Нелюбимая для босса

— Эй, красотка, потанцуем? — доносится справа.

Поворачиваю голову и вижу как какой-то хмырь пытается схватить мою Владу за локоть. Девушка от испуга дергается и сильнее прижимается ко мне.

— Отвали! — толкаю неандертальца в грудь и продолжаю продвигаться к выходу.

— Эй, ты че? — летит недовольный возглас в спину.

Мужская лапища ложится мне на плечо и тянет назад. Пальцы на автомате сжимаются в кулак. Я бью пьяного двухметрового громилу прямо в челюсть. Он отшатывается, но каким-то чудом удерживается на ногах. Замахиваюсь второй раз и попадаю в нос. Громила падает в толпу с громким стоном. Держится за лицо. Со всех сторон начинаются визги, крики. Неадекватная толпа начинает быковатые разборки: кто кого первым задел, кто кого зацепил и так далее.

Надо поспешить. Оглядываясь по сторонам и быстро проталкиваю Владу через толпу зевак.

— Весёлый вечерок, — произносит синеглазка, едва мы оказываемся на улице. Она застегивает пальто и приподнимает воротник.

— Да уж, — я тру бороду той самой рукой, которой заехал мужику по физиономии.

— У тебя кровь, — с испугом констатирует Влада, подходя ближе.

Смотрю на собственную руку. На костяшках пальцев действительно треснула кожа и проступили несколько алых капель. Я же и забыл каково это, видеть на собственной коже раны.

Разгибаю, сгибаю пострадавшие пальцы. Крови появляется чуть больше, но боли все равно не чувствую. Адреналин все еще бурлит по венам.

— Надо обработать. Пойдём на лавку.

— Да, брось. Это ерунда. До свадьбы точно заживёт, — отнекиваюсь на словах я, но шагаю за синеглазкой к ближайшей скамейке. Сажусь на холодные, деревянные брусья, Влада подходит ближе. Достаёт из сумки влажные салфетки и осторожно прикладывает их к ране.

— Тшшш, — дергаюсь я от неожиданности, — печет.

— Конечно, печет, — синеглазка невесело усмехается и осторожно дует на рану, прикладывая антисептик вновь к ране. — Они ж антибактериальные и пропитаны спиртом. Поэтому терпи, хулиган.

— Я не виноват. Ты же видела, что мужик неадекватен. С такими разговор у меня короткий.

— Ты часто становишься зачинщиком драки?

— На самом деле, нет. Но за свое я готов драться.

Щеки Влады становятся пунцовыми. Она прячет смущенно взгляд. Несмело говорит, пряча салфетки в сумку:

— Мне в детстве мама говорила, что с хулиганами лучше не водиться.

— Вот как?

Я тяну Владу на себя и усаживаю к себе на колени. Смотрю девушке прямо в глаза. Переплетаю наши пальцы, поднимаю вверх. Завожу ее руку себе за шею.

— И что ты?

Второй рукой пробираюсь под мягкие волосы девушки, легонько массирую напряженные мышцы шеи. Синеглазка от удовольствия опускает веки. Веду носом по ее щеке. Вдыхаю цветочный аромат.

— Теперь бросишь пострадавшего хулигана? — шепчу ей на ухо.

Влада ластится, обнимает за шею. Мы прижимаемся друг к другу лбами. Синеглазка открывает глаза, ее взгляд плывет. Она наслаждается нашей невинной близостью. Шепотом, который пьянит мой разум, произносит:

— Я всегда была папиной девочкой.

Ее пальцы сильнее давят мне на плечи. Владислава рывком прижимается к моему рту своими холодными губами. Этот шаг срывает мои цепи.

Я перехватываю инициативу и буквально «пожираю» девушку. Исследуют её рот языком, всасываю губы. Я тону в сладком дурмане. Жадный вдох. И я снова погружаюсь в синий океан её глаз. Ухожу под воду и тащу Владу за собой. Мы кружимся в пучине, «танцуем» губами, поем песню несдержанными, короткими стонами.

Вот теперь мне вновь плевать на все. Не имеет значения где мы, неважно кто вокруг нас. Есть только она и я.

Вечер, который катился ко всем чертям, в итоге перевоплощается в нечто умопомрачительное. И так даже лучше.

Все что происходит, захватывает дух. Я лечу сидя на уличной скамейке. Вместе со мной парит и синеглазка. Скорость перевалила за двести километров час.

Целую снова и снова. Не позволяю нам остановиться.

Эта девушка вытягивает меня на поверхность. Показывает, что кайф существует и без риска для жизни, вне дорожного асфальта.

Глава 17

Денис

Столько минут подряд я не целовался, наверное, со времен университета. Хотя и тогда целовальный марафон был с несколькими девчонками одновременно.

А сейчас одна Влада затмила всех других представительниц прекрасной половины человечества. Стоит ей вот так честно, без фальши посмотреть на меня своими пронзительно синими глазами и я в плену. Не могу перестать смотреть на нее, не могу перестать зацеловывать ее мягкие розовые губы. Поглощаю их вновь и вновь.

Нам жарко. Мы едва поспеваем глотать кислород за те доли секунды, когда наши уста приходится разъединить.

— Доброй ночи, молодёжь! — некто своим хриплым кашляющим басом решил потревожить нашу с синеглазкой идиллию. — Зажигалки у вас не найдётся?

Влада от испуга дергается и прячет лицо мне в шею. Я выпрямляю спину и обнимаю дрожащую девушку покрепче. Выглядываю из-за её плеча и вижу потрепанного старика лет шестидесяти. Он небритый, нечесаный, в рваной грязной одежде. В общем, наш страстный поцелуй с синеглазкой призвал какой-то бездомный бродяга. На первый взгляд он безобидный.

— Не курим! — глядя прямо на деда, грозно отвечаю я.

— Тогда может деньжат подкинешь, молодчик, на буханку хлеба. А то я ничего не ел со вчерашнего дня.

Первым порывом желаю послать настырного деда к чертям собачьим. Но не делаю этого только потому что одна маленькая синеглазка, ерзающая на моих коленях, переплавляет мою нарастающую агрессию в расплавленное желе.

Владиславе удалось быстро успокоиться, ее больше не заботится о ворчащем за спиной бездомном. Она занята тем, что игриво ведет влажным языком по пульсирующей аорте на моей шее, слегка смыкает зубы на кожи.

Этими нехитрыми движениями синеглазка приводит в движение мой таз. Влада ойкает куда-то в плечо, когда отчетливо чувствует степень моего игрового настроения в штанах.

— Я в своё время тоже…, — начинает рассказывать дед, про которого я уже успел забыть, — со своей Нюськой по лавкам занимался тем же, что и вы. Эх, где моя молодость? Я бы ух!

Влада прыскает со смеху мне в шею, неосознанно щекоча горячим дыханием чувствительную точку под ухом. Завожусь ещё сильнее.

Хлопаю руками по карманам и нахожу в пальто забытую сотню.

— Держи, дед. — Бомж мигом оказывается у лавки и протягивает пальцы к заветной купюре. Но я не отдаю ее сразу. — Даю с тем условием, что ты больше к нам не подойдёшь ни под каким предлогом. Всю романтику сбиваешь.

Бомж больше не произносит ни слова, юрко выхватывает протянутые деньги и мигом скрывается за углом.

С шумом втягиваю воздух в лёгкие и выдыхаю в небо. Пар валит изо рта, уличная температура упала еще на несколько градусов. Ситуация до абсурда дурацкая: нас прервал обычный бомж. Это просто умора. Я начинаю громко смеяться. Следом звонким хи-хи-хи заливается и Влада.

— Что ж, Денис Юрьевич. По крайней мере, ни один бомж сегодня не пострадал.

— Ты о чем?

— Я удивлена, что этот дедуля показался тебе вполне адекватным. Ты не счел соперника достойным того, чтобы расквасить сильным хуком справа его нос.

— Дед просто поздоровался сначала. Он мне не соперник.

Мы с Владой вновь заливаемся смехом. Переведя дух мы вновь возвращаемся к тому состоянию, на котором нас прервали.

Вдавливаю ладони в ее поясницу и тяну хрупкий стан синеглазки на себя. Наклоняюсь и медленно вожу языком по ее раскрасневшимся губам. Влада тут же ловит его устами и вытягивает в себя.

Сносит мою башню. Снова. Опять.

Влада

Я не знаю, что творю. Действую на каких-то внутренних инстинктах. Нутром чувствую как надо правильно. Втягиваю поглубже его язык. Плавлюсь от того, какой он горячий и шершавый.

Денис издает звук, который ранее я никогда не слышала. Это дикая смесь удовлетворительного стона и хищного мужского рычания.