий нет. А вот с ним разговор еще не окончен.

Вписываться за воздыхателя моей жрицы желания нет никакого. И мы пообещали друг другу — не впутываться в неприятности. Да и без толку. Вытащим парня из одной передряги, он тут же другую найдет.

Но, как я себя ни убеждаю, не помогает. Жалко мне этого не в меру благородного парня. Может, как раз из-за этого упрямого благородства.

— Окончен, — с сожалением говорю я.

Олег тут же театрально закатывает глаза, Каритский опять расплывается в улыбке, а Богдан хрустит шеей. От этого звука тощий и высокий отшатываются, с опаской глядя на нашего здоровяка. А вот два амбала делают маленький шаг вперед. Силу пока никто не призывает.

— Господа, — вдруг выступает вперед девушка, выходя на свет. — Ситуация у нас, на первый взгляд, патовая. Но вам не стоит вмешиваться, поверьте. Разница в опыте и силе слишком велика. Если, конечно, у вас нет какого-то секретного оружия.

Она усмехается, демонстративно глядя на меня. На ту часть меня, которую полдня усиленно пытаются разглядывать все девицы на базе. Да вашу ж мать! Тебя, милая, я этим секретным оружием уложу, конечно. А вот остальных не хотелось бы.

Милая она, с большой натяжкой. Хищная и злобная — так точнее. Светлые волосы стянуты сзади в такой тугой хвост, что даже уголки глаз приподняло. Еще и устрашающий шрам на лбу. Если она его специально оставила, это многое о ней говорит.

Вяземский было открывает рот, но я останавливаю этот порыв, подняв руку.

— А давайте просто разойдемся? Вяземский пойдет с нами, а с вами… Да хрен с вами. Такой чудесный тихий вечер. Не будем портить его своей возней.

Цикады выдают особо мощную трель, в паре домов от нас кого-то звучно тошнит. Нда, всю картину испортил, зараза. Эратский игнорирует мои увещевания и обращается к Игнату:

— Будешь прятаться за их спинами теперь? Мамкина юбка слишком далеко, так нашел себе новую?

Понятно. Теперь играем в то, кто кого разозлит достаточно, чтобы напасть первым. Я на всякий случай смотрю вниз, на мне по-прежнему штаны. Слабым звеном, неожиданно, оказывается Вяземский. Намеки на мать доводят его до точки кипения.

— Не смей трогать мою мать! — возбужденно кричит он, выходя из-за моей спины.

— Да я бы твою мать… — начинает довольно усмехаться провокатор и получает комком силы прямо в лицо.

Ох ты ж! Я даже не успел ничего сделать, как Игната окутало сияние. Ну ты вовремя, парень, начал отвечать! Все моментально вспыхивают и я немного слепну. Приглушать это светопреставление я уже научился, чем и пользуюсь.

Не знаю, что за странное плетение использовал Вяземский, но оно, попав в ухмыляющуюся рожу, липнет на ней, намертво запечатывая рот. Эратский краснеет от злости и скребет по щекам, будто может снять это руками.

И начинается фейерверк. Все атакуют одновременно и во все стороны. Я даже не понимаю, прилетает мне от чужих или от своих же. Доспех, пару слоев защиты и весь изученный ассортимент идут в ход.