Страница 140 из 146
Да, это покушение — очень неудачно. Сколько проектов придется бросить… Не все, конечно, некоторые, не о всех его проектах архимаги знали или хотя бы могли предполагать, например — те же шефанго…
Рогиэль погладил кота в черных очках-порталах, мельком подумал о том, стоит ли понаблюдать еще за своими созданиями, но, подумав, решил отложить. Сейчас нет времени. Амеронские коты — которые после заключения башни в Сферу остались в помещениях, разбросанных по всему миру — могут спокойно жить своей обычной жизнь, валяясь и регулярно получая питании, заклинания проследят. А когда ему захочется посмотреть на шефанго — они к его услугам. Как и любое помещение, ранее соединенное порталом с башней.
Шефанго — потом, сейчас нужно на какое-то время скрыться и вести себя тихо-тихо, как камбала, над которой проплывает стая хищных угрей. Он не прожил бы и тысячу лет, если бы тут же бросался мстить своим врагам. Стоит уничтожить хоть одного — и остальные поймут, что Рогиэль выжил, и начнут охоту. Неет, пусть архимаги прочесывают мир, пусть ищут любые его следы — они не найдут ничего. Нет его. Умер. Лежит под землей, внутри черного шара. Конечно, через двести лет, архимаги, несомненно, раскопали бы остатки его башни, после того, как заклинание Сферы Непроницаемости развеется, нашли бы там только тело Гауриэля — и поняли бы, что Рогиэль выжил. Но не поймут.
Потому что двести лет не проживет ни один из архимагов.
Он, Рогиэль, им это обещает.
Лет через сто начнется Охота.
А пока… Пока можно считать, что он — на каникулах. Можно попробовать исследовать области магии, которыми Рогиэль ранее не интересовался. Например, то же Измерение Снов. А можно и что-нибудь еще.
Посмотрим.
Молодой улыбающийся эльф коротко постучал в дверь и распахнул ее, не дожидаясь ответа.
— Велнариан!
Ответа не было, что и неудивительно — увлеченный работой художник-полудроу вполне мог не услышать, даже если кричать ему в ухо, не то, что от двери.
Рогиэль, уже месяц скитающийся по миру в поисках того, чем бы ему заняться, решил навестить один из своих проектов, никак с ним не связанный и поэтому безопасный. Безопасный еще и потому, что Велнариан не был склонен поселять у себя друзей-подруг-приятелей и поэтому его чердак точно не входит в перечень мест, «которые нужно проверить на предмет появления того, у кого не окажется прошлого».
В гостиницы лучше не соваться. Там его отслеживают. Проверено.
— Велнариан! Велна…
Картины. Светильники. Краски. Мольберт.
Лежащее на полу тело.
Художник был мертв.
Рогиэль наклонился и провел над телом ладонью.
Мертв. Несколько часов. Остановка сердца. Сейчас… да, точно. Алиссарин Импакта. Несмотря на то, что он снял в свой прошлый приход влечение к этому наркотику, Велнариан снова к нему вернулся. Разумеется — ведь эта дрянь позволяла работать над картинами, не тратя время на такие глупости как сон и отдых. Если художник твердо решил вогнать себя в гроб — любая помощь бессильна.
Печально.
Когда о гибели художника станет известно, надо будет скупить через третьи руки часть картин, чтобы потом…
Рогиэль задумался.
Или…?
Одним из способов, который он собирался использовать, чтобы скрыться от внимания архимагов, была кража личности. Найти старика, находящегося при смерти, дождаться пока умрет, потом убрать тело в стазис, принять облик этого самого старика — и прожить в нем какое-то время. Потом, когда понадобится — вернуть тело, и безутешные родственники обнаружат поутру своего любимого дедушку мертвым, не догадываясь, что он умер пару лет назад, а все это время с ними жил один отдыхающий архимаг.
До сих пор подходящего случая не попадалось. Но вот теперь… Чем умерший от старости выживший из ума старикан лучше нелюдимого художника? Тем, что художником труднее притвориться — нужно рисовать картины? Кто сказал, что он, Рогиэль, не умеет их рисовать? Три тысячи лет назад он не просто неплохо рисовал — его картины ценились! Главное — имитировать стиль Велнариана, чтобы никто не заметил различий…
Решено.
Тело полудроу исчезло в стазисе пространственного кармана, Рогиэль снял с себя одежду, иллюзию молодого повесы-эльфа, оставив только перстень с черным камешком, результатом недавнего эксперимента, надежно скрывающим его силу от стороннего наблюдателя, и вздохнул.
Не нравились ему эти ощущения.
На стены чердака легли несколько слоев заклинаний. Сначала — заклинания, скрывающие те заклинания, что творили под ними, потом — заклинания, которые скрывали самую мощную волшбу (первый слой нужен был потому, что второй слой сам по себе мог броситься в глаза)…
Захрустели, вытягиваясь и сжимаясь кости, застонали, двигаясь под кожей, мышцы, потемнел эпидермис, задрожала, меняясь, аура…
Несколько неприятных минут — и на полу студии стоял на коленях, упираясь ладонями в пол тот, кого даже родная мать не отличила бы от Велнариана.
«Велнариан» поднялся на ноги, взмахом руки убрал со своего тела пот и остатки отмерших клеток, после чего потянулся за одеждой.
Превращение всегда вызывает страшный голод.
На чердаке Велнариана еды, разумеется, не было — кроме неожиданно свежей луковицы, неизвестно зачем ему нужной — поэтому Рогиэль в новом обличье решил прогуляться по улице, купить что-то из готовой еды, что продавали лоточники и лавочники на улицах.
Взгляд скрытых под капюшоном красных глаз полудроу скользил по вывескам.
Пирожки. Кулури. Жареная рыба. Баксо. Котлеты. Шураски. Лепешки. Тамале. Шаурма.
Шаурма? Слово казалось одновременно незнакомым и знакомым.
Рогиэль-Велнариан свернул к лавке, от которой вкусно пахло жареным мясом. Посмотрел на здоровенную стопку мяса, насаженного на вертикальный вертел, с которого орк ловко срезал зажаристые кусочки, чтобы вложить их в тонкую, как лист бумаги, лепешку, добавить ароматной белый соус, мелко нарезанные овощи, свернуть в плотный длинный сверток и, слегка поджарив на сковороде, вручить покупателю.
Шаурма… Почему это слово такое знакомое?
Архимаг в бегах купил себе этот сверток, и откусил от него, шагая по улице… Ммм, вкусно! Лепешка одновременно хрустящая снаружи и мягкая, пропитанная соусом — внутри, горячее мясо, теплые овощи и все это сочетается просто идеально! Нет, не эльфийская кухня, конечно, но для такого простого блюда — идеально!