Однажды. Не ты. Не я

Не знаю, зачем он цитировал учебник, только если пытался доказать, что древнеарисийский язык слишком сложен лично для меня.

– Ваше Величество, я впечатлена вашими познаниями, – заверила вежливо.

– В ожидании вашей делегации я связался с кафедрой древних языков в Лиодезии. Они отказались прислать специалиста, так как для перевода необходимы специальные инструменты.

– У нас имеется переносная установка для перевода, но ею пользуюсь только я. Два других переводчика преподают и почти не работают с символами из-за почтенного возраста и проблем со зрением.

– Мне так и сказали. И вас тоже упомянули, сказав, что вы в отъезде.

Я повела рукой, намекая, что данная ситуация как раз подходит под определение отъезда. Сотрудники ни за что бы не выдали информацию о том, куда я поехала. Дионизий мог догадаться, что я в Истензии, однако не был в этом уверен, да и прошло слишком мало времени. Он считал, что Клетус соврёт о содержании дневника, но теперь перед ним стояло воплощение зла в лице переводчицы, работающей на врага. Знающей или способной узнать тайны, которые опозорят и свергнут мятежного короля.

Волнение Дионизия было почти осязаемым. Ещё бы! В дневнике могли содержаться компрометирующие сведения и обвинения, справедливые и не очень. Если король бросил вызов богине, она могла написать что угодно, даже угрозы всему Шиану. Обиженные женщины – страшная сила.

Как только Дионизий отвёл взгляд и зашёл в павильон, я оказалась в мягких объятиях императора.

– Сколько мы тебе платим? С сегодняшнего дня ты будешь получать в три раза больше.

Растрепав мою причёску потной ладонью, он повёл меня следом за королём Шиана.

Когда мы подошли к экспонату, Дионизий уже пришёл в себя и излучал спокойствие и невозмутимость. Скептически осмотрев комнату, приподнял брови и посмотрел на Клетуса. А тот, в свою очередь, на меня.

– Объясни! – приказал.

– В этой комнате богиня Алали останавливалась, когда посещала Истензию. Она жила в ней достаточно долгое время. Из высочайших источников известно, что она не возражает против изъятия её личных вещей.

“Высочайшим источником” был творец Истензии, Тристан. Историки и политики волновались о том, как Алали отреагирует на изъятие её частных вещей. Жрецы обратились к Тристану за советом и не услышали возражений. Вернее, они вообще ничего не услышали и приняли это за молчаливое согласие. Возможно, Алали потеряла интерес к старым вещам, иначе давно бы вмешалась и забрала свою собственность.

– Если не ошибаюсь, вы не просто переводчик, а ещё и историк, – с нотой издёвки сказал Дионизий. – Прошу вас, расскажите о личных принадлежностях богини и датируйте предметы быта. Меня особенно заинтересовали… туфли.

Королю не пристало мстить переводчице, но он не сдержался. Зараза.

Я постаралась изобразить искренний интерес к скучным предметам, пока меня не перебил Клетус.

– Позвольте показать вам главное! – воскликнул, доставая из ларца потрёпанную книгу в кожаном переплёте и помещая её на стеклянную поверхность. – Дневник богини Алали!

Дионизий прищурился, будто ожидал, что из дневника брызнет яд. Протянув руку к обложке, замер и посмотрел на меня, словно нуждался в моём подтверждении, что это подлинник.

Я кивнула и на какое-то почти неуловимое мгновение ощутила сочувствие к королю Шиана.

Сильным мужчинам не к лицу поражение. Слабые мужчины носят его на себе, как мокрый плащ. Плечи сутулятся, сгибаясь под тяжестью, взгляд теряется под ногами, руки сходятся вместе нервным, влажным замком. А сильные, несгибаемые мужчины сражаются даже тогда, когда их поражение лежит перед ними в потёртой кожаной обложке.

Дионизий держался невозмутимо и гордо. Вместо того, чтобы слушать рассуждения Клетуса, он разглядывал меня. Оценил платье, дешёвый браслет, серебряную цепочку на шее. Не уверена, что он такой уж достойный. Думаю, он попытается меня подкупить, причём очень скоро.

Клетус торжественно открыл дневник.

Приближённые короля Шиана замерли, жадно вчитываясь в первые строки, а потом, разочарованно переглянувшись, повернулись ко мне.

Я их понимаю. На первой странице нет ничего особенного, только заголовок на древнеарисийском и пара заметок на современном языке Шиана. Странных заметок, будто добавленных под влиянием внезапных эмоций.

Сверху наискосок написано:

Не отступлюсь!

А внизу под заголовком:

Шиан горит в моём сердце.

Иногда современный язык труднее понять, чем геометрические символы древнеарисийского. Почему Шиан горит в сердце Алали? От чего она не отступится?

Эту страницу увидит народ Шиана. Возможно, их обрадует то, что Шиан горит в сердце богини.

Но меня волнуют другие вопросы. Если Шиан горит в её сердце, то почему она уехала? Почему не избавилась от Дионизия и не выбрала угодного ей короля? Неужели вмешались силы, неподвластные даже самой богине?

Чуть слышно выдохнув, Дионизий повернулся ко мне.

– Полагаю, что надпись посередине страницы – это заголовок? – хрипло спросил он, в его взгляде надежда и ненависть вперемешку. Он негодовал, что мы с Клетусом контролировали ситуацию, но при этом понимал, что в этом есть его вина. Нечего было ссориться с богиней. Конечно, он расстроился, когда погибла его возлюбленная. Люди умирают, это больно, с этим трудно смириться. Но винить и оскорблять творца твоей земли – это не выход. Если бы Дионизий сдержался, Алали преспокойно жила бы в Шиане и не разбрасывалась частными вещами в подозрительных комнатах чужой империи. Той самой, которой, к тому же, управляет бесстыжий Клетус ти Шарриан.

Клетус величественно кивнул, позволяя мне объяснить смысл заголовка. Я честно его перевела, ничего не придумывала, потому что по нему не угадаешь содержание дневника.

– Однажды. Не ты. Не я, – выдала с чувством.

И началось мучение, которому меня подвергали всякий раз, когда кто-то новый узнавал о переводе заголовка.

– Не может быть! Вы уверены? Почему такое странное название? – Советники короля заговорили одновременно и возмущённо. Их объединяла уверенность в моей переводческой несостоятельности.

– Однажды. Не ты. Не я, – упрямо повторила я.

– Не может быть! Это бессмыслица! – воскликнул Дионизий.

– Как вам угодно, Ваше Величество.

Поморщившись, он неохотно извинился. Великий король Шиана не умел просить прощения. Слова еле пролезали между плотно сжатыми зубами.

Один из приближённых короля, седой старик по имени Сентий с поразительно молодыми глазами, посмотрел на меня со странной улыбкой, от которой по спине побежали мурашки.

– Вам понятен смысл этого названия, не так ли? – Это было скорее утверждением, чем вопросом.

– У меня есть некоторые предположения, – ответила уклончиво.

– Почему Алали вела дневник на древнеарисийском, который знают только единицы, а не на современном языке богов? – потребовал Дионизий.

– Мне, как и вам, остаётся только гадать о причинах. Возможно, богине нравится древнеарисийский, или, возможно… она не хотела, чтобы дневник прочитали посторонние люди. – Я обвела взглядом собравшихся.

Король хмыкнул и снова склонился над дневником.

– Не могли бы вы объяснить значение этих символов?

– Разумеется. Позже я покажу вам инструменты, чтобы вы поняли, от чего зависит интерпретация слов. Первый символ означает неопределённость и относится ко второму символу. Второй символ – время. По углу наклона и сочетанию этих символов можно сделать вывод, что имеется в виду неизвестное будущее, то есть “когда-нибудь”, спустя неопределённый момент времени. Другим словом, однажды.

Ох, как скептически смотрели на меня советники Дионизия! Но я не осуждала их за недоверие и замешательство. Древнеарисийский – особый язык, это вам не строчить наспех всякую ерунду. Чтобы определить разницу между “однажды” и “вскоре”, требуются лупа и угломеры.

– Дальше продолжать?

Дионизий кивнул.

– Следующий символ – стрела, летящая прямо на нас. Это очень простой символ, означает “ты”. Он перечёркнут, а значит, имеется в виду отрицание, то есть “не ты”. Последний символ тоже очень простой – три овала, – означает “я”. Символизирует три слоя внутреннего мира человека. Этот символ тоже перечёркнут, что значит “не я”.