Страница 3 из 9
Однажды я пришла домой и обнаружила Диму снова в синяках и ссадинах. Он в последнее время часто стал влезать в драки. И тогда я поняла, что дальше так не может продолжаться. Что в нашей жизни надо что–то менять. В идеале – начать жизнь с начала. С Димой я не совещалась по этому поводу, просто поставила в известность, что мы переезжаем. Впрочем, сын на это никак не отреагировал. Несколько дней я провела за компьютером и телефоном, подбирая варианты, но все было не то. То квартира не нравилась, то район. Потом ко мне пришло осознание, что мне не нравится сам город. Немного поразмыслив, я решилась на отчаянный шаг. Либо с этой затеей что–то выйдет, либо… нет!
Я продала ресторан, квартиру, в которой мы с сыном жили, собрала все ценные вещи и уехала из города. Квартиру мамы я не решилась продавать, – все–таки память. Я сдала ее молодой семье по минимальной цене.
Куда точно ехать, я не представляла. Поэтому мы с сыном разъезжали из города в город. Мы долго присматривались и совещались, иногда даже спорили. Выбрали небольшой городок рядом с лесом. Он не казался таким шумным, как те, которые мы проезжали. Здесь даже атмосфера казалась особенной, а люди – более приветливыми и вежливыми. К середине пути сын немного оживился и стал принимать активное участие в обустройстве нашей новой жизни. Жилье выбирал он сам, но под моим строгим контролем. Квартиру брать мы категорически не хотели. Решение принимали единогласно. Остановили свой выбор на небольшом, но уютном доме с задним двориком и небольшим цветником перед крыльцом. От этого дома в восторг пришли мы оба. И, несмотря на чуть завышенную цену, мы его купили.
Потом у нас пошла волокита с домом, школой и всем остальным. За всеми хлопотами по обустройству жилья, казалось, все наши прошлые проблемы позабылись. И только тогда я осознала, что все плохое, вместе с прошлым, осталось в том городе. Сейчас у нас начало новой и, по возможности, счастливой жизни.
В один из обычных дней, когда мы с сыном традиционно прогуливались по городу, мы случайно наткнулись на одно старенькое бесхозное кафе. Посовещавшись с Димой, мы совместно, как и всегда делали раньше, решили взять помещение в аренду (на покупку у нас бы не хватило финансов, почти все наши сбережения ушли на дом).
«А почему бы и нет? – подумала я, когда увидела ту кафешку. – Не ресторан, конечно, но какой–никакой заработок для семьи будет!»
С тех пор мы так и жили. Потихоньку обустраиваясь, неспешно изучали город и хозяйничали в нашем кафе. Ах да, еще ждали грандиозное прибавление в семье. Мы всем были довольны и вполне счастливы. И в нашу размеренную, но не всегда тихую жизнь, мы не приглашали прошлое. Но оно само явилось, даже не постучав. Чем взбудоражило нас и разбередило прошлые раны.
Я сидела и смотрела на нее, никак не решаясь подойти. Меня мучили вопросы, что она тут делает и как узнала, где мы живем. Но встать и подойти, чтобы спросить у нее – я не могла. Не потому, что не хотела или боялась. Нет! Я пока элементарно была не уверена, что ноги меня выдержат. От шока я до сих пор ощущала слабость во всем теле.
– Вероника? – позвала меня Мила.
– Да? – отозвалась я и кое–как перевела свой взгляд на подругу.
– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовалась она.
– Уже лучше, – призналась я ей. – Иди сходи за вещами, поехали уже домой. – устало сказала я.
Как только Мила ушла, я поднялась и направилась к выходу, здраво рассудив, что не обязана подходить к нежданной посетительнице и что–либо спрашивать. Это не я к ней заявилась, а она!
Пока шла, я заметила, что она тоже поднялась со своего места и направилась вслед за мной. Я успела покинуть кафе, но, к несчастью, не успела скрыться в машине. Мне оставалось всего несколько метров, когда она меня окликнула. Да, я хотела позорно сбежать! Не настроена я была сейчас на разговоры. Но улизнуть и отсидеться в машине у меня, увы, не получилось.
Я все же остановилась, хоть и не особо горела желанием, и повернулась к ней. Встретившись с ней взглядом, я как можно спокойнее поприветствовала ее:
– Здравствуйте, Анжелика Николаевна.
– Здравствуй, Вероника, – неуверенно ответила она.
Она стояла всего в метре от меня и это немного нервировало. Я отступила еще на несколько шагов.
– Вы что–то хотели? – поторопила я ее.
– Да, поговорить, – ответила она.
– Что ж, увы, на разговоры я сейчас не настроена! – сказала я, и, развернувшись, продолжила свой путь.
Но следующие ее слова заставили меня остановиться и повернуться к ней вновь.
– Этот ребенок тоже от Димы? – с какой–то затаенной надеждой спросила она.
– Нет! – сознаваться, что у меня их двое и что они, да, от Дмитрия – я не собиралась.
Я вновь направилась к машине, но Анжелика последовала за мной. За то время, что я не видела ее, она сильно изменилась. На лице появилось больше морщинок, в глазах нет того блеска, что был при первой нашей встрече. Она шла вся ссутулившись, с опущенными плечами. Как мать, я ее прекрасно понимаю. Потерять ребенка – это большое горе. Но как человека… нет. Доверие их семья в моих глазах потеряла навсегда.
– Вероника, я хотела бы с тобой поговорить и все объяснить, – начала она.
Резко повернулась в ее сторону. Боковым зрением я увидела приближающуюся к нам Милу и вздохнула с облегчением.
– Знаете, Анжелика Николаевна… Для чего бы вы сюда ни приехали, у вас ничего не выйдет. Возвращайтесь назад и не тревожьте нас больше, – строго сказала я.
– Вероника? – позвала меня озадаченная Мила.
– Все нормально, иди садись в машину! – сказала я подруге. – Не скажу, что была рада с вами повидаться. Надеюсь, больше вас не увижу. До свидания! – сказала я Анжелике Николаевне и, развернувшись, открыла дверцу машины.
– Дмитрий жив! – нервно воскликнула она, и от этих слов я замерла. – Я солгала тебе тогда! Мы хотели, как лучше! Слышишь? Дай мне шанс все тебе объяснить! – почти выкрикнула она едва не плача. – Я знаю, какой я совершила грех! Мне с ним и жить.
А я была шокирована ее словами! Как? Вот как можно солгать на такую тему? Сказать такое о собственном ребенке?!
– Я рада, что с Дмитрием все в порядке, – сухо сказала я, после чего, сев в машину, в смятении поехала домой.
Несколько дней я ходила, словно в воду опущенная. В моей голове просто не укладывалось, как такое возможно! Если это правда, что Дмитрий жив (если его мать снова не лжет), то… как он там? Как жил все это время? Искал нас или нет? А может, мы зря тогда уехали? Может, он все же искал нас и не нашел, – думала я, кусая от разочарования губы. Но тут же одергивала себя и ругала на чем свет стоит. Если бы хотел найти – нашел бы! Вон мать его нашла же нас, не поленилась! И зачем только она вновь появилась в нашей жизни?
Наверное, я бы еще долго ходила так, занимаясь самобичеванием, если бы не Мила. Она честно пыталась достучаться до моего сознания, чтобы выяснить, кто была та старушенция и что она сделала такого, что я сама не своя. Но разговоры оставляли меня безучастной. Я плохо начала спать, у меня стал пропадать аппетит, я перестала на что–либо реагировать. В конце концов, Мила, не выдержав, отвела меня в сторонку, чтобы Дима не видел, и влепила мне звонкую оплеуху, сказав, что я отвратительная мать, раз не замечаю сына и не переживаю за малышей.
И после этого во мне словно плотину прорвало! Я говорила и говорила, пока не высказалась! В конце немного поплакала и от этого мне стало значительно легче. И я поняла, что ничего страшного, в общем–то, не произошло. Ну приехала она, показалась, что с того?
Да, новость о том, что Дмитрий жив (если это все же правда), шокировала меня и немного выбила из колеи. Но и только! В нашу жизнь она не полезет, если только я ей сама не позволю. А я этого делать не собираюсь! Так что наша жизнь продолжается, и мы будем жить спокойно.
Вновь приступив к разбору бумаг в кафе, я непроизвольно возвращалась к одной и той же мысли: уехала мать Дмитрия из этого городка, как я ей посоветовала, или нет? Мила сказала, что за все эти дни Анжелика не появлялась в кафе. Возможно, она все–таки покинула город.