Зачарованный апрель

Безусловно, она была неуравновешенной. Миссис Арбитнот приходилось встречать таких людей, и они никогда раньше не влияли на нее. Наоборот, обычно их удавалось наставить на путь истинный, однако на этот раз миссис Арбитнот испытывала непривычное беспокойство, желание хоть раз в жизни забыть о тех светочах, которые вели ее по жизни: Бог, Муж, Дом и Долг. Уже много лет миссис Арбитнот считала, что важнее всего в жизни служение Богу, но семейные ценности по-прежнему имели для нее огромное значение, хотя больше в теории, чем на практике. Ее покоробило, что в своих планах на будущее миссис Уилкинс явно забыла о своем муже. По всему было ясно, что она не собиралась приглашать его в замок и посвящать свое время заботам о нем, как положено хорошей жене. Ей хотелось просто отдохнуть и подумать о себе. Сначала миссис Арбитнот решила, что это безнравственно, однако все же, если подумать, в этой идее было что-то притягательное. Нельзя сказать, чтобы Роза Арбитнот тяготилась своим мужем. Уже давно они с Фредериком жили практически раздельно и встречались только за обедом. Он ни в коем случае не мешал жене жить так, как ей заблагорассудится, но неожиданно мысль о том, что он будет обедать в одиночестве и, возможно, скучать по привычному для него обществу жены, показалась ей соблазнительной. В этом определенно было что-то заманчивое.

У миссис Арбитнот были свои сбережения, надежно помещенные в Почтовый банк. Но взять их оттуда и потратить так, как ей заблагорассудится, казалось недопустимым. «Конечно же, я не собираюсь этого делать, да и зачем? Путешествие по Италии – очень приятная вещь, но ведь можно хорошо провести время и без того, чтобы делать глупости», – думала она, не замечая, что уже бессознательно прикидывает, сколько там должно быть денег и как можно было бы потратить проценты, полученные за последние месяцы.

Основой жизни миссис Арбитнот были все те же четыре понятия: Бог, Муж, Дом и Долг. До того, как прийти к этому, она пережила много страданий, и теперь не хотела потерять ощущение ясности и покоя. Именно поэтому миссис Арбитнот так стремилась поскорее понять характер этой женщины, дать название ее странному поведению, и тем самым успокоить собственные нервы. Наиболее подходящим казалось определение «истерия», а от него недалеко было и до самого сурового приговора: «помешательство», но она привыкла не торопиться с окончательным решением, слишком тяжела была даже возможность ошибки. Как настоящая христианка, миссис Арбитнот больше всего боялась несправедливо осудить ближнего своего.

«Да. Безусловно, очень неуравновешенная особа. Должно быть, в ней нет того стержня, который помогает нам нести бремя забот о других достойно. Ни выдержки, ни самоконтроля, действует, повинуясь мгновенному импульсу. Бедняжка погибнет, если ей не помочь».

Эти мысли постепенно вернули миссис Арбитнот утраченное самообладание. Она продолжала рассматривать собеседницу:

«Маленькая, хрупкая, застенчивая, на лице застыло выражение обиженного ребенка… Явно несчастна. Что с ней такое, в самом деле? Ведь не может же все быть настолько плохо. Пожалуй, нужно посоветовать ей сходить в церковь. Может быть, наш добрый викарий сможет помочь бедняжке лучше, чем я. Если она не ладит с мужем, то никто не даст лучший совет».

Миссис Арбитнот знала, что такое слезы, не понаслышке. Ее семейная жизнь принесла ей много разочарований и научила искать счастья не в суетных радостях мира сего, а в постоянном, ежедневном выполнении долга перед ближними. Она поняла, что истинную радость можно отыскать только в неустанном служении делам Господним.

Фредерик был из тех мужей, чьи жены рано начинают искать прибежища в религии. Сейчас его недостатки казались совершенно очевидными, но сначала каждое открытие давалось Розе с трудом и приносило нестерпимую боль. Теперь все было кончено, и миссис Арбитнот давно уже смирилась со своей участью. Фредерик превратился из обожаемого жениха и нежно любимого супруга всего лишь в символ Долга, второй по важности после Бога. Так это было, и так должно было оставаться впредь. Само напоминание о забытых радостях, несбыв-шихся желаниях было бы нестерпимо…

– Мне очень хотелось бы, чтобы мы стали друзьями, – произнесла миссис Арбитнот, прервав чересчур затянувшееся молчание. – Может быть, вы навестите меня? В любое время, когда угодно. Вот моя карточка.

Миссис Уилкинс не обратила на это никакого внимания.

– Смешно, – сказала она, – но я прямо-таки вижу нас обеих в этом замке.

Роза Арбитнот снова почувствовала себя неловко.

– Правда? – спросила она, стараясь сохранить спокойствие под взглядом огромных серых глаз, направленных на нее. – Правда?

– Разве у вас не бывает внезапных озарений, когда вы видите все так, как должно случиться?

– Никогда.

Миссис Арбитнот попыталась улыбнуться той мудрой и терпеливой улыбкой, с которой она привыкла выслушивать вздорные сентенции неуравновешенных людей, но не смогла. Ее губы дрожали.

– Конечно, – произнесла она тихо, как будто боялась, что кто-нибудь может подслушать, – это было бы замечательно…

– Даже если мы совершим ошибку, – произнесла миссис Уилкинс, – ведь это только на один месяц.

– Тогда…

Она не успела договорить.

– В любом случае, – прервала ее визави, – я полагаю, что трудно все время совершать только хорошие поступки. Вы выглядите такой несчастной, а я… я всю жизнь старалась для других, еще с тех пор, как была ребенком, и никто никогда не любил меня, и мне так хочется чего-то… Чего-то большего…

«Неужели она сейчас заплачет? – миссис Арбитнот ощутила одновременно смущение и неожиданную симпатию к бедняжке. – Только бы не здесь, в этой неприветливой комнате, где любой может увидеть ее слезы!..»

Но миссис Уилкинс вдруг овладела собой. Она посмотрела на миссис Арбитнот не то смущенно, не то испуганно.

– Вы не поверите, но я никогда, ни с кем так откровенно не разговаривала.

– Это все из-за того объявления, – кивнула миссис Арбитнот.

– Да, – последовал немедленный ответ, – а еще из-за того… Из-за того, что мы с вами обе такие… такие несчастные.

Глава 2

Миссис Арбитнот давно уже не чувствовала себя несчастной.

«Как это возможно, – спрашивала она себя, – когда Господь заботится обо мне?»

Однако она не спешила сразу же опровергнуть слова миссис Уилкинс, чувствуя, что та страдает и нуждается в помощи. Причем в этом случае требовались не просто еда, ботинки или наставления, которых было вполне достаточно для ее подопечных, а искреннее понимание и сочувствие. Миссис Арбитнот не знала, что сказать. Единственным правильным ответом было бы согласие на предложение миссис Уилкинс, причем искреннее и немедленное. Беспокоило только то, что решение принималось не только для того, чтобы успокоить новую подругу, но и отвечало ее собственному горячему желанию. Все это было так неожиданно! Миссис Арбитнот привыкла наставлять, направлять и поддерживать всех, за исключением собственного мужа, которого давно уже поручила милости провидения. Ему бессмысленно было давать советы. Ничего, кроме вежливого внимания, с которым он выслушивал их, забывая сразу же, как только выйдет из дому, нечего было и ждать.

Уже давно миссис Арбитнот не требовала ничего для себя. Она отказалась от надежды на семейное счастье или хотя бы простое дружеское понимание и перестала общаться с мужем. Ее не увлекали ни мода, ни общество, ни деньги, которых в доме всегда было в избытке. Молодая женщина уже ничего не ждала от жизни, и внезапное эгоистичное желание перемен, с такой силой вдруг охватившее все ее существо, почти внушало ей страх. Искушение поддаться ему стало нестерпимым, и миссис Арбитнот сдалась.

– В конце концов, ничего не случится, если мы наведем справки, – произнесла она к великой радости миссис Уилкинс.

– Нас это ни к чему не обязывает, – ответила миссис Уилкинс дрожащим голосом. Она почувствовала, что дело сдвинулось с мертвой точки. Раз так, то исполнение мечты становится делом времени. Курьезным образом, эта робкая молодая особа верила в предчувствия. Она решила, что объявление – знак судьбы, и, таким образом, все скоро устроится как можно лучше.