Страница 13 из 53
—…и лучшие наставницы для будущих поколений, — заключила Рюдзин.
Короткая пауза; аплодисменты стихли. Хм. И почему мне кажется, что все знают, что последует за ней — и с нетерпением этого ждут?
Я склонил голову чуть набок. Подожду и я.
— Речи, речи… — пробормотал какой-то молодой рыжеволосый парень сбоку от меня. Я скосил на него взгляд; руки скрещены на груди, лицо выдаёт с головой нетерпение.
— Позже этой ночью, — продолжала госпожа Рюдзин, — в этих стенах произойдёт отбор; сто лучших, сто самых достойных девушек этого города, избранных лично мной и с честью выдержавших все экзамены, станут моими ученицами. Завтрашнее утро ознаменует закрытие дверей Драконьей Школы — сюда не войдёт никто, кроме учениц или наставниц.
Я заметил, как рыжеволосый парень сжимает и разжимает кулак. Ого, как ему не терпится.
— Но этой ночью двери открыты для всех, — старуха развела руки в стороны, отчего её широкие рукава взметнулись. — Каждый, пришедший сюда, может сегодня показать свою силу; продемонстрировать на что он способен.
Замечательно, а зачем?
Старуха не примет к себе на обучение парня, каким бы талантливым тот ни был. Да, кажется, никто и не собирается оспаривать.
Впрочем… если дать себе труд немного задуматься, всё быстро встанет на свои места.
— Жизнь состоит из множества вещей, но только одна по-настоящему важна — Сила. То, что дано нам изначально, то, что мы развиваем всю жизнь, и то, как мы умеет это применить.
Понимаю, понимаю. И даже совершенно согласен. Сила — единственная настоящая ценность. А что до последнего… если у тебя достаточно силы, и все окружающие осведомлены об этом, применять её нет никакой необходимости. Достаточно только время от времени напоминать и доказывать, что есть ещё порох в пороховницах.
— А кроме того, — старуха улыбнулась, чуть кивнув, — демонстрация Силы — это попросту завораживающее зрелище, достойное сегодняшней ночи.
И к тому же, крайне полезное для вечно грызущихся за кусок пирога аристо.
Давайте объясню по порядку.
Девушки, что сегодня смогут стать ученицами Рюдзин, тем самым упрочат и своё будущее, и будущее своих семей. Ученица Драконьей Школы в своём роду — не просто повод для гордости, а полноценное оружие. Слабые кланы вознесутся, сильные — станут ещё сильнее.
А что же парни? Да, им не светит местечко в школе Рюдзин, но и они не пальцем деланные. То, что случится здесь сегодня — демонстрация силы нового поколения. Здесь, на этом вечере, станут образовываться пары. По итогам того, что будет продемонстрировано на этой сцене, будут заключаться и расторгаться союзы. Кто сильнее — тот и в дамках, и сегодня все наследники, как девушки, так и парни, станут из кожи вон лезть, чтобы показать, кто же сильнее.
Ждать дальнейшего шоу слишком долго не пришлось. Волна аплодисментов пронеслась между колоннами; старуха спокойно сошла со сцены и расположилось сбоку. Повисла короткая пауза, чуть неловкая для всех собравшихся; со стороны Рюдзин донеслись слова, уже не усиленные микрофоном — что-то о том, что, как обычно, никто не хочет быть первым.
А потом первый «конкурсант» шагнул вперёд.
Оу. Похоже, не мы одни сегодня привлекаем внимание своими нарядами? Этот был одет в белое кимоно с чёрным поясом, босиком и без носков. Впрочем, если приглядеться, можно было заметить неподалёку его приятеля, который держал одежду каратиста.
Парень улыбался сам себе и вообще старался держаться уверенно, но, похоже, маска не обманывала никого. Парень нервничал. Неудивительно.
— Ну, кто-то должен начать, — усмехнулся он в микрофон, не обращая внимания на капли пота, набухшие на лбу. — Может, я не запомнюсь, как сильнейший из тех, кто вышел сюда, но… хотя бы запомнюсь как первый, а?
В чём-то он прав. Я медленно кивнул в ответ его мыслям.
Впрочем, он больше не тратил времени. Моментально собравшись, как хищник перед броском, парень развернулся — и ударил босой ногой прямо в одну из нефритовых статуй, стоящих позади.
Треск. Такой резкий и громкий, что несколько человек, стоящих к сцене ближе всего, дёрнулись.
— Нефрит, кажется, так, госпожа Рюдзин? — с каждым ударом парень становился всё уверенней. — Удивительно прочный камень. Из него даже делают ножи…
Удар наносился за ударом, и не нужно было особо приглядываться, чтобы увидеть, как он красивой статуи отлетают небольшие частицы, стёсываемые его ладонями и ступнями.
—…говорят, нефрит почти невозможно расколоть…
Вот отлетела кисть руки статуи.
—…почти.
Удары молотили по некогда прекрасной фигуре, медленно превращая её в груду нефритового лома. Я чуть поморщился. Не мог найти другой объект для уничтожения, что ли? Кто-то старался, делал…
Ха. Понятно, почему старуха Рюдзин не берёт парней в обучение. Это ведь только первый из целой толпы, а сотня-другая таких молодчиков за ночь, пожалуй, уработают помещение так, что наутро здесь потребуется капитальный ремонт.
Другие зрители, впрочем, тоже были не в восторге от действий парня. Я покосился по сторонам, вслушиваясь в негромкие разговоры рядом со мной.
— И это всё? Простое укрепление тела? Как будто здесь хоть кто-то так не может. Кто его сюда пустил?
— А чего ты ждал? Он всего лишь D-ранговый. Мелкий род, мелкие замашки.
— Я знаю ребят из мелких родов, которые могут показать навык в десятки раз лучше. Он правда решил здесь кого-то этим удивить?
Я выудил из памяти слова старика Горыныча. Ранг D? Уровень вышибалы по местным меркам. Массовка в уличной драке, которой лучше не соваться к серьёзным ребятам. Да уж, пожалуй, «комментаторы» правы.
— Это же наследник того рода… забыл фамилию. Шестёрки Распутиных, ага?
— Понятия не имею, впервые вижу этого каратиста. Но если он и правда вассал Распутиных, это многое объясняет.
— Ха!.. Многие последователи Распутиных пытаются быть как они и идти по пути внешнего укрепления тела. Вот только для этого нужно иметь Силу как у Распутиных, или так и останешься просто… каратистом.
Я перевёл взгляд обратно на парня. Лицо того покраснело; было видно, как тот сосредоточен на своём занятии. Наконец, он выдохнул — и опустил руки. Костяшки слегка покраснели, но на этом всё — ни царапин, ни ссадин. Он повернулся к собравшимся, и на его лице повисла кривая всё та же улыбка.
Госпожа Рюдзин первой начала аплодировать — негромко и сдержанно; впрочем, и раздражение в этом взгляде уловить было совсем несложно. Затем аплодисменты подхватили и остальные, но, разумеется, бурных оваций не было. Так, знак вежливости и не более.
— Начало положено, — старуха говорила негромко, но даже без микрофона её слышали все окружающие. — Кто-нибудь ещё? Без порчи имущества школы, если несложно.
Вежливый сарказм в её голосе уловили все; сходящий со сцены каратист на долю секунды запнулся, теряя свою улыбку — и вместе с другом быстро удалился куда-то в сторону дверей. Переодеваться? Или решил покинуть мероприятие, пока его не заставили платить за статую?
Пару секунд я следил за ним, а когда снова повернулся к сцене (по пути зацепив глазами всё ту же девушку, что сидела и продолжала помешивать ложечкой чай), по ступенькам уже всходил другой человек.
Парень, решивший выступить вторым, по крайней мере, не натянул на себя кимоно, да и нервы свои показывал не так сильно.
— Карате? Серьёзно? — хмыкнул он, поднимаясь. — В школе азиатских боевых искусств?
Вслед за ним поднялись ещё трое — то ли друзей, то ли подчинённых. Кстати. А почему лицо этого паренька было мне так знакомо? Нет, его самого я, вроде бы, не видел, но он мне определённо кого-то напоминал. Но кого?
— Виктор Медведев? Ого, а это заявка на победу, — заметили неподалёку от меня.
Медведев? Точно, вот на кого он похож — на Илану Медведеву, которую я всего полдня как оставил вместе с Ратибором Горынычем. Брат, кузен? В лице угадывались семейные черты.
Он встал на сцене с уверенным видом; трое его товарищей построились напротив.