Страница 17 из 78
Глава 6
Утром я с ностальгией вспоминал ночи, проведённые в трактире. До переезда в собственный дом я спал по ночам регулярно. Как нормальный, успешный человек. Но стоило лишь обзавестись недвижимостью в столице — и на сон уже получалось урвать не больше четырёх часов в сутки. Для молодого здорового организма подобный недосып не грозил стать трагедией. Особенно с учётом тех магических плетений, что регулярно добавляли мне бодрости и энергии. Но замену здорового сна работой я не считал хорошим признаком.
Успокаивал себя тем, что скоро вся эта суета с открытием пекарни закончится. По моим прикидкам, случится это не позднее, чем через два десятка дней. Тогда я вспомню о том, что труд вовсе не облагораживает человека, а превращает его в лошадь. Сменю рабочую одежду на дорогой наряд, соответствующий образу успешного гениального кулинара. Вновь буду тратить время лишь на сон, еду и развлечения. Ну и на то, чтобы раздавать ценные указания работникам. И, конечно же, выделю время на общение с женщинами.
Пока мне в Норвиче удавалось изредка «общаться» лишь с разносчицами в трактирах. Те встречи были приятными и не слишком затратными. Но их недостаточно для моего юного, переполненного гормонами организма. Я успокаивал себя тем, что скоро, совсем скоро ярким метеором ворвусь в столичное общество. Сходу покорю пару десятков молодых, богатых и любвеобильных красоток. Дамы будут согревать меня томными взглядами и жаркими телами, драться за возможность одарить меня молоком…
Ну а на сегодня у меня были другие дела.
Разбудила меня Шиша. Я с трудом разлепил веки. Отметил, что за окном почти рассвело. Уловил в воздухе запах дыма — поинтересовался, откуда он. Узнал, что моя будущая продавщица взвалила на себя обязанности повара: приготовила завтрак — сварила перловую кашу. Для чего ещё затемно растопила печь. Об этом мне наперебой сообщили Шиша и мастер Потус.
Девчонка не хвасталась своим поступком: не считала его за подвиг. Но явно была довольна тем, что оказалась полезной. Нахваливала кашу. А вот призрак старого пекаря твердил об ином. Рассказывал, что печь оказалась в нормальном состоянии, что она без проблем справится со своим предназначением. Заявил: мне нет нужды спускаться для выпечки хлеба в «колдовское подземелье».
Моя идея переделать алхимическую лабораторию в пекарню не понравилась старику. Во-первых, потому что лаборатория была «далеко от магазина» — «устанешь бегать». Ну а во-вторых: «стеклянные махины», которые я собирался использовать вместо привычных для мастера Потуса печей, вызвали у призрака яростный протест. Я выслушал от призрачного старика много «лестных» слов и в их, и в свой адрес.
Я сходу отмёл доводы и возражения старого пекаря. Выступил эдаким двигателем прогресса, хотя и продвигал оборудование тысячелетней давности. Описал призраку достоинства духовых шкафов. Рассказал, что они легко поддерживали нужную температуру, разогревались почти мгновенно, не использовали топливо: их магическая начинка подпитывалась напрямую от Малого накопителя академии.
Старикан меня не слушал. Сыпал ерундой — о том, что настоящий хлеб должен быть с «дымком», что у выпечки «из стеклянного короба» «не будет души». Обвинил меня в пренебрежении к его семейным традициям, назвал «предателем» и «лгуном», едва ли не осыпал проклятиями. Чего-то подобного я от привидения и ожидал. Потому преспокойно пропустил его слова мимо ушей.
«Скоро сам поймёшь, что нёс полную ерунду», — сказал я.
«Етить тебя, парень! — сказал мастер Потус. — Зачем только я поддался на твои уговоры и поехал в энту столицу?!»
«Не плачь, старый. Дней через десять-пятнадцать убедишься, что поступил правильно».
Шишина каша напомнила мне о той прикормке, которую я в прошлой жизни брал на рыбалку — и внешним видом, и запахом. Я решительно придвинул к себе тарелку. Повинуясь выработанной уже в этом мире привычке, протёр подолом рубахи ложку (подумал, что пора избавляться от подобных манер). Взглянул на собак. Отметил, что каша показалась подозрительной не только мне. Клифы принюхивались к своим гигантским порциям, всё ещё не веря, что этим утром останутся без кормёжки в трактире.
Бывшая атаманша смотрела на меня внимательно, не мигая. Не спускала с моего лица глаз, нервно покусывала губу. Я успел привыкнуть к её новому имиджу прилежной домашней девочки. Ссадины на руках и лице девчонки почти зажили (благодаря магии — я время от времени заставлял профессора Рогова обновлять на Шише лечебные плетения). Девочка чётко выполняла мои инструкции: следила за чистотой тела, тщательно расчёсывала волосы. В новой одежде не выглядела уличной оборванкой.
За столом мы с Шишей разместились вдвоём. Друг напротив друга. Похожие на корыта миски волкодавов девчонка расставила вдоль стены, наполнила их той же кашей, которую я видел в своей тарелке. Чтобы поесть, собакам пришлось бы повернуться к нам… хвостами. Но клифы не спешили отворачиваться — топтались на месте, растеряно поглядывали на меня. Не ела и Шиша. Прижимала ладошки к столешнице, терпеливо дожидалась, когда я сниму пробу с её кулинарного творения.
Я не стал оттягивать неизбежное. Демонстративно погрузил ложку в тарелку — бесстрашно отправил солидную порцию каши в рот. Рвотный рефлекс не сработал — это обнадёжило. Не поднимая взгляд, я активно заработал челюстями, прислушиваясь к ощущениям. В удивлении вскинул брови. Обычная каша. Недосоленная и остывшая, что для собачьей еды — безусловный плюс. Но вполне съедобная. Сомневаюсь, что моя бывшая жена приготовила бы перловую кашу лучше.
— Очень вкусно, — сказал я.
С показным энтузиазмом перемалывал чуть недоваренную крупу зубами. Вспоминал при этом печёночный паштет и блинчики с малиновым вареньем, которые ел на завтрак вчера. Вера и Барбос печально вздохнули. Повернулись к своим тазам, обречённо сунули в них морды, громко зачавкали. Надя удивлённо повела ушами, приоткрыла пасть, тихо заскулила. Я украдкой показал собаке кулак — Шиша в это время смотрела в свою тарелку. Надя фыркнула и всё же решилась сунуть нос в кашу.
— Энто… кажись, соли маловато, — едва слышно произнесла Шиша.