Страница 9 из 18
Глава 4
1914 год. – Поездка государя на Кавказ. – Наместник Кавказа граф Воронцов-Дашков. – Государь в Екатеринодаре. – Казачий круг. – В женском институте. – По пути к Дербенту. – В Дербенте. – Кавказская простота. Встреча в Баладжарах. – Приезд в Тифлис. – Посещение соборов и мечетей. Государь и муфтий Гуссейн Эфенди Гаибов. – Государь у наместника. – Генерал Мышлаевский. – Государь у дворян. – Прием депутаций со всего Кавказа. – Царь и юнкера. – Прием государя городским самоуправлением. – Поездка на Кавказский фронт. – В крепости Карс. Слова государя об укреплении Карса. – В Сарыкамыше. – Поездка в Меджингерт. На границе с Турцией. – Царский смотр героям. – Опасный обратный путь в Сарыкамыш. – Возвращение. – Остановка в Дербенте. – Владикавказ. – Остановка в Ростове-на-Дону. – Прощальная телеграмма наместнику. – На Кавказском фронте спустя две недели
Наместником Кавказа был член Государственного совета, генерал-адъютант граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков.
Прослушав лекции в Московском университете, граф начал службу в Конной гвардии еще при императоре Александре II. Он был флигель-адъютантом, участвовал в Туркестанском походе, за что имел крест Святого Георгия, командовал лейб-гвардии Гусарским его величества полком и во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов командовал кавалерией в Рущукском отряде[13] наследника цесаревича Александра Александровича.
Граф был дружен с покойным наследником Николаем Александровичем[14] и после его преждевременной смерти стал другом наследника Александра Александровича. С воцарением Александра III граф был назначен начальником охраны его величества, а с августа 1881 года и министром императорского двора, каковую должность занимал в течение всего царствования Александра III. Государь любил графа. Императрица Мария Федоровна рассказывала старшей дочери графа, графине Александре Илларионовне, что однажды она читала такую запись в дневнике своего августейшего супруга: «Сегодня был у меня дорогой Илларион Иванович. Каждый раз, когда я его вижу, у меня становится светлее на душе».
С годами дела Министерства двора как бы уже не удовлетворяли графа. Его широкий государственный ум требовал большего размаха.
В тогдашнем Комитете министров голос министра двора имел первейшее значение. На него равнялись. Он был как бы первый министр, дававший тон министрам, как знающий намерения и пожелания государя.
Оставшись министром двора и после воцарения императора Николая II, граф просил об увольнении его после ходынской катастрофы, но государь отклонил эту просьбу. Граф отпросился в деревню, где и жил до окончания расследования. Однако и в это время, собираясь в путешествие по России и за границу, государь просил графа сопровождать его.
Летом 1897 года граф был назначен членом Государственного совета, а на его место был назначен его однополчанин барон Фредерикс.
На эту смену оказала влияние молодая императрица, с которой граф не сходился по некоторым хозяйственным вопросам, связанным с расходами, и, кроме того, говорили, что у императрицы не могло не остаться по адресу графа некоторой горечи за неласковый прием ее в 1889 году, в чем, правильно или неправильно, но обвиняли позже и графа, и его супругу. И даже вспоминали это много позже, когда престарелая графиня так красиво и мужественно встала на защиту императрицы зимою 1913 года против некоторой группы русской аристократии, о чем будет сказано в своем месте.
В 1905 году граф был назначен наместником на Кавказ. Он принес туда весь свой обширный житейский и государственный опыт и по всем своим личным качествам как нельзя больше подходил к новому посту. Это был поистине большой боярин, действительный вельможа, оставшийся на службе государевой, несмотря на свои несметные богатства. Зная государя Николая Александровича с колыбели, носив его некогда, в буквальном смысле, на руках, старый граф перенес на молодого монарха всю любовь верноподданного с оттенком отеческой нежности человека много более старшего его по годам. Государь же питал к графу особое уважение и любовь, согретую теплыми детскими воспоминаниями; ведь государь рос и играл с детьми графа. И это чувство не ослабевало к графу до самой его смерти. Смотреть край и войска, порученные этому замечательному человеку-вельможе, и ехал теперь государь император.
В 1 час дня 24 ноября государь приехал в столицу области Кубанского войска – Екатеринодар. Наказной атаман генерал Бабич, депутации, среди которых была даже депутация от англичан, проживавших в области, и почетный караул казаков с юбилейным войсковым знаменем и хором музыки встречали государя. Все по-особому, не как везде.
Приняв встречающих, пропустив казаков церемониальным маршем, государь с атаманом в автомобиле медленно направился в собор. Масса народа стояла по пути. За автомобилем скакал взвод казаков. Около собора собрался Войсковой круг. Старые знамена и значки, бунчуки и перначи запорожцев, грамоты, жалованные казачеству (черноморскому и линейцам[15]), и даже мундир, пожалованный императором Александром II, – все эти реликвии были вынесены в Круг на встречу державному хозяину земли Русской. Государь был в кубанской форме. А кругом теснилась несметная толпа женщин, детей-казачат и глубоких стариков. Понаехали со всей области. Все взрослое, молодое было на войне. После молебна в соборе государь посетил два госпиталя, женский Мариинский институт и сиротский приют.
Институтки встретили государя гимном «Боже, царя храни», а затем лихо спели старую казачью песню:
Как к месту, как по моменту подходила теперь эта песня, и какой грустью отдались ее последние слова уходящего на войну казака:
Юные красавицы проводили государя с неподдельным горячим восторгом.
В 5 часов государь отбыл из Екатеринодара. Путь лежал через Терскую область и Дагестан, в обход Кавказского хребта, мимо Каспийского моря и через Баладжары на Тифлис. На следующий день мой сосед по купе генерал Дубенский разбудил меня спозаранку, говоря, что грешно спать, когда настолько хорошо то, что мы проезжаем. И действительно, погода была дивная, весенняя. Справа виднелись Кавказские горы, слева расстилались степи. Проезжали Терскую область. На каждой маленькой станции было полно народа, детворы. Все махали папахами, платками, шапками, кричали «ура!»… Гуссейн Эфенди Гаибов, глухой старец 85 лет со слуховым аппаратом в руках, который он, в ожидании государя, в волнении то и дело прикладывал к уху, встретил государя во главе духовенства своего толка и сказал краткую речь. Это было при входе. Государь подал старцу руку и прошел в утопавшую в коврах мечеть. Древний муфтий был так растроган встречей с государем, его лаской и вниманием, что поднял руку и, показывая ее окружающим, повторял: «Это ведь не шутка. Сам государь подал руку. Это ведь не шутка».
Посещение государем мечетей в узких восточных улицах, где едва проезжал автомобиль, произвело огромное впечатление на туземное население. Оно горячо обсуждалось простым народом.
Объехав храмы, государь проехал во дворец. Его величество прошел в комнату, где лежал больной наместник, и долго у него оставался. Во дворце разместились из свиты только: граф Бенкендорф, Воейков и граф Шереметьев (флигель-адъютант, зять наместника). Всей свите во дворце места не хватало, и на вопрос графа, кого в числе трех поместить там, государь назвал именно этих лиц.
13
Р у щ у к с к и й о т р я д – крупное военное соединение (54 000 человек и 224 орудия) под командованием великого князя Александра Александровича, будущего императора Александра III, воевавшее на восточном фланге русской армии в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.
14
Н и к о л а й А л е к с а н д р о в и ч – старший брат Александра III, который должен был унаследовать русский престол после отца, Александра II, но скончался в молодости от тяжелой болезни.
15
Л и н е й ц ы – кавказское линейное казачье войско.