Попробуй меня разлюбить

Улыбаюсь скорее по инерции. Ее позитив явно передается воздушно-капельным путем. Глядя на нее, невозможно оставаться безэмоциональным бревном. Коим я и являюсь большую часть жизни.

— Вот, представляешь? — заканчивает свой рассказ и тянется к моим запонкам.

Терпеть не могу, когда вторгаются в мое личное пространство или трогают мои вещи, но ей позволяю. Ее интерес меня не раздражает.

— На них гравировка? Что там написано? Я немного слепая, — переходит на шепот.

— Ничего особенного, — отдергиваю руку и внутренне радуюсь зашедшему в класс физику.

Катя поджимает губы и без слов переводит взгляд на доску, на которой появляется слайд с темой урока.

Касаюсь кончиками пальцев холодной платины, ощущая под пальцами мелкие выгравированные буквы: «Когда-нибудь мы встретимся вновь», — маминым почерком.

Ее не стало, когда мне было семь. Ее убили. Жестоко, прямо на моих глазах. Этот день до сих пор снится мне в кошмарах. Окровавленное платье и шепот. Она умоляла их меня не трогать…

Я буквально недавно нашел мамин блокнот, в котором она писала стихи.

Когда-нибудь мы встретимся вновь, — просто строчка из ее стихов, показавшаяся мне символичной. Может быть однажды, я снова смогу ее увидеть. Возможно, это наивно и по детски, но разве кто-то может запретить мне верить?

— …будет проверочная, так что готовиться придется всем.

Голос физика становится громче. Промаргиваюсь, понимая, что урок закончился.

Катя уже стоит у двери с девчонками, они хихикают, а потом уходят.

Рука Королева ложится на мое плечо. Реакции все еще заторможенные.

— Чего? — выдаю без интереса, в своей привычной манере.

— На вечер забиваемся с «бэшками» в баскет сыграть. Ты в деле?

Смотрю на пустующий дверной проход. Киваю.

— Класс. А то Азарин сливается. Походу, Янке сегодня счастье перепадет.

Королев сам же ржет над своей шуткой, пока не получает от Тима, того самого Азарина, затрещину.

Вечером мы с параллельным собираемся на улице. Катя тоже здесь. Сидит на трибуне и о чем-то болтает с Курьяновым из одиннадцатого. Несколько раз ловлю себя на том, что пялюсь на нее. Перед глазами, как в раскадровке, ее улыбка и то, как кокетливо она обмахивается рукой или закидывает волосы за спину.

Злюсь. Понятия не имею, на что, но отчего-то жутко бешусь.

Курьянов травит ей свои тупые истории, в которых он герой в кубе. На деле же правды там с наперсток.

Катя хохочет. Ее звонкий смех застревает в моей голове. Я пропускаю пас и раздраженно бью кулаком о сетку.

— Бля, Дан! — вопит кто-то из парней.

Игнорирую выпад в свою сторону и с каменной рожей продолжаю игру.

Не смотреть на нее. Просто не смотреть.

Срываюсь уже на второй минуте. Курьянов до нее дотрагивается. Легкое прикосновение к плечу, а меня коротит. В мозг поступают сигналы, и все, как один, — убить. Закопать этого «мачо» прямо здесь.

— Сами, — бросаю мяч Королеву и без слов ухожу к себе.

Дверью хлопаю с такой силой, что она вот-вот слетит с петель.

Падаю на кровать, упираясь локтями в колени, и обхватываю голову ладонями.

Нам нельзя дружить. Нельзя общаться. Любые контакты со мной ничем хорошим для нее не закончатся.

Глава 7

С появлением Кати моя привычная жизнь резко идет под откос.

Ее сложно не замечать, хоть я и стараюсь. Ее активность просто зашкаливает. Дополнительные занятия, школьные выступления, спорт…

О ней все говорят, с ней все дружат.

Нет такого дня, чтобы я от кого-то не услышал про Токман. Девочка затмила всех в этой школе буквально за несколько недель. Как бы я ни старался, держаться от нее подальше у меня не получается.

Сложно дистанцироваться от человека, который постоянно либо на слуху, либо перед глазами.

Держусь от нее особняком, но это не помогает. Все равно думаю про нее двадцать четыре на семь.

Раньше такого тотального помешательства со мной не случалось. Выгляжу в своих же глазах полным дебилом. Радует лишь то, что сегодня пятница. Впереди меня ждет сорок восемь часов вне школы.

— Мы на химию не пойдем, — сообщает Андрей Королев. — Ты с нами?

Уроки я не прогуливаю. Не вижу в этом смысла. Но сегодня соглашаюсь, и то только потому, что не хочу сталкиваться с Катей. На химии она тоже подсела ко мне, нагло проигнорировав мое предупреждение о дружбе.

— С вами.

Королев пару раз хлопает глазами, видимо пытаясь переварить услышанное.

— Я тебя правильно…

— Правильно. Так мы идем или будем сплетничать? — ухмыляюсь и закидываю на плечо рюкзак.

— Идем.

Дюша ускоряется. Азарин же маячит рядом. Уже на спортплощадке, пока мы по очереди набиваем мяч, Тим перебрасывает его Королеву и резко поворачивается ко мне.

— Ты на Катюху, что ли, запал? — интересуйся с ухмылкой.

— С чего ты так решил? — откидываю челку назад и убираю руки в карманы брюк, чтобы не выдать свою нервозность.

А она есть. Он озвучил то, в чем я не очень-то хочу себе признаваться.

— Вижу. Ты на нее вечно пялишься и думаешь, что этого никто не замечает. Я вот заметил, — поясняет с ухмылкой.

— Лечи близорукость. А лучше купи очки, потому что со зрением у тебя херово. Как и с наблюдательностью.

Азарин стирает со своей рожи улыбку и демонстративно сжимает-разжимает кулаки.

— Драться я с тобой не буду, — обозначаю сразу, потому что понимаю, куда все идет.

— Ссышь? Или я рожей не вышел?

— Не хочу тебе что-нибудь сломать. Случайно, — как бы между делом поясняю. Интонации намеренно выбираю такие, словно объясняю ребенку, что Земля круглая.

— Это мы еще посмотрим, — Тим подается вперед. Явно готовится ударить первым.

— Пацаны, вы серьезно? — Дюша забывает про мяч. Подлетает к нам за секунды, расставляя руки в стороны. Будто он сможет помешать, наивный.

— Кайсаров, ты вечно нарываешься, — Азарин прищуривается, похрустывая шеей.

— Сходи пожалуйся мамочке, — предлагаю с улыбкой.

— Сучоныш!

Тим срывается с места. Дюша срабатывает как щит всего на пару секунд, время с ним не выиграешь. Азарин злится и именно поэтому теряет преимущество. Ярость не спутник победителя. К сожалению, это тоже эмоция. Но, если ты хочешь выиграть, голова должна оставаться холодной. Прямой расчет и никаких сантиментов.

Подсечка. Бросок. Соперник лежит на земле. Если сейчас пожестить, то можно вывернуть ему руку. Но я этого, конечно, не делаю. Просто отступаю.

— Я предупреждал, — протягиваю ладонь, чтобы помочь Тиму подняться.

Он все еще бесится, но помощь мою принимает. Резко подтягиваю его вверх. Можно сказать, что примирительное рукопожатие состоялось.

Снова убираю руки в карманы, наблюдая за тем, как Азарин отряхивает свои штаны от пыли.

— Так, значит, Катька побоку? — не унимается. — Я правильно понимаю?

— Именно. Абсолютно безразлична.

— Ладно. Просто она про тебя спрашивала, я и подумал…

Она про меня спрашивала? Когда? Что он ей ответил? Вопросов в голове миллион. Но проявить сейчас любопытство равно подтвердить Азаринскую догадку. Поэтому не реагирую.

— Даже не спросишь, что именно спрашивала?

— Мне это не интересно. Королев перешел две сотни, он сегодня выиграл, — киваю на Андрея, который вернулся набивать мяч.

С этими словами иду к себе и, будто по насмешке судьбы, наталкиваюсь на Катю. Сначала я слышу громкий всхлип, словно кто-то плачет или вот-вот расплачется. Бегло осматриваю пространство. Звук идет из-под лестницы. Делаю пару шагов и вот теперь — вижу Катю.

Она сидит на полу, подтянув колени к груди.

В голове проносится сотня предположений в секунду. Что у нее произошло? Ее кто-то обидел? И куда смотрел ее тупоголовый брат? Вместо того чтобы выяснять отношения со мной, мог бы заняться чем-то куда более полезным. Не давать сестру в обиду, к примеру.

— Что случилось?

Присаживаюсь на корточки рядом с ней.

Катя шмыгает носом. Медлит. Смотрит на меня не сразу, видимо, решает, стою ли я сегодня вообще ее внимания. Ну или просто не хочет, чтобы ее видели заплаканной.