Выбор

Выбор

Глава 1 Пробуждение

«Я не ведаю, елико времени разум мой был погружён в сон. Елико я спал, забывшись? И как изменилось за это время мироздание? Мне было так отрадно, егда сознание моё погрузилось во мрак, который стёр из памяти все кошмарные события моей жизни. Я чаял, что сон этот продлиться до второго пришествия…Но что-то пробудило меня…Зачем? Почему? Боже! Почему я силён произносить имя Твоё, когда как другие стращаются? И когда Ты даруешь мне возможность сделать свой выбор? Выбор, который не дали мне сделать тогда…Но что же всё-таки пробудило меня? Что это за шум? Дивлюсь я сему обстоятельству, ибо в здешних глухих местах не должно быть живой души. Какой-то стук… аки скрежещут землю железные вертелы… не можно мне более ничего расслышать…я зело долго голодал…Но кое-что улавливает слух мой… Это собака! Псина брешет аки бешеная! Только не это! Где собака, там и люди. Да! Я теперь слышу глас человечий! Мужеские голоса! Их не должно быть в сем проклятом месте! О Боже милостивый! Вдруг они вскроют склеп? Нет! Нет! Я не желаю этого! А что ежели они пробудят ото сна не только меня? Дрожь по всему естеству от этой мысли. Проклятье! Во тьме ничего не узреть. Я даже не могу разглядеть своё тело, чтобы уразуметь долго ли оно голодало…Видать, долго. Когда я сыт, могу зреть в темноте, аки при свете дня. И обоняние со слухом обостряются…А ныне я почти ничего не ощущаю… Только слышу далече голоса и лай псины. Не хочу пробуждаться! Нет! Отчего я не умер? Почему меня не убили? Я жажду смерти! Сей безмятежный сон, облегчающий мою участь, кто-то по неразумию своему прервал. Ежели бы люди не проникли сюда, я бы пролежал в склепе ещё тысячу лет и в конце концов истлел бы полностью, а душа моя освободилась бы от тяжкого проклятья. Но какие-то глупцы разбудили меня! О нет! Голоса приближаются! Я кажется что-то чувствую… чую…Точно! Это запах человеческой плоти и запах крови! И псиной смердит нещадно. Опять этот чудовищный голод! Он, аки червь, терзает мою неживую плоть…Голод! Некоторые называют его жаждой. Голод… жажда… какая разница? Это мучит и сводит с ума. Где же тот освободитель, что пронзит сердце моё осиновым колом? Где серебряный клинок, избавляющий нежить от страданий? Может я всё-таки сдюжу снять чёртов кулон и выйти на солнце? В прошлый раз не сдюжил… Голоса приближаются и лишают меня рассудка».

— Эй, Антон! Я что-то нашёл! Плиты какие-то, смотри!

— Ни фига себе! — присвистнул от удивления светловолосый парень атлетического телосложения, — Я же говорил вам, что место хлебное.

— Что там Петька нашёл? — заинтересовался полный, бритый налысо молодой мужчина.

— Женя, тут что-то ценное! Глянь! — отозвался Антон.

Лысый мужчина, пыхтя, поспешно подошёл к двум парням лет восемнадцати.

— Это похоже на какой-то вход, — проговорил Женя, внимательно осматривая плиты, наполовину скрытые плющом.

— Вход куда? — спросил Петя, высокий рыжеволосый юноша, которому и принадлежала находка.

— Сейчас разберёмся, — пробурчал лысый мужчина и стал сдирать плющ. Приятели начали ему активно в этом помогать. Плиты обнажились, и теперь видно было, что это вход в какое-то подземелье, так как между ними зиял чёрный проход.

— Там наверняка куча артефактов и всякой всячины! — восторженно прошептал Антон. — Ну, Петька, спасибо за ценную находку! Не зря говорят, что дуракам везёт. Я то вот мимо этих зарослей прошёл и ничего не заметил.

Довольный Петя усмехнулся.

— Здесь какие-то надписи, — сообщил Женя, пыхтя теперь уже от напряжения заплывших жиром мышц. — Ну-ка, ну-ка…кое-что можно разобрать.

— Что! Что там написано? — наперебой заголосили его спутники.

— Сейчас… минуточку…Вот какая здесь надпись: «Фамильный склеп графов Вороновых»

— Это чё, там жмурики что ли? — побледнел Антон.

— Типа того, — промямлил Петька.

— Металлоискатель давайте сюда и спускаемся! — скомандовал Женя.

Петя притащил металлоискатель, Женя уже хотел начать спуск в черноту, как вдруг в кустах что-то хрустнуло. Приятели замерли. Антону показалось, что его сердце упало в желудок. Все трое напряжённо смотрели в ту сторону, откуда исходил звук. Внезапно из кустов выскочил белый пёс.

— Блин! Булька, чтоб тебя! — выругался Женя, — Напугал до смерти! У всех штаны сухие?

Петька нервно захихикал, Антон облегчённо выдохнул.

— Полезли, — сказал Женя.

И тут пёс Булька отчаянно залаял, как будто не хотел, чтобы люди спускались в подземелье.

— Что это с ним? — удивился Антон. — Эй! Ты чего?

Булька заскулил и припал к земле.

— Может не стоит туда лезть? — задумался Женя. — Собака что-то чувствует.

— Чёрное копательство — не всегда приятное дело, — заявил Петя с несвойственной для него твёрдостью, — но сегодня нам сопутствовала удача. Если мы хотим расплатиться с долгами и зажить припеваючи, нам придётся спуститься в этот склеп.

— Резонно, — согласился Антон.

— Тогда нечего зря болтать, — решился Женя и, включив фонарь, стал спускаться вниз по полуразрушенным ступенькам. Его спутники последовали за ним, стараясь не обращать внимание на неистовый лай собаки.

Внизу царил непроглядный мрак, однако фонари хорошо справлялись со своей задачей. Пахло сыростью. Копатели обследовали каждый метр, продвигаясь очень медленно.

— Гляньте, — прошептал Антон, — какое-то надгробие.

Он указал на серую горизонтальную плиту, уложенную поверх каменного гроба. Люди подошли к надгробию. Толстый слой пыли мешал прочитать высеченную на камне надпись. Антон резко провёл рукой по плите. Облако мельчайших частиц взмыло в воздух. Женя как ни сдерживался всё же чихнул. Звук эхом отразился от сводчатых стен.

— Аллергия на пыль, — невозмутимо сообщил мужчина, когда парни, замерев, с испугом на него посмотрели.

Женя же принялся разбирать слова, которые должны были сообщить информацию о покойнике.

— Здесь написано следующее: «Графиня Агата Васильевна Воронова». Дата рождения указана как седьмое февраля 1692 года, а дата смерти … трудно разобрать…

— Несколько веков! — присвистнул Петька.

— Да, дама древняя, — отозвался Женя.

— Получается она умерла очень давно, — заметил Антон.

— Верно, — подтвердил Женя.

— Интересно, отчего она померла? — задумался Петя.

— Да мало ли, — пожал плечами Женя, — старость, чума какая или холера…а возможно, несчастливый брак и суицид в результате. Ладно, надо открыть этот саркофаг.

Снаружи всё ещё раздавался лай собаки, приглушённый, он не так нервировал копателей.

— А почему гроб такой большой? — удивился Антон, — будто на несколько человек рассчитан.

— Ну она же графиня! — пафосно отозвался Женя, — наверняка ей туда всякую всячину напихали: драгоценности, наряды, любимую кошку…

— Это ты путаешь с захоронениями Древнего Египта, — с умным видом изрёк Петя.

— Хорош умничать! — раздражённо огрызнулся Женя, — Открываем крышку!

Они не без труда сдвинули крышку гроба с места.

— Посвети-ка внутрь, Антон, — попросил Женя.

Яркий луч скользнул внутрь гроба, в котором оказались сразу два высохших тела. Один мертвец был облачён в женское полуистлевшее платье, другой являлся, по-видимому, мужчиной.

— Ничего себе, — пробормотал Антон, — эту Агату, видать, не с любимой кошкой похоронили, а с возлюбленным.

— Интересно, — задумался Женя, — первый раз вижу такое захоронение на территории средней полосы…

— А вы видите, что тела не истлели, а высохли? — заметил Петя.

— И то верно, — поразился Антон.

— Может, забальзамировали? — предположил Женя.

— Но это, повторяю, не Древний Египет, — возразил Петя.

— Тогда чего они не стухли, мертвяки эти? Просто высохли, — спросил Антон, — и что это у них за кулоны на шее? Смотрите, одинаковые у обоих.

Копатели наклонились над останками представителей графского рода, разглядывая украшения.