Страница 14 из 18
«Это у нее отлично получается», – подумал я, когда Вальтрауд поравнялась со мной на своей Изиде.
Мы выезжали из пустыни легким галопом по твердой песчаной дороге, которая вела вдоль возделанных полей в тени раскидистых пальм. Здесь, в уединенном уголке дельты Нила, примерно в десяти милях от Каира, я снял довольно большую ферму вместе со стойлами, кругом для выгула, выставочным рингом и беговой дорожкой. Мы разводили арабских лошадей и каждое утро проводили верхом на лошадях. Помимо того что работа на ферме доставляла нам огромное удовольствие, сюда очень часто приезжали многие наши египетские и немецкие друзья. Некоторые вместе с нами совершали прогулки верхом или получали уроки верховой езды, другие просто отдыхали, наслаждались природой и свежим воздухом.
– Все в порядке? – спросил я Вальтрауд, которая теперь ехала за мной по узкой тропинке.
– Прекрасно. Галоп всем нам на пользу.
Мы отпустили поводья и позволили лошадям идти рядом. Они знали дорогу и не нуждались в управлении. В Германии считалось опасным ездить рядом на жеребце и на кобыле, но я пришел к выводу, что после соответствующего воспитания арабские жеребцы вели себя безупречно в дамской компании.
– Ты знаешь, мне никогда не надоедает любоваться здешней сельской природой, – сказала Вальтрауд.
Мы медленно ехали стремя в стремя и курили, что тоже никак не вязалось с немецкой школой верховой езды. Неожиданно за спиной послышался сильный рев, напоминающий шум взлетающего реактивного лайнера. Мой жеребец Доктор вздрогнул, но я быстро успокоил его легким сжатием боков и посмотрел на часы, зафиксировав время.
Большим достоинством этой фермы была ее близость к экспериментальной ракетной базе, расположенной на 33-м километре шоссе Александрия-Каир. Пуски ракет производились довольно часто, и мне было важно фиксировать время и частоту пусков.
– Да, – сказал я Вальтрауд после небольшой паузы, когда стих рев двигателей очередной ракеты. – Я рад, что мы арендовали эту ферму. Это прекрасная сделка во всех отношениях.
– Это превосходное прикрытие, – отозвалась Вальтрауд. – Посмотри, как они все сюда тянутся.
– Да, похоже, что египетскому генеральному штабу и немецким специалистам просто негде обсуждать свои проблемы.
Это было действительно так. И чем больше гостеприимства мы проявляли, тем больше гостей появлялось у нас. Сначала Валырауд изумлялась тому, как открыто я занимался своим делом. Но я объяснил ей, что шпионы бывают разными, от серых и незаметных людей, которые стараются ничем не выделяться, до экстравертов вроде меня, которые постоянно на виду. Никому не могло прийти в голову (во всяком случае, я на это надеялся), что богатый и эксцентричный немецкий коннозаводчик Лотц, разъезжавший по своей ферме в красно-зеленом национальном баварском костюме и тирольской шляпе, который решительно и публично высказывается по различным вопросам, может быть не тем, за кого он себя выдает. А в Египте, если тебя однажды приняли за кого-то, ты можешь делать чудеса. Так, например, мне удалось получить от генерала Абдель Саляма пропуск на въезд в некоторые закрытые районы зоны канала под тем предлогом, что на Горьких озерах самая хорошая рыбалка. Ему бы никогда в голову не пришло оскорбить отказом такого близкого друга, который был хорошо знаком со многими влиятельными людьми.
– Смешно, – заметил я Вальтрауд, – но немцы убеждены, что я не смогу отличить авиационный двигатель от кофемолки. И чем меньше я интересуюсь их работой, тем с большей настойчивостью они рассказывают мне о своих достижениях. Посмотри, что нам удалось сделать за последние шесть месяцев: получить информацию о двух ракетных базах, точные данные о производстве самолетов на двух заводах, персональные сведения на всех немецких специалистов на военных заводах, данные на военно-морские силы в Красном море, сведения о передвижении войск на Синае, не говоря уже о политической и экономической информации. Совсем неплохой улов.
– Продолжайте в том же духе, оберштурмбаннфюрер, – пошутила Вальтрауд, – и вы получите медаль.
Кроме того, через Абдо и другие свои связи я регулярно получал ценную информацию о передвижении войск и воинских перевозках в Йемене, где армия Насера вела затяжную и бесперспективную войну с местными племенами. Всем уже стало ясно, что он не сможет победить в этой войне, несмотря на массированные бомбардировки и использование химического оружия. Естественно, Израилю было очень важно знать, какие египетские силы скованы в Йемене, каков моральный дух этих войск.
– Кстати, – прервала мои мысли Вальтрауд, – ты высказал какие-нибудь предложения в отношении Хорста Вассера?
– Я, конечно, сообщил о нем, но пока не делал никаких предложений. За ним надо еще понаблюдать. Есть еще пара моментов, которые меня беспокоят.
В мою задачу входило подбирать кандидатов для возможной вербовки в качестве источников информации. Естественно, сам я по соображениям безопасности никогда не пытался вербовать кого-то. Я просто сообщал о возможных кандидатах, давал им характеристики, выяснял их положение и характер сведений, к которым они могут иметь доступ. Остальное должны были делать другие ребята. Если кандидат окажется подходящим, они подойдут к этому человеку, и мне даже ничего не будет об этом известно.
Мы пересекли асфальтовую дорогу у въезда на ферму.
– Не давай Изиде бежать сразу в стойло. Поводи ее, дай отдохнуть, – посоветовал я Вальтрауд. – А вот и Абдулла идет за нашими лошадьми.
Вальтрауд скорчила недовольную гримаску:
– Кажется, это опять Баух на ринге, пытается имитировать испанскую школу верховой езды.
– Бедная лошадь, – заметил я. – Наверное, я слишком предубежден в отношении этой школы, но то, что он делает, может испортить мне настроение на целый день.
– Но ведь ты сам разрешил ему держать здесь свою лошадь.
– А что я мог сделать? Он знает, что у нас много места и я разрешаю другим держать здесь своих лошадей. Как я мог отказать ему?
Мы с Вальтрауд спешились и передали поводья нашему главному конюху Абдулле, который угостил лошадей морковкой и ласково потрепал их по холке.
– У вас была хорошая прогулка, эль-паша? – спросил он.
С тех пор как я увеличил ему жалованье до пяти фунтов в месяц, он перевел меня из ранга «бея» в ранг «паши».
– Великолепная, Абдулла. Скажи, господин Фогельзанг приезжал сегодня утром?
– Да, он пьет кофе на террасе. Он сказал, что должен уехать на несколько дней, и просил меня прогуливать его кобылу. Он дал мне очень хороший бакшиш.
– Я рад за тебя, Абдулла, – сказал я, похлопав его по плечу. – Теперь возьми лошадей и хорошенько их вычисти.
Вальтрауд и я сняли шпоры и пошли на террасу к Фогельзангу.
– Как дела, Гарри? – спросил я, опускаясь рядом с ним в плетеное кресло. – Абдулла говорит, что ты собираешься уезжать?
– Да, Рыжий, я буду очень признателен, если ты поручишь своему конюху выводить мою лошадь, пока я буду в отъезде.
– Хорошо. Ты едешь в отпуск?
– К сожалению, нет. Просто совещание в Мюнхене. Бреннер и все остальные тоже едут. Очень высокий уровень.
– Ты лучше позаботься о бронировании мест в хорошем отеле. Я слышал, что в Мюнхене проходит какая-то конвенция. Могут быть трудности.
– Спасибо, об этом уже позаботились. Как раз сегодня утром пришло подтверждение брони.
С этими словами он вынул из кармана листок бумаги и протянул мне. Читая короткое письмо, я еще не знал, зачем мне может понадобиться эта информация, но я отметил про себя название отеля и номер комнаты.
– Кстати, Рыжий, где тут можно купить хороший «дипломат»? Мой разваливается. К тому же он маловат для бумаг, которые мне предстоит взять с собой.
– Зачем тратить лишние деньги? У меня дома есть совершенно новый кейс, который я практически не использовал. Я дам его тебе в поездку. Завтра же пришлю.
– О, ты очень любезен. Не знаю, как тебя благодарить.
Пока все шло нормально. Старый скупердяй отреагировал так, как я и ожидал от него.