Фармацевт

Покончив с делами, включил телевизор и улегся на скрипучую оттоманку и, вперив взгляд в черно-белый экран, задумался о сегодняшнем, очень продуктивном дне, давшем обильную пищу для размышлений.

Больше всего, естественно, меня занимала сегодняшняя встреча девушкой, занявшей мое место в этом мире.

Вообще, странное появление моего Я в теле пятнадцатилетнего парнишки изрядно подкосили мое материалистическое мировоззрение. Хотя и истинно верующим я не стал.

Но все же, черт побери! Кто-то ведь перекинул меня сюда. Возникает вопрос, сделано это было случайно, или в событии имелась какая-то цель. И смогу ли я эту цель обнаружить. Хотя, возможно, я зря все так усложняю, и мое появление обусловлено банальной флюктуацией, о природе которой мы еще понятия не имеем.

– Логично допустить, если имелось одно сверхъестественное событие, то не исключено и еще одно, а возможно и несколько событий, – подумал я и мысленным усилием попытался сотворить фаербол.

К сожалению, сотворить ничего удалось. Даже искорки не появилось.

– Возможно, меня наградили другими способностями, только не сказали какими, – подумал я и начал гипнотизировать нашу кошку Нюрку, лежавшую на маминой кровати.

Однако Нюрка даже не повернула головы. Гипноз тоже не сработал.

– Надо, пожалуй, завтра в баню сходить, – неожиданная мысль пришла в голову. – После больницы еще ни разу не мылся, заодно взвешусь, посмотрю, сколько прибавил килограмм. Вчера пришлось еще одну дырку в ремне гвоздем прожигать.

Вскоре с такими мыслями меня потянуло в сон. Дожидаться маминого прихода я не смог. Выключил телевизор и улегся в постель. Последнее что увидел, засыпая, улыбающееся лицо девочки, виденной сегодня. Вроде бы её звали Шурочка, ну прямо, как меня в прошлой жизни.

– Утром можно было понежиться в постели, что я с большим удовольствием и сделал. Но долго валяться не пришлось.

– Витя, хватит спать, – послышался с кухни мамин голос. – Воды надо принести.

Глянув в окно, увидел, что от дождя не осталось и следа. Солнце ярко светило в окно, слепя глаза.

Взяв коромысло и ведра, я отправился к колонке. Было бы поближе, можно бы обойтись и без коромысла, но до колонки надо было шагать и шагать.

У колонки, как обычно толпилась малышня, обливая друг друга водой. Навстречу мне шла с полными ведрами Нинка Карамышева. Мы с ней поулыбались друг другу, Потом Нинка заворчала, увидев пустые ведра, и пошла дальше. Разогнав мелких хулиганов, я тоже набрал воду и отправился в сторону дома. Догонять Нинку не стал. Разглядывать её симпатичную попку прикрытую только легким платьишком и просвечивающими через него трусиками в горошек сзади было гораздо интересней. Наверняка Карамышева подозревала, чем я занимаюсь, потому что виляние ягодиц стало интенсивней.

– Чёрт! Как девчонки это делают? – В который раз за свою жизнь восхитился я. – Ведь никто не учит, инстинкт наверно работает. Вот и Нинка, на меня фунт презренья и ноль варенья, а жопой все равно крутит.

В таком порядке мы дошли до дома. Около подъезда Карамышева поставила ведра на скамейку, а коромысло прислонила к стене.

– Вить, ты, правда, что ли документы в медучилише сдал? – спросила она.

– Абсолютная, – подтвердил я.

Похоже, моя одноклассница удивилась нестандартному ответу. Она нахмурила брови и сообщила:

– Странным ты Гребнев стал после больницы, Вон Валерка Лебедев тоже удивляется. Мол, Витька даже материться перестал.

На кого хоть учиться будешь в училище, не вместе с Птичкиной?

– На фармацевта, – лаконично ответил я. – Так, что со Светкой только в коридорах будем встречаться.

– На фармацевта! – в Нинкином возгласе отразилось все её удивление моим решением. – Витька, ты будешь торчать у прилавка и лекарства продавать!?

– У нас все профессии почетны, – парировал я, внутренне улыбаясь и прикидывая, что на это сможет ответить ученица девятого класса.

Увы, ничего Нина не ответила. Это поколение советских детей хорошо знало, когда говорить, много не следует.

Нас учили, что все профессии почетны, но, несмотря, на эти слова, мы все понимали, что есть профессии почетней, а есть и не очень. Недаром после десятого класса выпускники дружно несли документы в ВУЗы, и только жизнь потом расставляла все по своим местам. Кто-то вместо того, чтобы сидеть у синхрофазотрона работал кладовщиком, а кто-то водителем или продавцом.

– А ты кем хочешь стать? – спросил я девушку.

– Ну, я еще не думала по-настоящему, – замялась та. – Наверно, буду поступать в пединститут, на иняз. Но впереди еще два года учебы, многое может измениться.

– Там вообще-то конкурс по восемь человек на место, – заметил я. – Придется постараться для поступления.

– Знаю, – вздохнула Нина, – было бы здорово на медицинский поступить, но там вообще конкурс под двадцать человек.

– Думай, – сообщил я. – Время еще есть.

Девушка посмотрела на меня и вдруг спросила:

– Витя, ты завтра, чем занят?

– Да, собственно, ничем, – растерялся я. – А в чём дело.

Нинка слегка порозовела.

– Может, сходим с утра на речку, часа на два. Мы со Светкой обычно ходили, но она уехала с родителями на юг. Одной идти не хочется.

Витькина часть сознания во мне забилась в истерике от привалившего счастья, я же пытался понять, с каких щей мне делаются такие предложения. Может, на самом деле девушка боится идти одна? Хотя из меня защитник еще тот – аховый. Вот только в наших двух домах, кроме меня и Валерки Лебедева ребят нашего возраста не имеется. Малышня одна.

– Давай, – согласился я. – Выйдем часов в десять, до обеда можно позагорать.

Витька во мне пребывал в нирване, а я ругал себя за мягкотелость, ведь хотел заняться поисками работы, но стоило симпатичной девочке о чём-то попросить, как сразу забыл о своих планах.

– Сынок, чем сегодня займешься? – спросила мама, когда я, пыхтя от усердия, ставил ведра на их место в коридоре.

– Вообще-то, хотел в баню сходить, – ответил я. – Но Нинка Карамышева позвала с ней завтра позагорать на речке, так, что баня завтра вечером будет в самый раз. А сегодня займусь поиском работы, хочу прогуляться в пару мест.

В этот момент на кухне у мамы что-то упало, зайдя туда, обнаружил, что мамаподбирает с пола чайные ложки.

– Вот, уронила, нечаянно, – смущенно сказала она. – Ты не сочиняешь? Нина тебя действительно позвала с собой.

– Я пожал плечами.

– Не сочиняю, минут пять назад разговор был. Мы вместе от колонки шли. Её вечный хвостик Светка Птичкина уехала с родителями на юг, а одна она боится на речку идти.

Мама на мой спич ничего не сказала, но её красноречивый взгляд говорил о многом и я даже догадывался, о чем она думает.

Из Витькиных воспоминаний я знал, что он всегда находился в тени старшего брата. Тот всегда был веселым общительным парнем-красавцем, на которого толпой вешались девчонки и любили учителя. Все ему давалось легко и просто. Именно благодаря его опёке Вите повезло в младших классах, когда среди мальчишек шла борьба за лидерство. Его в этой борьбе просто отодвинули на обочину, не задевая ни физически не морально. Для этого Вовке Гребневу не надо было даже пускать руки в ход. Хватило пары бесед в школьном туалете с некоторыми личностями, чтобы его брат стал неприкасаемым. Возможно, если бы Витька был по характеру другим человеком, он не стал бы впутывать старшего брата в эти проблемы и решал бы их сам. Но ему так было удобно, поэтому, окончив восьмой класс, он даже ни разу не подрался. В итоге заслужил репутацию полного ботана, притом не шибко умного.

Конечно, мама прекрасно знала чего стоит её сын, как защитник, поэтому её взгляд был полон сомнений.

– Не стоило бы вам туда идти, – сказала она нерешительно. – Конечно, с утра там хулиганья не бывает, но мало ли что.

Я улыбнулся.

– Мама, так что? Мне отказаться, мол, Нина, прости, но я боюсь хулиганов.

Мамины глаза подозрительно заслезились.