Страница 3 из 7
Человек до тридцати погонщиков в серых армяках, в лаптях, с палками в руках собрались на железнодорожной платформе в ожидании, скоро ли быков «подадут». Тихо приблизилась длинная вереница бычачьих вагонов. В каждом вагоне с обеих сторон прорезаны небольшие отверстия в виде окон: быки высовывают в них свои морды. Поезд остановился, и погонщики засуетились: одни отпирают вагоны, другие надвигают с платформы в вагон мостки, чтобы по ним быки могли выйти из вагонов, наконец, третьи входят в вагоны, проталкиваются между быками, освобождают их с привязи и выгоняют на платформу. Вот выступил на платформу черкасский бык пепельно-серой масти, с огромными рогами в виде полумесяца. Бережно переступая по каменной мостовой, он приподнял голову кверху и, широко раздувая ноздри, вбирает в себя свежий воздух. За ним вышел другой, третий и т. д. Выйдя из вагонов, быки пугливо озираются по сторонам, очутившись из южнорусских степей среди непривычной для них обстановки. В каждом вагоне помещалось по 10 быков. Мало-помалу все быки были выгружены, и на платформе сосредоточилось до 500 быков.
Погонщики погнали их на скотопригонный двор, который находится рядом с бойней. Между тем у ворот скотопригонного двора толпилось уже несколько гуртов в количестве до полутора тысяч голов: эти быки привезены вчера, на вечернем поезде Николаевской дороги.
Рано утром, пока еще быков гонят к воротам скотопригонного двора, внутри двора хозяева и приказчики, собравшись в тесный кружок, бросают между собою жребий на прясла6, т. е. какое кому прясло достанется. Понятно, если партия быков стоит ближе к главным входным воротам, то она скорее может быть распродана, чем та, которая стоит где-нибудь в углу, в укромном месте.
Кроме того, каждый хозяин дорожит отдельным пряслом, ибо в этом случае покупатель лишен возможности сравнивать одну партию быков с другою: худший скот много проигрывает при очной ставке его с откормленным скотом. Даже устройство мостовой и то принимается в расчет: «не уважаются» те прясла, где мостовая имеет хотя небольшой уклон, потому что быки, поставленные за этими пряслами, кажутся на вид ниже, чем они есть в действительности.
Когда жребий брошен и места разобраны, ворота скотопригонного двора растворяются настежь, и быки один за другим, «гусем» идут на торжище. При этом каждому быку с правой стороны, сбоку, ставят клеймо с обозначением времени, когда он выступил на рынок. Прясла расставлены в два ряда, посредине проход. На всем скотопригонном дворе может поместиться до 5000 быков и вдвое более телят.
Пригнав быков в прясло, погонщики накладывают им на головы арканы и привязывают по местам. Быки устанавливаются сплошными рядами и притом в таком порядке, что с обоих концов стоят рослые, крупные, показные быки, или так называемые «краевые», а в центре самые худые, малорослые.
В каждую ставку на рынке вывешивается бюллетень с обозначением числа: а) прасолов; б) свежепригнанного скота, черкасского, ливонского и русского; в) скота сгонного; г) скота мясничьего и д) скота ожидаемого. «Мясничьим» скотом называется тот, который уже раз был на ставке, куплен быкобойцем, но не убит, потому что не разобран мясниками, или в ожидании лучшей цены. «Ожидаемым» скотом называется такой, который почему-либо запаздывает и не успевает стать на рынок в часы торга.
Ежедневно по утрам на «эгоистках», запряженных ретивыми орловскими рысаками, спешат на скотопригонный двор комиссионеры, быкобойцы, телятники, свинятники и т. п.; сюда же стекаются и мясники со всего Петербурга. Торг начинается по звонку в 12 часов. В это же время высоко взвивается и красный флаг.
Обыкновенно прасолы стоят где-нибудь в стороне, прислушиваясь, во сколько оценивают их товар. Комиссионер переходит десятки раз от прасола к быкобойцу и таинственно, как телеграфная проволока, ведет переговоры о цене. Быкобойцы внимательно осматривают целые шеренги быков, обращая внимание по преимуществу на заднюю часть этих последних. При этом каждого быка тщательно ощупывают со всех сторон. Стараются главным образом на взгляд определить вес быка, и некоторые опытные быкобойцы до того изощряются в этом, что ошибаются только фунтов на пять, на десять.
Присмотритесь к публике. В одном месте немец продает откормленных ливонских быков, пригнанных из Ревеля; в другом еврейский быкобоец подыскивает себе подходящую партию.
Вот, например, один из комиссионеров гладит и треплет своих быков, расхваливая отменное дородство их.
– Иван Иванович, пожалуйте, партия хорошая для вас будет!
– Что просишь?
Комиссионер нагнулся на ухо быкобойцу и шепотом назвал цену.
– Нет, дорого!
– Ну сколько же? Услужить хочу!
В свою очередь быкобоец нагнулся на ухо к комиссионеру и пошептал.
– За такую цену нельзя!
Быкобоец стал уходить.
– Иван Иванович, вернитесь, посмотрите, чем не говядина! Провались я на месте, если не останетесь довольны!
И комиссионер снова потрепал быков по спине.
Быкобоец вернулся, взял за руку комиссионера и, со всего размаха, ударив по ней, произнес:
– Ну, хочешь, для тебя только, по знакомству…
Снова началось перешептывание и битье по рукам.
– Прибавьте три рублика! Услужить хочу!
– С вашей услугой-то находишься без сапог!..
– Да ведь такой говядины на всей площадке не найдете! Из своих рук хлебом быков-то кормил!
Быкобоец опять стал уходить.
– Иван Иванович, погнись еще маленько!
Быкобоец стремительно пробирался дальше и дальше к другому комиссионеру.
– Иван Иванович, уступлю!
Быкобоец вернулся.
– Экой кремень! Ну, погнись же чуточку!
– Рубль! Для тебя только…
– Не сойти мне с места, останетесь довольны!
Оба энергично ударили друг друга по рукам. Подозвали метельщика, который ножницами начал выстригать на шкуре быка инициалы нового хозяина.
Таким образом, публика, хотя и слышала, что рубль был надбавлен, но сверх какой цены – это осталось для нее непроницаемой тайной. Быкобоец скрывает покупную цену, потому что желает распродать партию подороже своим клиентам-мясникам, а комиссионер, при продаже следующей партии того же прасола, но другому быкобойцу, будет уверять последнего, что предшествовавшая партия была-де хуже, а продана дороже.
Купивши партию быков, быкобоец в розницу, «по-мясно», распродает их тотчас мясникам, при этом, конечно, подымает цену по усмотрению. Партия быков разбивается по мясным лавкам; инициалы мясников выстригаются на другом боку быка. Приказчик быкобойца с записной книжечкой в руках отмечает, в какую лавку и сколько требуется мясных туш. В то же время на хвосте быка поперечными чертами при помощи ножниц отмечают, когда он должен быть убит.
Посторонний наблюдатель не может не обратить внимания на тот факт, что на площадке торговля быками производится шепотом и под величайшим секретом. Вы то и дело видите, как покупщики и продавцы наклоняются друг к другу на ухо и затем, к обоюдному удовольствию, крепко бьют друг друга по рукам. Несмотря на то, что на торжище стекаются сотни быкобойцев и комиссионеров, между ними сравнительно царит тишина, и вам кажется, что происходит какое-то священнодействие.
Интересно проследить, каким образом устанавливается цена на быка, пока он из южнорусских степей попадет, наконец, на площадку скотопригонного двора в Петербурге.
Кроме стоимости быка, на скотных ярмарках в Малороссии надо определить, во что обходится прасолам прокорм быка бардою и транспортировка его в Петербург.
Прасолы, ставя своих быков на барду, заключают с администрацией винокуренных заводов следующее условие: 1) на каждую сотню откармливаемых быков завод обязан представлять ежедневно 800 ведер барды; 2) в условии обозначается количество быков, долженствующих стоять на барде. Быков, пригнанных на винокуренный завод, прасолы распределяют по сараям, где и держат их в стойлах, на привязи.
При откармливании винною бардою потребно на каждого быка в сутки: барды 8 ведер, сена 15 фунтов, отрубей 3 фунта, соломы 10 фунтов.