Что не пожелается…

Я обшарил полки в ванной. Потом шкафчики в кухне. Потом холодильник. Отключенный. Вы когда-нибудь видели вообще пустые пространства? Эмпти спейсис, о которых в песне поется? Вот это были они. Не знаю, каким образом Меркьюри посмертно сумел заглянуть в эту, с позволения сказать, квартиру, но песня определенно была написана под впечатлением именно от нее. Здесь, черт побери, даже мусора не было! В мусорном ведре лежала одинокая банка от кошачьих консервов.

Зато на стене висело чудо из чудес – радио! Настоящее доисторическое радио, примерно такое же я видел в глубоком детстве в доме моей бабушки (да-да, той самой). Я тихонько покрутил ручку. Ничего не произошло. Покрутил еще. Молчание. Открутил на полную громкость, раз уж все равно не работает, и вот тогда эта дьявольская штуковина заорала дурным голосом:

– Говорят, под Новый год что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается!

– Заткнись! – завопил я в ответ, подпрыгнув от неожиданности, и чуть не уронил ее со стены, яростно откручивая все назад. Никаких сумасшедших радиоприемников мне сейчас точно не желалось.

Пока я исследовал все это богатство, невольно прислушивался к тому, что происходило в комнате. Вася звонил в лечебницы и матерился, потому что никто нигде не брал трубку. А что он ожидал 31-го декабря? Сжалившись над ним, я подсказал, что звонить надо не в частные клиники, а в какую-нибудь районную или городскую, которая работает круглосуточно. Наконец, ему где-то ответили, и он взволнованно начал описывать своего кота, пытаясь получить диагноз по телефону. Я в это время дохлопывал дверками пустых шкафчиков на кухне, с трудом удерживая себя в вертикальном положении. Голова кружилась все сильнее.

– Слушай, можно я прилягу? – сдавшись, попросил я, когда мои поиски не увенчались успехом. Он рассеянно кивнул и ушел с телефоном на лоджию, оставив нас с полуживым котом на диване.

Сознание я больше не терял, но комната все веселее плавала вокруг меня, особенно, если закрыть глаза. Я выключил свет, чтобы не провоцировать головную боль, но заснуть все равно не удавалось. С лоджии слышались обрывки телефонных переговоров. Судя по всему, Вася довольно безуспешно пытался занять у кого-то денег, сбивчиво рассказывая каждому про кота.

– В Праге? – доносилось до меня. – А когда вернешься? Понятно.

– "Салют"? А где это? Сто пятьдесят километров?

– После праздников уже будет поздно. Кот умирает сейчас.

Чем дольше он говорил, тем безнадежнее становился его голос. Пару раз мне даже показалось, что он разревется. Терпеть это было совершенно невозможно. Я сел, подождал, пока комната вокруг остановится, подошел к окну и чуть-чуть отодвинул занавеску. Господи, весь трясется! Не май-месяц на дворе, а он стоит практически голый на улице! Но холода он, похоже, вовсе не замечал. Держа трубку у уха, он сосредоточенно слушал собеседника, другой рукой постоянно вытирая катившиеся из глаз слезы.

– Я знаю… Я все это знаю… – Он иногда вставлял короткие фразы в монолог своего собеседника. – Я же все отдам, зарплата только после праздников… Я даже в дом заходить не буду… Просто помоги мне, и – клянусь – я больше не появлюсь… Пожалуйста…

Вот что за сволочь на том конце провода? Неужели приятно, когда перед тобой плачут и унижаются? Ведь явно может помочь, просто не хочет или издевается. А мальчишка тут… подбородком дрожит. Остро захотелось его пожалеть, мало того, что живет в этой тюремной камере без крошки еды в Новый год, так еще и кот ему на голову свалился. Или это он мне свалился на голову? Голова, кстати, ощутимо болела. В машине был пенталгин, но совершенно не было сил туда спускаться.

– Я бы никогда не стал просить для себя, ты же знаешь, – продолжал тем временем Вася. – Но он умрет, если ты не поможешь… Мне больше не к кому обратиться… Да нет у меня никого! Ладно, я понял… Прости, что позвонил. С праздником, мам.

Стоп! Что? "Мам"?! Это мать родная с ним так разговаривала, что он губы чуть ли не в кровь искусал? Да что ж за хрень-то происходит в его жизни? И почему мне не все равно? Дэн всегда бесился из-за этого, из-за того, что помогаю всем подряд. То машину какую-нибудь левую из сугроба вытаскиваю. То коллег подвожу до дома. То к маме в другой город мчусь по первому зову. Так, я не понял, я что, собираюсь заняться Васькиным котом? Вот прямо 31-го декабря? С другой стороны, чем еще заниматься нам, одиноким суперменам, которым на голову упал бэт кэтмен? Ну не должны люди плакать в канун Нового года! И коты умирать не должны! Почему я не могу стать для этих двоих их личным чудом?

Пока я размышлял обо всем этом, Вася терзал свой телефон, напоминая мне мартышку из басни – "то к темю их прижмет, то их на хвост нанижет, то их понюхает, то их полижет". Он сосредоточенно разглядывал экран, щелкал кнопками, хмурился, выражение лица менялось чуть ли не каждую секунду от решительного до брезгливого. В какой-то момент мне показалось, что он хочет выкинуть телефон в окно. Я, наконец, понял, что он пытался кому-то позвонить, но сам себя останавливал. Интересно, что он еще придумал? После нескольких минут терзаний он все же поднес трубку к уху.

– Привет. Это я. Твое предложение еще в силе? Я согласен. Но мне нужны деньги прямо сейчас.

Та-ак, а вот это уже интересно. О каком предложении речь? Явно что-то не очень хорошее, если он только в таких обстоятельствах согласился. Пока он рассказывал про кота, я уже все для себя решил – буду Дедом Морозом. Правда, больным на всю голову.

– Артур, речь шла о том, чтобы попробовать один раз, – продолжил разговор Вася, – но я сейчас в таком положении, что пообещаю тебе все, что угодно. Я только надеюсь, что ты достаточно порядочен, чтобы этим не воспользоваться.

Какой нахрен Артур? Что это он собирается пробовать? В мою голову закрались нехорошие подозрения.

– Ну и на что ты только что согласился? – Я поморщился от яркого света, который Вася включил снова, вернувшись в комнату и трясясь от холода.

– Тебе какое дело? – огрызнулся он, осматривая стонущего кота. – Подслушивал?

– Ты собираешься лечь под какого-то педофила, если я правильно понял?

– Нет. – Он поднял голову и с вызовом взглянул мне в глаза. – Все еще хуже. Я собираюсь сняться в гей-порно.

– Ты гей? – на самом деле, меня в данном случае больше волновал его возраст, чем ориентация, но вопрос вырвался сам собой.

– Да. Если тебе противно – выход там, – он махнул рукой с все еще зажатым в ней телефоном.

– Охренел что ли? – возмутился я. Противно мне, конечно, не было, но я не собирался ему позволить наделать глупостей. – Немедленно все отмени! Я сейчас кое-куда позвоню и решу все твои проблемы!

Не слушая его возражений, я ушел на кухню и узнал у своей коллеги-кошатницы телефон ветеринара, который, по ее словам, чуть ли не из мертвых воскрешает. То, что в данный момент и было нужно. Я набрал номер.

– Здравствуйте, мне бы Женю, – попросил я у мелодичного женского голоса, ответившего на звонок.

– Слушаю вас.

– Женю позовите, пожалуйста, – повторил я.

– Это я, я вас слушаю.

– А… Э?.. Нет, другой Женя. Мне нужен ветеринар! – Я тщетно пытался вспомнить пол того врача, о котором говорила коллега. Почему-то я был уверен, что это мужчина. Наверное, потому что слово "ветеринар" мужского рода, а остальное нездоровый мозг достроил сам.

– Вы пьяный что ли? – предположила Женя, начиная раздражаться.

– Нет. У меня сотрясение мозга.

– Заметно, – проворчала трубка. – Извините, я приматов не лечу. Вам в травмпункт надо.

– Так у меня кот!

– Это диагноз? Кот головного мозга?

– Нет, диагноз – ушиб всего кота об мой головной мозг.

– А нет там кого-нибудь не ушибленного рядом? Нам с вами нужен переводчик.

Собеседница мне определенно начинала нравиться, и я ей, видимо, тоже. Я вообще просто хотел узнать, что в этой ситуации делать и куда бежать, но новогодние чудеса изволили начать происходить уже сейчас, и Женя тоном, не терпящим никаких возражений, велела приехать за ней немедленно, потому что сама она в силу праздничных возлияний за руль сесть уже не могла. И кто я такой, чтобы противиться Новогодним Чудесам? Погрузил Васю и Петровича на заднее сиденье, закинулся вожделенным пенталгином и поехал всех спасать.