Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 39

— Выспались? — спросил мужчина.

— Судя по всему, лучше, чем ты, — ответила Кандавир, осторожно спускаясь по металлическим ступеням.

Они встретили своих сопровождающих — еще больше солдат в кольчугах — и повели за собой колонну из шести грузовиков через Восточные ворота в горы. Пять из машин являлись войсковыми транспортами модели «Одион» — тяжелыми, укрепленными толстой металлической обшивкой. Кандавир и Севую заняли транспорт для гражданских, приспособленный к пересеченной местности, и, в связи с этим, до ужаса неудобный.

Свежий, чистый воздух был всё еще холодным, хотя уже и начал прогреваться. Бледно-коричневый, как плоть, и скалистый ландшафт, обнаженный и поблескивавший от последних капель росы, простирался во все стороны. Впереди виднелся пункт их назначения.

— Впечатляет, — произнесла Кандавир, приопустив свои темные очки и глядя поверх оправы. — По крайней мере, подходящее место для трагедии.

Последовал долгий подъем по грунтовым дорогам, которые почти никем, кроме остатков старой банды контрабандистов, не использовались. По краям дороги росли чернолистные и колючие кустарники. Вкус радиоактивных веществ здесь всё еще ощущался, воздух был едким, словно где–то рассыпали пряности.

Прямо перед ними виднелась гора с двойной вершиной, напоминавшей белую волну. За ней простирались бесплодные земли Малого Кавказа, покрытые снегом и обдуваемые ветрами, а впереди не было ничего, кроме еще большей пустоты.

Гора. Арарат. Легендарное имя с самых ранних дней человечества — записанное и стертое, переписанное вновь в тысячах священных палимпсестов[1], которые ныне запрещены и которым суждено сгореть.

— Ничего здесь нет, — начал Севую, напрягшись, чтобы не раскачиваться в сторону, противоположную движению транспорта. — Ничего, за что нужно бороться, не осталось. Я всё еще ничего не понимаю.

— Осталось, и много, — ответила Кандавир. — За этим хребтом, в нескольких сотнях километров отсюда есть империя. Она несет ответственность за гибель целой армии. Мы послали туда войска, но они не вернулись.

Севую изумленно глянул на нее.

— Неужели? — спросил он.

— И вот сейчас, — Кандавир самодовольно улыбнулась, — дни этой империи сочтены, как и дни этих мест. Когда–нибудь мы вновь пошлем туда армию. Всё дело только в том, когда наступит этот момент.

— Значит, это было предупреждение, — осторожно сказал Севую. — Демонстрация силы.

— Я так не думаю. Мое мнение — символизм был важнее, — Кандавир потерла локти, чтобы разогнать кровь. Толчки и качка становились более мощными, — но, в каком–то смысле, все дело всегда в силе, с самого начала и до конца. Вопрос, который мы должны задать — в какой именно?

— И у вас есть ответ на этот вопрос.

— У меня на всё есть ответ, — сказала Кандавир. — Надеюсь, что тот, который нужен.

— Я и не сомневаюсь.

Они поднимались всё выше, ехали по извилистым тропинкам у глубоких ущелий. Внутри машин становилось всё жарче по мере того, как солнце поднималось, испаряя последний туман и заставляя воздух дрожать. Атмосфера становилась более разреженной, заставляя двигатели работать с усилием. Понадобилось несколько часов тряски и рывков по неровной местности, прежде чем в поле зрения показался узкий, установленный в землю стержень копья-указателя Севую. Машины затормозили и остановились, испуская пар в ярком солнечном свете. Один за другим охранники ступали на землю, настороженно озираясь.

Севую спустился первым и протянул руку Кандавир. После этого они прошли с окоченевшими конечностями мимо метрового копья-указателя и ушли дальше по горному кряжу.

На сильном ветру вокруг развевались флаги. По всему ландшафту были вырыты длинные траншеи глубиной в два метра, которые уже засыпало снегом.

Работники прижимались друг к другу из–за пронизывающего ветра. Из–под защитной рабочей одежды у одних проглядывались тонкие полоски плоти, а у других — отблески аугметики. Как люди, так и сервиторы продвигались медленно из–за холода и необходимости внимательно следить за тем, что они делают.

Кандавир оглядывалась вокруг, пока взбиралась по блестящему на морозе гравию. Севую находился рядом с ней, готовый в любой момент подать руку, если ей понадобится. От холодного воздуха у мужчины уже болело горло.

— Подходящее место, — произнесла она, оглядываясь назад и вперед, на верхушки скал и на длинную извилистую дорогу, которая их сюда привела. — Ты же понимаешь, что я не солдат.

— Понимаю, — ответил Севую.

Блеснули белые зубы, когда она улыбнулась ему.

— Теперь я вижу, почему они здесь устроились. Здесь, на высоте, всё окружено скалами. Воздушные корабли не пройдут, да? Но в таком широком месте можно было бы встретить армию или даже две. Разумное противостояние. — Она глубоко вздохнула, опустила руки на бедра и остановилась. — Значит, вот где всё произошло.

Севую продолжил движение.

— Я хотел показать вам это.

Они прошли между траншеями вместе со своим эскортом. Кандавир начала задыхаться — это не было привычной для нее средой, и её телохранители в кольчугах придвинулись ближе на случай того, если они понадобятся.

Вскоре траншеи за ними пропали, одна за другой сменяясь пыльным гравием. Тихое бинарное ворчание сервитора стихло, и они оказались на краю поля, где равнина уже распадалась на покрытые трещинами скальные плато. Еще несколько сотен метров, и земля резко оборвалась, уходя в сторону окутанных облаками ступеней.

Севую присел на корточки рядом с развевающейся тканью разбитой там палатки и откинул забрало шлема. Кандавир присоединилась к нему, и он уловил слабый запах парфюма — аромат, присущий жителям растущих городов юго-восточных районов, но не жителям пустыни.

Он осторожно приподнял защитные пластековые листы, увидев росу на земле под ними. Предметы, которые он обнаружил, были маленькие по размеру — осколки шрапнели и чьи–то пожитки. Он протянул руку к одному из них и, аккуратно подняв, повертел в ладони.

— У нас их много, — произнес он, протягивая осколок Кандавир.

Она взяла осколок и вынесла на свет.

— Раптор Империалис, — произнесла женщина, прищурившись. Пальцы стерли пыль с покрытия, открыв вид на эмблему — голову орла, окруженную четырьмя тонкими зазубренными молниями. Кандавир долго смотрела на изображение. — Я возражала против этого символа, — задумчиво произнесла она, — и сказала им, что он будет неправильно понят. Мы созидаем, а не разрушаем. Орел строит только гнезда, а буря их опустошает. Один из многих аргументов, благодаря которым я проиграла. Они были другого мнения.

— Части брони вперемешку. Некоторые из них — керамический сплав, нечто довольно прочное, термостойкое. Подобного я раньше не видел. Другие осколки из металла — сталь, местами железо. И вот еще самый редкий экспонат. Мы даже не можем пропустить его сквозь анализаторы — они ломаются. На ощупь некоторые из частей еще теплые. И они кажутся всем из…

— Золота, — продолжила Кандавир, поднимаясь. Она убрала осколок брони подальше. — Золота, которое никогда не тускнеет и способно выдержать любое пламя. Но на деле это вовсе не золото. Оно просто так выглядит.

— Я могу показать вам еще много чего, — произнес Севую.

— Сколько погибших?

Он сделал короткую паузу.

— Тысячи. Десятки тысяч. Больше, чем мы можем посчитать.

Кандавир кивнула. Её пальцы, обернутые льняной тканью, сжались.

— Тебе не понадобится этим заниматься. Я хочу, чтобы ты покинул это место через два дня. Хочу, чтобы все здесь закопали обратно, а лагерь убрали.

— Но я же не…

— Это слишком опасно. Верно говорят — истина находится в земле, — она снова начала идти, прихрамывая, что выдавало её недостаточную подготовку. — Я увидела всё, что мне нужно.

— Как я и сказал, у меня нет идей насчет причины, — ответил Севую, глядя ей вслед. — Вы же читали отчет. Это выглядит таким… бессмысленным.

Кандавир не останавливалась.

1

В древности так называлась рукопись, написанная на пергаменте, уже бывшем в подобном употреблении.