Остров отложенной гибели

— Тоже умным был? В каждой паре кто-то умный, это закономерно.

Фш-ш-ш-ух! От этого удара я просто отступил. Паша еще не зол, но улыбка погасла, глядит по сторонам — не смеются ли. Вот оно где, твое слабое место!? Ну, ладно!

— Кто-то умный и смелый, а кто-то вроде тебя, Пашуня. Кроме мускулов ничего тебе не досталось!

Аканта хихикнула — ее хрипоту ни с кем не спутаешь — следом охотно поддержали несколько девичьих голосков. Здоровяк вдруг пошел на меня, замахнулся по-молодецки — а я навстречу кинулся. Присел, пропуская удар, маханул по выставленной ноге. Попал!

— Епта! — удивился Паша, глянул на рассеченную штанину. — Ты чё творишь, олень?!

— Я не олень, я Удав. Я тебе все конечности отрублю, если не сдашься!

— Ну, ты покойник!

— Многие так говорили, но нет их теперь! — у меня поперло отчаянное красноречие, зато вся скованность пропала. — Многие пугали, многие силой пытались давить! Сила есть — ума не надо, Пашуня? В вашей парочке Леша старшим был? Вы с ним как нитка с иголкой, как бык с тореадором, как Дон Кихот с Санчо Пансой…

Последнее сравнение экс-коллектора почему-то задело — топор замелькал с удвоенной частотой, лицо покраснело, даже сопеть начал. Такого бы римляне точно приняли. Штанина намокла кровью, но не чувствует, слишком зол.

— …Как сосиска со сдобной булочкой, да? Как Земля с Луной, как штепсель с розеткой, как кот с Куклачевым…

Фш-ш-ш-ух, фшух, фшух, фшух!!!

— …Как Энгельс с Марксом, как «камаз» с прицепом, как муж и жена…

Вот это я зря сказал! Не по «понятиям», в нарушение всех пацанских традиций, из которых Паша так и не вырос. Амазонки захохотали, здоровяк втянул со свистом воздух — не поверил ушам, наверное. Выдохнул и прыгнул. С места.

Снес меня как ураган — пушинку. Как Тайсон — боксера-перворазрядника, как бордосский дог — эрдельтерьера… да нафиг эти сравнения! Тем более что, шутки кончились. Упал я крайне жестко, на спину, а Паша удержался на ногах. Спортсмен, однако! Прижал меня ступней сорок шестого размера и весом в полтора центнера, вдохнул опять поглубже, замахнулся топором…

…Время снова остановилось. Как с тигром. Возле Пашиной фигуры возникла вторая картинка: белоснежная пустыня и ведра. Красное — чуть в стороне, дотянуться трудно, но если захотеть… схватить невидимыми руками, наклонить над ведерком с надписью «сила»… Есть! Содержимое полилось, переполнило тару, а остаток я опрокинул в «ловкость». Отпустил ведро, и вторая картинка исчезла.

Остались здоровяк и падающий топор — плюс неведомая, распирающая меня энергия. Заорал и вскинул хопеш навстречу смерти.

Хр-р-р-р-р-р-рясь!!!

Слабенький блок, тут и не фехтовальщику ясно: тесаком, с одной руки против тяжелой секиры. Топор был просто обязан его снести — но не снес. Завис надо мной, уперевшись в бронзовый серп.

— Епта! — снова удивился экс-коллектор, размахнулся заново.

Ждать я не стал — толкнул противника в колено, что-то хрустнуло, тот попятился, вытаращил глаза, а хопеш полоснул его по второй ноге. Разрубил штанину и плоть на бедре. Вскочил я одним движением, будто подбросило, махнул тесаком, еще раз, еще. Паша всё пятился, собирался с силами, рубанул, наконец, с обеих рук.

Уклоняться я тоже не стал — ударил сбоку и отсек противнику кисть.

Выпал топор. Экс-коллектор рухнул на задницу, кровь захлестала пульсирующими толчками — очень темная, ненатуральная с виду. Залила моментально щебенку и всё вокруг.

Кровь пришлого, кровь героя.

— Ну, вот и всё, — сообщил я Паше и взялся за рукоять тесака покрепче. — Как ты хотел, братан, так и вышло. Теперь умри.

Глава 16

Умолять он не стал — или просто, одурел от боли. Глядел, как кровавый серп возносится над головой, пальцы левой руки сдавили правое запястье, пытались удержать сбегающую жизнь.

Может, это меня и остановило. Добивание врага — отдельный навык, с рождения не дается, если ты не псих. Злость уже схлынула, горячка боя превратилась в усталое торжество. Хопеш опустился без удара.

— Перевяжите его кто-нибудь, — сказал я тихо, но услышали, засуетились. Лицо Лаэны всё еще каменное, сердитое, не простила меня до сих пор.

Ну и фиг с ней.

Полсотни метров до входа в Долину показались вечностью — непонятный выброс энергии измотал меня, будто марафонский забег. Кровь на хопеше уже загустела, собрал ее пальцами, прикоснулся багряной ладонью к туманному мареву.

П-ф-ф! Короткое шипение, будто коту на хвост наступили. Никаких больше спецэффектов — исчезла преграда. Открылась Долина во всем великолепии: с полсотни гектаров каменистой пустоши, тут и там торчат невиданной формы холмы, похожие на динозавров — чем дальше от моря, тем более корявые, изъеденные ветрами за сотни лет. У самого берега светит алым громадная трещина, дымится, запах сероводорода даже сюда дотягивает. А там ведь сдохнуть можно, безо всякой магии. Если тяжелые газы висят у земли, и ветра нет.

«Надо выбрать правильное место, двуногий. Многие спустятся туда, но немногие выживут. Память предков…».

— Я доверяю их памяти, Фиссаш. Можешь что-то конкретное сделать?

«Попробую».

Где-то слышал, что в шахтах использовали канареек вместо детекторов угарного газа. Птички от него элементарно дохли, а люди спешили наружу, пока еще ноги двигались. Насчет пригодности змей в этом качестве сомневаюсь, но выбора нет. Солнце почти закатилось. Скоро начнется!

— Не будем спешить, — сказал я в ответ на нетерпеливые взгляды. — Этот замечательный крылатый друг спускается первым, я за ним, вы держитесь хорошо позади. Если свалюсь, подходить не надо, там смерть. Ты с нами?

Последнюю фразу я адресовал Паше. Всё еще живому, с перевязанной натуго культей и явно напичканному снадобьями от боли. Может, даже незабвенными крокотами. Лицо, конечно, белое, но шансы есть. Если заражение не начнется.

— Глянешь там на дракона, попросишь. Может, он тебе новую руку вырастит.

— Да пошел ты, — сморщился экс-коллектор. — Добренького корчишь, падла? Руби уже сразу по башке!

— Ну, и дурак.

Ни азарта, ни желания с ним дискутировать. Идти пора.

***

Первые метры дались с трудом — чисто психологически. Будто в громадную могилу спускаешься. Сверху видно, что мы не одни: тут и там на гряде суетливое движение, будто муравьи копошатся. Конкуренты, сумевшие избежать ловушек, тоже принесшие жертву, пробившиеся, наконец, к цели. Насчитал их десяток-другой, потом это дело бросил. Нам до трещины ближе всех и прекрасный путь туда ведет — водораздел между мрачными, подозрительными низинами. Завершается очень удобной площадкой для наблюдения, никакая магма не дотечет. Закатное солнце облило Долину красным, площадка в лучах отблескивает как рубин, натурально манит к себе.

— Пошли, чего ждешь?!

«Не торопись, двуногий! Я роюсь в залежах памяти, ищу хоть что-то, связанное с этим местом. Следуй за мной».

— Ты уверен? Гляди, какая тропа хорошая, а в этих ямах весь газ накапливается! Ты хоть в курсе, что такое газ? Сероводород, метан, углекислый? Да откуда тебе знать, рептилия!

Вурх не дослушал, заструился между камнями, а следом и я пошел. Прямиком в ближайшую низину. Задержал невольно дыхание, постоял минутку, вдохнул разок. Голова не кружится, судорог нет, идем дальше.

— Зачем ты туда полез, Удав?! — голос Лаэны прозвучал взволновано. За меня опасается, или за собственную царскую жизнь?

— Спускайся, амазонка! Здесь безопаснее, чем на тропе! — я замолк на секунду, прислушался к мысленным речам Фиссаша. — В этой Долине всё наоборот, здесь законы физики действуют иначе, а газ течет поверху!

Последние два аргумента добавил от себя, конечно же — девушка их не поняла, но поверила. Спрыгнула первой, отстранив Аканту, догнала меня в несколько шагов.

— Высоко — это низко, далеко — это близко… ты прав, Александр, я такое тоже слышала в отцовском дворце! Мы пойдем рядом!

— И вместе загнемся? А куда твое племя без повелительницы?! — хотелось добавить что-то еще, но поймал ее упрямый взгляд и махнул рукой. Так оно даже приятней. Девчонки уже спускаются следом, багряное зарево гаснет понемногу, в небе зависла местная Луна — непривычно огромная, но пока не черная. Надо ускориться!