Повод для убийства

Супруги должны были к этому времени вернуться домой с загородной виллы, окрещенной тщеславным покойником Х. Р. Лэнди «Амброзия-1000».

Пампа приехал на такси ровно в половине девятого, и привез с собой полный чемодан всяких ножей, вилок и ложек, но больше ножей. Одна из газет посвятила этому обстоятельству целый столбец, точно подсчитав, что в чемодане находилось 126 ножей от полутора до двадцати восьми дюймов, недвусмысленно намекая на то, что Пампа сознательно готовился к убийству. Объяснение глупое, так как причина, по которой Пампа привез с собой этот чемодан, была самой простой. Миссис Уиттен, решив, что ёе муж должен возглавить «Амброзию», составила для изучения перечень из ста с лишним пунктов. Под пунктом 43 (тема занятия в понедельник) значилось: «Закупка столовых и кухонных приборов».

 Пампа позвонил несколько раз, но безрезультатно. Дверь не открывали. Он не удивился, зная, что летом вся прислуга находится в «Амброзии-1000», а Уиттены могли задержаться в пути из-за пробок. Он терпеливо ждал, и вскоре к дому подъехал длинный лимузин, за рулем которого сидел мистер Уиттен. Оставив машину у дома, супруги поднялись с Пампой на крыльцо. Флойд Уиттен отпер дверь, и они вошли внутрь.

Дом был четырехэтажный. На первом этаже находился зал для приемов, за ним – столовая, гостиная – по правую руку. В левом углу зала была лестница. Они поднялись на второй этаж, одну из комнат которого покойный Х. Р. Лэнд приспособил под домашнюю контору, и сразу приступили к делу.

 Пампа раскрыл чемодан и разложил на столе ножи, вилки и ложки. Уиттен изобразил заинтересованность, хотя в душе наверняка считал глупостью тратить время на пункт 43, так как закупка столовых приборов была мелочью, которую можно перепоручить подчиненным. Но миссис Уиттен относилась к делу серьезно, и потому они почти час посвятили содержимому чемодана, пока, наконец, Флойду Уиттену не удалось перевести разговор на действительно интересовавшие его темы – о служащих, которых он желал немедленно уволить, и о переводе в главную контору управляющего одного из ресторанов. Через пять минут он в раздражении принялся оскорблять не согласного с ним Пампу, тот в ответ тоже повысил голос. Пампа, по словам Марко, всегда был несдержанным и останется таким впредь. Когда миссис Уиттен вмешалась в спор, заняв сторону мужа, Пампа завопил, что с него довольно, что он раз и навсегда порывает с фирмой, и бросился вон из кабинета. Миссис Уиттен догнала его на лестнице и провела в гостиную на первом этаже. Уговоры на Пампу не действовали, хотя миссис Уиттен буквально не давала ему слова сказать, настаивая на своем. Она уверяла, что никто, кроме Пампы, даже Флойд, не сумеет успешно руководить столь сложным предприятием без опыта и подготовки. Она помнит тот урок, который преподал ей Мортимер, пусть Пампа останется хотя бы на один год, на один только год… Разумеется, Пампа ничем не обязан ей, ни тем более Флойду, но в память о покойном мистере Лэнди, из чувства любви, к нему, к их детищу «Амброзии»… Неужели он бросит их на произвол судьбы? А что касается мужа, то Флойд – она обещает – больше не будет вмешиваться в вопросы перемещения служащих. Нехотя сдавшись, Пампа заметил, что Флойду вообще лучше не совать нос в дела. Миссис Уиттен согласилась, расцеловала Пампу в обе щёки, взяла его за руку и провела через зал к лестнице. Они пробыли в гостиной при закрытых дверях, по мнению Пампы, полчаса.

Поднимаясь наверх, они услышали в столовой шум, так будто что-то упало. Миссис Уиттен вскрикнула: «Боже мой!», Пампа подбежал к двери в столовую и распахнул ее. Там было темно. Пампа включил свет, и они с миссис Уиттен застыли на месте от неожиданности. Все пять человек, которые находились в столовой, вскочили, едва зажегся свет. Оба сына Лэнди – Джером и Мортимер, обе его дочери – Ева и Фиби и муж Евы – Дэниел Барр. Причиной шума, который выдал их, был упавший торшер.

 Пампа, считавший, что все наследники Х. Р. Лэнди находятся за городом, празднуя День независимости, не мог, прийти в себя от изумления, как, впрочем, и миссис Уиттен. Затем голосом, дрожавшим то ли от негодования, то ли от чего иного, миссис Уиттен попросила Пампу удалиться и обождать ее в гостиной. Он вышел, прикрыл за собой дверь, остановился и начал прислушиваться

До его слуха доносились голоса Джерома, Евы, Дэниела Барра и миссис Уиттен. Один только Барр, по мнению Пампы, не испытывал страха перед миссис Уиттен. Он и объяснил ей, для чего собрался сей конклав: они пришли обсудить положение вещей и понять, насколько серьёзно намерение матери передать в руки Флойда Уиттена управление фирмой, всем тем, что составляет собственность семьи. И, конечно, вместе решить, что им следует предпринять. Вот что волновало их. Он, Барр, пришел по настоянию Евы и очень рад, что миссис и мистер Уиттен неожиданно оказались здесь и что случайный шум выдал присутствие молодых людей: они просидели здесь молча почти два часа, боясь выйти на улицу, так как их могли заметить из окон верхнего этажа. Абсурдная, по мнению Барра, ситуация для взрослых и цивилизованных людей. Подобный вопрос, по его мнению, можно решить только в открытом обсуждении, а не закулисными интригами. Остаётся пригласить сюда мистера Уиттена и вместе все обговорить. Или подраться, если потребуется.

Другие тоже что-то говорили, но Барр, профессиональный говорун, переговорил всех. А Пампа был до чрезвычайности удивлен поведением миссис Уиттен. Он предполагал, что мать станет ругать их на чем свет стоит, напомнит, что «Амброзия» принадлежит исключительно ей – она без труда находила повод упомянуть об этом, – но, по-видимому, тайный заговор против ее Флойда просто ошеломил миссис Уиттен. Едва не рыдая, она принялась корить их: как они посмели подумать, будто она может пренебречь их правами, на долю в предприятии, созданном их отцом? Кто-то принялся извиняться. Но Барр продолжал настаивать – надо пригласить мистера Уиттена и договориться обо всем. Миссис Уиттен уже готова была согласиться, и Пампа, решив, что с него хватит, вышел на улицу и отправился домой.

 Вот и все, что мы узнали от Марко. Пампы уже не было в доме, когда миссис Уиттен в сопровождении Джерома и Дэниела Барра поднялась наверх. Уиттен сидел, уткнувшись лицом в стол. В спине у него торчал нож. Один из тех, что принёс в чемодане Пампа.

Глава 3

Вернемся к тому утру, когда Вульф в бешенстве едва не захлебнулся кофе.

– Вам не следует пить кофе, когда вы рассержены, – заметил я. – Перистальтика тесно связана с эмоциями. Я думаю, это был все-таки дворецкий. Миссис Уиттен вызвала с загородной виллы всю прислугу. Неужели вам не безразлично, известно ваше имя дворецкому или нет? Мне, например, было бы наплевать.

Прокашлявшись, Вульф сбросил свой шелковый халат, в который могли бы спрятаться четыре полицейских патруля, а из кожи, которая при этом обнажилась, можно было сделать башмаки для четырех взводов, и хмуро посмотрел на меня:

– Я должен повидать этих людей. Желательно всех, но миссис Уиттен обязательно. Очевидно, они у нее под каблуком. Разузнай мне про нее все.

Этим я и занялся.

Неплохо было бы, конечно, начать с полиции, с отдела по расследованию убийств, однако мой звонок мог показаться там подозрительным, и я сам отправился на Двадцатую улицу, к инспектору Крамеру. Инспектор был занят, и я добрался только до сержанта Перли Стеббинза. Мое положение было не ахти каким, так как при разговоре с сержантом я не мог воспользоваться единственным козырем. Без сомнений, миссис Уиттен и ее отпрыски ввели полицию в заблуждение, объясняя, зачем они тайно собрались в столовой и почему два часа прятались в темноте – наверняка нагородили что-нибудь несусветное. Следовало бы просветить Перли насчет того, как все там было, но я не мог этого сделать. При допросе в полиции Пампа показал, что по просьбе миссис Уиттен ждал ее в гостиной, но вскоре ему это наскучило, и он ушел. Вот дурень – ему, видите ли, не хотелось признаваться, что он подслушивал! Теперь попробуй выкрутись, когда его слова внесены в протокол. А если бы он изменил свои показания, то навлек бы еще большее подозрение, да никто бы ему и не поверил.