Страница 5 из 106
— Он что, совершенно здоров? Пролежав в постели девять лет? — задал вопрос кто-то из собравшихся.
— Лечить, конечно, придётся основательно, — снова посмурнел Михаил; в нём копошился противный страх того, что слабый организм не выдержит, что Йошида снова провалится в кому… — Но он жив, и он в сознании. Это главное.
— Михаил, — обратился к главе рода двоюродный брат, сидящий неподалёку. — Ходят странные слухи о том, что Йошида не просто встал, а… вышел. В окно.
Михаил и Наина переглянулись. Что и говорить, они оба до сих пор пребывали в лёгком обалдении от этой сцены.
— Дезориентация после длительной комы, — подтвердил Михаил. — Не видел и не понимал, куда…
Наина фыркнула. Нет; это не было простой дезориентацией, и любой нормальный человек это понимал. Только не Михаил. Он верил в то, во что хотел верить.
В этом был весь он. Настолько упёртый, что если вобьёт что-то себе в голову — то переубедить его невозможно. Ходить в больницу каждую неделю на протяжении девяти лет? Или привезти домой только что вышедшего из комы отсталого дауна, думая, что всё будет в порядке? Но если Михаил что решил, то так и сделает, и пусть весь мир горит огнём.
— Да плевать на причины! Его палата находилась на седьмом этаже! — взвыл кто-то в дальнем конце зала собраний. — Как это возможно?
Молчание. Ответа на этот вопрос не было ни у кого — как и на многие другие.
— И что ты планируешь делать дальше? — уточнил кто-то ещё.
— О, планов много, — кивнул глаза рода. — Девять лет выброшено впустую!.. Ему предстоит наверстать всё то, что он упустил, причём в короткие сроки. Нужно будет договориться с Высочайшей Академией; думаю, это не составит труда, но придётся обговорить много мелочей…
В глазах окружающих медленно зрело недоумение. Что он творит? Да, Михаил Распутин всегда был тем, кто предпочитает устанавливать свои правила, а не следовать существующим, но… есть же предел!
— Может, это не лучшая идея? — вновь заговорил двоюродный брат. — Ты ведь понимаешь, что по сознанию он такой же ребёнок, каким был до трагедии? Ничего не умеющий, не социализированный, внезапно оказавшийся взрослым… Наследники кланов — те ещё пираньи, молодые и голодные. Они съедят его и не подавятся.
— Да, — согласился Михаил, — потому и говорю — работы предстоит много. Но я прослежу, чтобы он наверстал всё то, что пропустил. Как бы там ни было, Йошида должен соответствовать статусу наследника рода.
Секунды три в помещении царило гробовое молчание.
— Но… Михаил, ты сказал — наследник? — сдавленно прохрипел двоюродный брат Михаила. — Ты же понимаешь, что это невозможно?
Наина лишь сжала зубы, ничего не говоря.
— Ты хочешь запретить мне назначать наследника моей семьи, Пётр? — нехорошим голосом осведомился Михаил.
— Да, но девять лет в коме!.. Он ничего не знает, ничего не умеет! — Пётр чуть взмахнул рукой. — Считай, ребёнка? Хочешь поставить его во главе самого влиятельного рода России? Дать ему возможность определять политику целой страны? Управлять всем многомиллионным семейным бизнесом? Всё это…
— Да, — прогремел над залом собраний голос Михаила. — Именно это я и хочу сделать. Если ты не заметил, я ходил к нему в больницу девять лет. Каждую неделю! Или этого недостаточно, чтобы до тебя дошло, как он для меня важен? Так что сядь на место и заткнись!
Пётр, уже собиравшийся снова возразить, действительно осёкся на выдохе и пошёл красными пятнами.
— Но… следует подумать о том, как к этому отнесутся другие рода, — поддержал Петра ещё один Распутин. — Это может принести нам множество проблем…
— Предстоит много хлопот, — Михаил выделил голосом последнее слово, намеренно заменив им «проблемы». — Несомненно. Но это не главное. Главное — то, что сегодня к нам вернулся мой сын.
Зал собраний вновь погрузился в молчание. Казалось, их глава бредил и ни капли не понимал, какую глупость делает.
— Ведь, помимо прочего, — заговорил кто-то ещё, — у нас есть обязательства перед людьми, которые…
— Невозможно подготовить его за короткий срок…
— Что, если это воспримут как слабость?..
Тишина мгновенно сменилась шумом; каждый выкрикивал своё, зал шумел, реагируя на шокирующие новости. Михаил сидел, скрестив руки на груди и загадочно улыбаясь, и, похоже, не собирался ни с кем спорить. Глядя на него, можно было подумать об одном из двух.
Либо он знает что-то, чего не знают все остальные… Либо он сошёл с ума от счастья.
Наина тихо переглянулась с Петром. Зачем шуметь? Всё равно Михаила не переубедить, и будет так, как он скажет.
Нужно лишь… сгладить ситуацию и тихо повернуть её на нужные рельсы. Как и всегда.
— Ну, в конце концов… — пробормотал Пётр, — это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.
— В каком смысле?
Агата Романова уставилась на родителей. Её отец, глава не последнего по значимости рода и оружейный магнат, обычно не был склонен к дурацким шуткам, но то, что он сейчас сказал, прозвучало именно так.
— Вся столица сейчас гадает, в каком смысле, — мрачно заметила мать. — Но факт остаётся фактом, и Распутины уже официально это подтвердили. Их старший сын Йошида пришёл в себя.
— После… скольки лет? Десяти, одиннадцати?
— Девяти, — поправил отец.
— И он до сих пор…
— До сих пор помолвлен с тобой, — мать возвела глаза к потолку, словно пытаясь отыскать там высшую справедливость, так необходимую сейчас.
— Да какого… — девушка сдержала при родителях крепкое словцо, — какого чёрта? Почему вы до сих пор не разорвали помолвку?
— Агата! — повысил голос отец. — Следи за выражениями при старших!
— В первые год-полтора была надежда, что Йошида очнётся, — нервно пояснила мать. — А затем… его стали воспринимать как труп, лежащий на койке и дышащий за счёт аппарата.
— И поэтому помолвка всё это время оставалась в силе?!
— Михаил Распутин и так нервно реагировал на разговоре о сыне, — поморщился отец. — Разорвать помолвку значило ухудшить отношения с его родом; мы решили дождаться, пока он сам умрёт. Врачи давали ему год-два…
— Дождались? — девушка скрестила руки на груди. — И что теперь делать?
— Что делать? — отец поднял бровь. — Радоваться, Агата. У тебе снова появился реальный шанс породниться с Распутиными.
— Что?!
— Да ладно, Агата, — заметила мать, качая головой, — Это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.
— Есть новый заказ.
Двое говорили лично; при их работе свидетели были, как правило, досадной помехой.
— А точнее, старый. На доработку, — добавил первый.
— Старый? — второй усмехнулся. — Обижаешь. Я профессионал, и мои ребята тоже. Не было ни одного случая, чтобы после нашей работы требовалось что-то… исправлять.
— Если бы чаще смотрел новости, был бы иного мнения, — заметил первый. — Впрочем, дело давнее и, как мы думали, закрытое. Йошида Распутин.
— Тот мальчишка? — удивлённо нахмурился второй. — Им понадобилось устранить дышащий через аппарат труп, или что?
— Говорю же — смотри новости. Он пришёл в себя, пару часов назад. Уже может ходить и говорить.
— Невозможно, — отрезал второй. — Я сам тогда… выполнял заказ. Явился в больницу, пока мальчишка был в отключке после травмы, и всё сделал. Как и просил заказчик: тело живо, но мозг мёртв. Я буквально выжег ему сознание, ошибки быть не может.
— Значит, может, — первый повысил голос. — Соберись. Речь идёт не о предположении, а факте. Йошида Распутин пришёл в себя. Заказчик связался с нами полчаса назад и сообщил о желании… закрыть этот контракт, на этот раз уже насовсем.
Второй немного помолчал, обдумывая услышанное. Это всё уязвляло его профессиональную гордость, но сейчас было не время что-то кому-то доказывать или спорить.
— Возьми лучших из своих ребят, — подытожил первый. — Подойди к делу со всем тщанием… впрочем, не мне тебя учить. Но этот парень должен умереть в ближайшую неделю.