Кровавый Гарри

Кровавый Гарри

Глава 1

Гарри, мать твою, ты что вытворяешь?! — Вопль Ивана мог ужаснуть и демона. — Магия, идиот, магия тебе на что?!!

— Сражайся или умри, — Гарри театрально размахивал мечом, принимая героическую, как ему казалось, позу. Прямо над ним возвышался разъяренный дракон, доведенный наглым человеком до полного отсутствия дружелюбия. Удар лапой почти зацепил юркую цель, но человек вновь ускользнул в последний миг, и еще умудрился поранить лапу гиганта.

Иван продолжал кричать что-то еще, но рев дракона заглушил собой все.

— Я все-таки отрежу тебе яйца, наглая рептилия, — человек, которого все звали Гарри, ушел перекатом вправо от очередной попытки раздавить его, и метнулся под брюхо чудовища.

— Ага, вот они! — Радостно закричал он, увидев искомую цель. Увы, но ему нехватило буквально секунды для осуществления задуманного, проклятый дракон понял, что человек прямо под ним и попросту плюхнулся на землю всем телом, чтобы раздавить обнаглевшее насекомое.

"Это все, — подумал Гарри, чувствуя как его вминает в землю огромная туша, — добегался."

Дракон елозил по земле поджав лапы, стараясь давить и давить, вымещая всю злость и ярость, как резкая боль заставила его взвыть. Гарри все-таки воспользовался магией, и сам уже, чувствуя злость и досаду поражения, оттого, что его заставили магичить, вырезал в брюхе дракона себе нечто вроде ниши, а потом, плюнув на все, выплеском маны огромной силы, подбросил всю колоссальную тушу противника вверх, не забыв скастовать "серп", которым и отсек зверю его гордость. Сказать, что дракон взыл — не сказать ничего. Даже Гарри поморщился.

— Ничего, — произнес он, — сейчас заткнем. Дракон рухнул на землю. Гарри не просто отпустил его, но и придавил сверху, отчего у животного вышибло дух. Гигант уже не мог реветь, он ошарашенно разевал пасть, пытаясь дышать, когда Гарри с помощью магического захвата ловко закинул в нее его, дракона, собственные яйца. Пасть захлопнулась.

— Приятного аппетита, тварь! Гарри был столь расстроен, что не мог найти утешения даже в бескомпромиссности. "Что я делаю не так?" — думал он, пока чудовище развеивалось…

— Тренировка окончена! — Рявк над ухом не вызвал никаких эмоций. — Гарри, ты, ты… Иван не находил слов.

— Кровавый. — Подсказал ему парень.

— Что?!

— Кровавый Гарри, говорю. Парень печально плюнул на песок. — Но тебе можно и Максим.

А как обыденно все начиналось.

………………

— Ты кто вообще такая, чтобы мне тут указывать, ась? Фотограф фрилансер, ну охренеть теперь! Я — менеджер среднего звена, а значит несколько выше вас, мадмуазель, в эволюционном развитии! И сам знаю сколько мне надо, чего мне надо и даже кого мне надо!

Вечер пятницы удавался на славу. Максим выпил пива, затем водки, скривился, всем своим видом показывая убогость данного напитка, заказал виски, для демонстрации благородства, затем коньяку, поскольку обладал тонким вкусом, но в итоге все же налег вновь на водку, ибо она дешевле. Спутница жизни, временная, как он уверял себя последние лет пять, робко пыталась намекнуть на пагубность столь неосторожного подхода к застолью, за что немедленно получила злую отповедь.

"Вершина эволюции" за вечер успел испытать воодушевление, облегчение, эйфорию, безразмерный прилив сил, и, наконец, ощутить нешуточный гнев. Хотелось побед и свершений, а равнодушная судьба не желала предоставлять все немедленно.

— Ну и сиди здесь один тогда, — Елена, как звали подругу, рассердившись, встала, — мне тоже слушать это каждый раз надоедает.

Максим решил сделать вид, что одержал победу.

— Все зло от баб, — задумчиво пробормотал он вслед уходящей девушке, — а ведь была когда-то яркой личностью.

Самочувствие, тем не менее, было паршивым. Максим действительно устал. От подруги, от друзей, или, вернее, от тех кого он называл друзьями, от надоевшей работы, но хуже всего было подспудное понимание, что больше всего он устал от самого себя. Жить для себя ему не нравилось. Жить для других он не умел.

Когда-то давно, то есть в эпоху студенчества и проживания с родителями, он бунтовал и наслаждался мыслями о грядущем времени, самостоятельной жизни, в которой грезился одновременный уют и размах относительно личного времени, холодильника и женщин. Да, где-то там еще маячило слово "работа", но Максим утешался мыслью, что что-нибудь да придумает. Ясность взора юности безошибочно указывала на то, что многие люди, если не большинство, финансово несчастны. Бедняги тратят уйму сил на то, чтобы делать нечто такое, с чем может справиться любой другой, а оттого времени расходуют много, в награду получая очень мало. Та же ясность приводила к простейшему логичному выводу: нужно делать лишь то, что умеют немногие, что и будет оплачено куда выше среднего. Однако же, особенных талантов он за собой не замечал, но, к счастью, кроме ясности взора, юности даруется известная гибкость мысли, и, понимая что не справится с "тупым человечеством " в честном бою, наш герой надеялся схитрить, подбадривая себя, в том числе, и вышеуказанной оценкой соперника.

Людишки вообще туповаты, иначе как объяснить хотя бы рейтинги телепередач? А раз так, значит они попросту не замечают всех тех возможностей, что предоставлены жизнью, и ходят слепые мимо них, с работы домой, да из дома на работу. Достаточно лишь увидеть что-то, до чего еще никто не догадался, и легко вознестись над массой.

Обладая определенным благородством, Максим даже мысленно соглашался увидеть это что-то "никем не видимое" в непубличной сфере, чтобы лишь пользоваться плодами человеческой неразвитости, посмеиваться, но не раздражать их своим превосходством.

Увы, но идеальный, как казалось, план дал сбой. Что-то пошло не так. Воспринимая любую работу как временную (джентельмен в поисках десятки, — любил говаривать Максим), он погряз в бытовой рутине. Никем не видимое, но очевидное нечто, должное вознести его, никак не показывалось. Алкогольная стимуляция не помогала, лишь дразня и обманывая разум манящими чарами, и Максиму самому бывало смешно вспоминать сколько раз он в состоянии искусственной эйфории выходил на улицу, подпирал руки в бока, и, с грозным превосходством, окидывал действительность, с лихими мыслями "ну и где тут у вас что". Увы. Коготок увяз — и нет орла, как учит мудрая пословица.

Елена спасла его. Когда она появилась, Максим с радостью отбросил все свои неполучающиеся планы, разом признанные им глупыми, под наступлением все вымещающей силой любви. Странно мечтать, когда мечта уже рядом. Та жизнь, которую он еще вчера думал, что презирал, и над которой насмехался, словом, та, которой обыкновенно и живут люди, захватила его. Максим нашел работу поустойчивее, проредил "друзей", отбраковав негодных, в свете новых обстоятельств, личностей, охотно демонстрировал подругу всем родственникам, кому было интересно, то есть всем кого знал, и был вполне счастлив почти два года.

Время великий утешитель. Время великий разрушитель. Разрушилась и любовь. Невозможно быть счастливым слишком долго лишь за чужой счет, а счастье внутреннее требовательно к своему носителю, и не склонно даваться даром. Уже несколько лет Максим понимал, что живут они по-привычке, а Елена, божественная Елена, за которую можно было не дрогнув перебить всех ахейцев с троянцами, и, заодно, с десяток драконов, сокровище сердца, та самая женщина, за которую он иногда рыцарски собирался по нескольку раз на дню отдать жизнь, превратилась в простую Ленку, с которой можно нажраться.

Надо отдать все-таки должное — Максим цеплялся. Интуитивно он осознавал, что проблема в нем самом, а не в доброй, милой и поверившей в него девушке. Максим пытался пробудить дух юности, наивно обращаясь к воспоминанию об ощущении всевозможности, старался, но выходило смешно и выводило из себя. Поводом к их первой крупной ссоре послужило то, что когда он проснулся после некоего праздника, смеющаяся девушка, с иронией рассказала как он вернулся в квартиру на четвереньках, и стал взахлеб говорить ей о чудесном открытии, что передвигаться по лестнице вверх на четырех конечностях удобнее и быстрее, чем на двух.