Страница 9 из 10
Она отложила карту и стала листать бессчетные вкладки на смартфоне. Некоторые висели месяцами – что-то служило напоминалками, что-то требовалось для учебы, с третьим просто было трудно расстаться. Последней из добавленных была статья с Хабра «Ликбез по крионике». Ленка пробежала колонку взглядом и принялась чистить остальные.
Закрыв Медузу, Либекс, почту с трех ящиков и еще с полдюжины вкладок, она откопала на самом дне статью – кажется, хотела кому-то ее переслать. Изюм был в том, что автор, некто Г.И. Нестеров, доцент кафедры высшей математики не самого последнего питерского вуза в прошлом месяце попал в криминальные сводки. Ученый муж оказался полноценным упырем – убил и расчленил свою молодую (четвертую) жену, а части тела закопал у себя на даче. И если бы не бродячая собака, прикормленная соседом и без труда преодолевающая общий забор, профессору кислых щей все бы сошло с рук. Впрочем, похоже, ему и так все сошло с рук – Нестеров таинственным образом исчез при проведении следственного эксперимента пару недель назад. По этому поводу стояло такое информационное безмолвие, что Ленка заподозрила неладное. В смысле, что профессора во время этого самого эксперимента пристрелили по-тихому. И по нужным каналам велели всем помалкивать. И все помалкивали.
Она открыла статью.
«…В каменноугольный период деревья отличались от тех, что составляют основу лесов в настоящее время. То, что современная древесина хорошо горит и не тонет – не данность, а эволюционное достижение. Древние, ныне не существующие виды обладали тяжелой древесиной. Она тонула и превращалась в каменный уголь. Вместе с тем, деревья продолжали выкачивать углерод из атмосферы, в связи с чем его концентрация в воздухе понизилась до критических значений. По сути, важнейший элемент был выбит из атмосферы. Биоразнообразие обеднело, растительный мир стал на грань катастрофы. Стало очевидно, что для того, чтобы снова обогатить углеродом атмосферу, вернуть его в цикл, необходимо добывать уголь, бурить землю. И спустя время появились существа, которые могли решать конкретные задачи – в частности, наладить разработку пластов каменного угля, залегающих глубоко под землей. Это дает основания для смелой гипотезы, могущей показаться скептикам фантастической: что, если деревья вывели человека как культуру?»
Нормально, усмехнулась Ленка, окончательно успокаиваясь. Ладно апокалипсис, масонские заговоры, визиты инопланетян. А тут прямо День триффидов…
«…Никто не станет оспаривать тот неопровержимый факт, что растительная цивилизация на порядок древнее человеческой. Науке известно о грибах, споры которых пожирают муравьи. Спора прорастает в муравье, и вот уже муравей подчиняется грибу, забирается на ветку дерева, чтобы его склевала птица и унесла спору дальше. А токсоплазма? Есть любопытная версия, что кошки, больные токсоплазмозом, меняют поведение людей. Это же настоящая экспансия токсоплазмы – люди, заразившиеся от кошек, вместо неприязни и отвращения начинают испытывать к своим питомцам совершенно патологическую привязанность!»
Ленка фыркнула – во дает! Надо будет Аське рассказать, а то она любит с котом своим целоваться. Ленка троллила ее, что кот ей приятнее парней.
«Что, если в отношении деревьев действует тот же принцип, и вся человеческая раса с ее историей, эволюцией и прогрессом – не более, чем планомерная реализация программы выживания коллективного растительного сознания? Человек думает, что добывает полезные ископаемые для себя, а сам служит инструментом, чтобы повышать биодоступность материала, необходимого организмам высшего порядка. Человек одержим честолюбивыми мечтами о покорении космоса, но если ему и суждено отправиться к далеким звездам, что в первую очередь повезет он с собой в иные миры? С большой долей вероятности можно предположить, что это будут семена».
Да уж. Деревья, грибы, мимимишные кошечки, которые захватят мир. Егор, помнится, тоже нес пургу про грибы: дескать, они сами внушают людям мысли, чтобы их собирали и ели. Каждый сходит с ума по-своему. Вот и профессор, судя по всему, свихнулся давненько, и вопрос его выхода на тропу маньяков с ножом и шизой наперевес был делом времени. Кстати, о маньяках, заворочался червячок беспокойства. Ты вот сейчас медитируешь тут на паузе, а в этих кущах может бродить няшка доцент. Или приятель горбуна из Вельчино.
Стоп, сказала Ленка сама себе. Две встречи с маньяком за день – это уже перебор. Снаряд два раза в одно место не попадает… Да нет, братцы-ежики, это в лотерею два раза подряд не выигрывают. Снаряд, говорю я вам, точно шарахнет дважды. В ту самую точку, на которой ты застрял. Мир никогда не ждет. И не оставляет шанса тому, кто ослабил контроль.
Осознание того, что она совсем одна в незнакомой безлюдной местности, вернулось и накрыло. Ленку затошнило от страха. Установка «и никого суслик не встретил» не работала.
Облизав пересохшие губы, она снова уткнулась в карту. Если верить великому кормчему GPS, тут когда-то была дорога. И то, что от нее осталось, огибало деревню с севера. Интересно, забирается ли кто-нибудь сюда в это время года? Ну, какие-нибудь дауншифтеры, туристы, грибники… хотя для последних сейчас точно не сезон. Миленькое место для стоянки, не вопрос, но надо же куда-то и дальше двигаться. А она застряла. Прямо как в отношениях со Шмелем. Ни туды, ни взад. Вот привязалась же поговорочка…
Из глубины леса послышался шум. Сначала Ленке показалось, что поднялся ветер, и вихрь гонит между деревьев столб прошлогодних черных листьев. Сдирая мерзлый грунт, снег и хвою. И нечто шагнуло к ней из тьмы, выталкивая этот вихрь на нее, как вагон метро толкает воздух по туннелю. А потом вихрь остановился, и она увидела столб черного света.
При нем невозможно было сидеть – он как будто создавал двойную гравитацию в месте, где были голова и плечи. Ленку швырнуло вниз, и «Огонек» стал сплющенной консервной банкой, в которой Ленка стала начинкой, а кто-то готовился съесть ее заживо. И выплюнуть шкурку.
Советом горбатого психа из Вельчино она все-таки воспользовалась: дернула назад. И жала на гашетку до самого Питера. Ни разу не остановилась – разве что на светофорах. Дороги она не запомнила.
Ночью ей приснилось, как она бежит босиком по лесу.
Воющий смерч настиг и окружил, в глотку забились снег и земля.
Черный столб света принял Ленку в себя.
И все кончилось.
Глава 5
– Назовите ваше имя.
Молчание.
– Вы помните ваше имя?
Молчание.
– Ваше имя Алиса Луцкая?
После паузы:
– Нет.
– Взгляните. Это ваш паспорт. Вот ваша фотография. Узнаете себя?
– Да. Это я.
– Итак, начнем сначала. Ваше имя Алиса Луцкая?
– Слово "имя" восходит к глаголу "иметь"… я не имею ничего…
– Понятно. Ваш возраст?
– У меня на запястье четыре кольца.
– Что это значит?
Молчание.
– Что вы можете рассказать о каргах?
Молчание.
– Вы видели карг?
Молчание.
– Мы располагаем сведениями, что вы обнаружили поселение карг и провели там пять недель. Где оно находится?
– Карги – цыгане духа. Они кочуют. Место, где я была, больше не существует.
– И все же, где именно, по вашему мнению, располагалось поселение карг?
– На границе земли и воды. Между мыслимым и зримым. Между злым и мертвым.
– Если вы намеренно вводите нас в заблуждение…
Человек рождается бесстрашным. Он не боится огня, воды, высоты и смерти. Первая боль учит его одергивать руку. Вторая – соизмерять шаг. Третья – прятаться.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять….
Ты боишься зеркала, лекала, формы, говорят они. Не хочешь затвердеть раз и навсегда сорванным каштаном. Ты мнишь себя ручьем, но твоя суть камень.
Счастье быть бесформенным. Счастье не иметь тела – не потеть, не кашлять, не есть, не испражняться. Не харкать красным соком. Не истекать белым соком. Не болеть. Не знать боли. Ни физической, ни душевной.