Страница 2 из 47
Лицо Мар скривилось в отвращении. Не нравилось воину идея оставлять в живых этого человека, но ему пришлось признать правоту своей сестры.
— Святое Древо, я же… я же не сдержусь!
— Сдержишься. Ради меня сдержишься.
***
— Отец гор, ну почему же так?..
Голос словно плавал в моем подсознании. Если бы я думал, что это спрашивает живой человек, то решил бы, что он в слезах.
«Тебе, наверное, неприятно. Кто он там тебе, получается… Брат?»
— Опять в сознании?
«Это ты у меня в голове, а не наоборот. Если я в сознании, значит, это твой недогляд»
— Аргумент.
Плавать во тьме было приятно. Причем, это была не та тьма, которая плохая, а просто тьма как отсутствие света. К тому же, было ощущение, будто она помогает мне что-то в голове расставить по полочкам, вызывая что-то вроде чувства правильной умиротворенности. Здесь вообще все вызывало умиротворенность.
«Что там, плачевно все? Он мне, кажется, сердце перерезал»
— С сердцем уже все в порядке. В принципе, это и мне было по силам, но пришла помощь извне, что сильно упростило работу.
«Помощь извне? Это кто ж меня в Маллореане спасать-то будет?»
— О, тебе понравится ответ.
«Делина?»
— Разумеется, нет. Ты что, дурак?
«Кроме нее могла помочь разве что Лесия. Не принц же с принцессой»
— Не принц, верно. Сильфида его едва ли не ограбила, высыпая листья тебе на рану.
«Сильфида??? Но зачем? Я же был при смерти! Идеальный шанс меня добить, покончить с убийцей матери!»
— Ты отдыхай, поспи. Рано тебе еще в тело возвращаться, боли не выдержишь.
Сознание вместе с мыслями снова куда-то уволокло.
Интерлюдия 2
Наспех сооруженные носилки из двух жердей и бывшей палатки держали в себе человека. Сильфи с Мар торопились как могли в ближайшее поселение. Листья кончились, но в сознание Максим так и не пришел. И хоть внешне казалось, что кризис миновал, старшая принцесса опасалась, что есть еще какие-то травмы, о которых они не знают.
— Мало тебе было заставить меня аптечку ему отдать, теперь его еще и тащить куда-то надо!
— Накоа должен быть рядом. Кормят, правда, отвратительно…
Накоа был обычной деревушкой, каких по всем мирам великое множество. Насчитывающий всего тысячи полторы эльфов, он, тем не менее, имел как свою гостиницу, так и больницу. Причиной было близкое нахождение торговой дороги от таможни, по которой ездили нередкие купцы, продавая диковинки с других миров.
— Нормально там кормят! Это просто кое-кто неженка!
— Я не неженка! Я просто люблю есть нормальную еду, а не какие-то помои, которые даже свиньям дать стыдно!
— О, ты хочешь сказать, что я ем какие-то помои?
— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду, Мар! Неси давай, я в жизни себе не прощу, если он умрет где-нибудь по дороге!
— Он-то сдохнет, конечно… — ворчание Мар действовало Сильфиде на нервы. — Дождешься от него такой радости.
— Он нам нужен, я тебе уже объясняла!
— Да помню я, помню! Как будто помечтать уже нельзя!
— О таком — нельзя! Я тебе запрещаю!
— Бубубу! Родилась всего на тридцать лет раньше меня, а командуешь, будто на все триста!
— Потому что ты не умеешь держать свои эмоции под контролем и любишь действовать сгоряча, а потом думать, что с последствиями делать!
— Однако именно после твоих решений мы потеряли еще одно Место Силы!
Сильфида встала как вкопанная, а затем, аккуратно положив носилки на землю, подошла к Мар.
— Повтори эти слова, — сказала она рыцарю. — Скажи еще раз, что Место Силы потеряно по моей вине.
И под ее взглядом воин стушевался.
— Нет. Конечно, нет.
— Тогда никогда не повторяй больше ничего подобного.
Поход в Накоа продолжился.
***
Не знаю, сколько я плаваю в этой тьме, но тут скучно. Интересно, а смерть выглядит примерно так же или как-то по-другому? Не зря же люди говорят про всякий свет в конце тоннеля и прочее. У меня тут света нет, темно настолько, что нет никакой разницы держать глаза открытыми или закрытыми. Интересно, а они у меня вообще есть, глаза эти?
— И глаза, и рот болтливый, и даже мозг твой глупый — все при тебе осталось. Особенно за последнее обидно.
«Ну так отформатируй меня»
— Нельзя, хоть и очень хочется.
«О, так это возможно?»
— Разумеется. Иногда приходится стирать часть воспоминаний, чтобы Носитель с ума не сошел, если ясно видно, что сам он не справляется.
«Какая забота…»
— А ты не ерничай. Кто знает, может, придет время, когда тебе самому такая терапия понадобится.
«Человеческая жизнь не особо длинная»
— Достаточно, чтобы успеть побывать в разных переделках и хлебнуть всякого… всякого. К тому же, кто знает, что там дальше будет. Спасешь этот эльфятник, а они тебе бам-с — и преступление простят, которого ты не совершал. А то и бессмертие предложат.
«Быстрее будет, что дождутся, когда я очнусь, а потом пытать начнут. А то какой смысл мучить бессознательного? Ни криков о пощаде, ни воплей о помощи…»
— Ну, совсем-то зверей из них не делай. Они ж не люди, в конце-то концов.
«Вот это сейчас обидно было»
— Однако в Уршале примерно так бы и произошло. Но мы в Маллореане. Вспомни, в день смерти королевы никто тебя на месте не убил, оглушил только. А потом был суд.
«На котором меня наверняка к смерти приговорили. Черт, надо было в свое время Делину поспрашивать»
— Вот к чему я и веду. Тебя приговорили к смерти, но в момент, когда тебя оставалось просто добить, спасли жизнь. Понимаешь теперь, к чему я клоню?
«Хочешь сказать, что они меня будут слушать?»
— Именно. В конце концов, ты их мир спасти пытаешься.
«Что-то раньше их это не останавливало»
— Так ты раньше и не пытался, вообще-то.
Тоже верно. Если после смерти Лесии у меня и была где-то мысль все-таки выступить, она была тут же отброшена, когда я увидел ту мертвую поляну. И ведь даже в голову не пришло, что то пятно — следствие действий Разрушителей, а не причина.
Борланд… Он капитан отряда, который вторгся, наверно, в десятки миров, если не в сотни. О чем я думал, когда напал на него в лоб? Когда вообще напал? Что я, тренировавшийся всего три месяца, могу противопоставить существу, жившему полтора тысячелетия?
— А ты с чего взял, что он столько живет? Срок жизни арранов — около двухсот пятидесяти — трехсот лет, не больше.
«Он очень не хотел всех этих сражений, а знаешь почему? Не потому что они ему противны, а потому что наскучили. Мне с самого начала казалось, что он дерется не в полную силу, а его дальнейшие действия лишь подтвердили это. Он мог убить меня сразу, но решил дать шанс. Почему? Не потому ли, что где-то там в душе ему уже все осточертело и он умереть хочет?»
— Подтасовываешь факты под теорию. Даже за семьдесят лет человеческой жизни можно устать, а уж за триста аррановской — тем более.
«Ты сам сказал, это вполне могут быть уже не те арраны, которых ты знал. К тому же, есть еще один момент, о котором ты прекрасно знаешь и который наверняка портит тебе настроение. Как знать, может, он вместе с силой Разрушителей вполне продлевает ему жизнь?»
— Это… возможно.
«Вот и я о чем. Ты вот что скажи, ты не в духе именно из-за него, да?»
— Да. Его Меч — один из нас. Но не теперь. Я не хочу иметь ничего общего с предателями.
«Он — всего лишь инструмент, разве нет?»
— Говоришь как эльф. И, разумеется, нет. Нас создавали охранять жизнь, своего рода противовес Разрушителей.
«Да, ты такое уже говорил, кажется. Я помню что-то такое»
— И как теперь объяснить, что один из нас помогает жизнь уничтожать? Понимаешь, какое это пятно на репутации? И не говори, что выбора не было! Выбор есть всегда! Когда действия Носителя идут вразрез с нашими стремлениями, мы можем покинуть его!