Спасения нет

— Да, мэм.

Дверь отодвинулась, Крина шагнула за нее. Дверь закрылась. Гвендолин осталась ждать, чувствуя себя немножко смешной.

Когда дверь открылась, в вестибюле стоял Горацио. Он практически не изменился с их первой встречи тридцать семь лет назад, отметила она с ноткой зависти. Ей ли было не знать, что он не тратил (не проматывал, сказал бы он) денег на косметическую омолаживающую терапию. Но твердый подбородок остался твердым, и его подчеркивала такая дорогая ей легкая улыбка. И здоровый блеск темной кожи сохранился. Волосы, конечно, подстрижены короче, и, пожалуй, в смоляной шевелюре блестит несколько седых волосков. Зато его прекрасные большие глаза смотрели на нее в упор с беззастенчивым восхищением. Будь она прежним подростком, наверное, испустила бы счастливый вздох и кокетливо улыбнулась ему. А теперь они вместе усмехнулись в адрес суперосмотрительной Крины.

Гвендолин крепко обняла его.

— Хорошо, что пришел.

— И я рад. Ты как, держишься?

— О… сам понимаешь.

Он улыбнулся и поцеловал ее.

— Выглядишь сказочно. Ноги, по–моему, еще длинней стали.

— Ох, гладко врете, милейший. Но все равно спасибо. Черт, я на свою внешность выбросила целое состояние — и все ради мужчин. И чего мы так стараемся?

— Эй, тебе, понимаешь ли, полагалось ответить комплиментом на комплимент, а не напоминать мне, какая ты богачка.

Она поцеловала его в ответ.

— Забыл, что имеешь дело с самовлюбленной плутократкой?

— Да, и это тоже.

Она украдкой покосилась на Крину — та хмурилась.

— Пошли. Я как раз открыла бутылку шампанского по самой плутократской цене. Попробуй сегодня угнетать массы со мной за компанию.

— Искусительница.

— Ха, а как же! Тебя всегда приходилось заманивать в спальню. А уж как ты сопротивлялся…

Они в обнимку перешли в гостиную. «Его рука идеально ложится в изгиб моей талии…»

Он поднял бутылку «Круга», посмотрел этикетку.

— Восемьдесят пятого. Сладкое.

— Ты заделался энофилом? И впрямь конец света.

— Нет, просто вспомнил: Бордо.

— А, да… — Она не сомневалась, что щеки чуточку покраснели. — Ту неделю…

— Именно.

Гвендолин разлила вино и села на кушетку рядом с ним, подобрав ноги, чтобы прижаться потеснее. Так легче.

— Я правда рада, что ты здесь, — сказала она.

— Просто я прикинул, что рядом с тобой сегодня — самое безопасное место. И не ошибся — мимо Крины никто не пройдет.

— Все тот же соблазнитель!

— Плохо дело, да? Я бы раньше добрался, но не все метро–хабы работали.

— Слыхала.

— Люди еще не опомнились, так что никаких беспорядков. Тихонько бормочут и вежливо выстраиваются в очередь к тем хабам, что еще действуют. Мы, что ни говори, все же британцы.

— На нас идут корабли оликсов. По моим сведениям, какие–то военные.

— Сколько?

Она помолчала, просматривая подброшенные Теано сведения — ей совсем не хотелось их видеть.

— Черт!

— Что?

— Уже за полторы тысячи больших, и они еще прибывают.

— Больших? Там разные типы?

— Да. Раньше высыпало множество маленьких. Они теперь, похоже, с высоким ускорением расходятся по системе. Группа тактического анализа не уверена, что они такое. Большинство предполагает какие–то снаряды. Большие — Оборона Альфа называет их кораблями Избавления (нет, почему — не знаю) — разделились на две группы. Часть направляется к хабитатам, а основная масса — прямо к Земле. Если будут держать то же ускорение и перевернутся для торможения на полпути, будут здесь примерно через неделю.

Горацио стал разливать шампанское, и Гвендолин заметила, что рука у него подрагивает.

— Через неделю… Точно?

— Сведения прямо от Обороны Альфа, — кивнула она.

— Городские щиты удержатся?

— Никто не знает, поскольку неизвестно, чем по ним ударят. А даже если удержатся… дальше–то что?

— Наверняка предусмотрен какой–то план. Я наши власти знаю — они миллиарды тратят на консультантов по чрезвычайным положениям.

— Собственно, план есть. Только…

— Дай сам угадаю. Не для всех?

Гвендолин недовольно склонила голову: опять он ее осуждает. А ведь стыдиться ей нечего. Совершенно, абсолютно нечего.

— Безопасность «Связи» рассматривает эвакуацию семьи Зангари на один из наших частных хабитатов.

— Ты только что сказала, что эти корабли Избавления движутся и к астероидным хабитатам.

— Безопасники имеют в виду Нашуа. Это в созвездии Кормы, отсюда сорок один световой год. А перебравшись туда…

— Вы сможете отключить за собой порталы.

— Мы, — твердо поправила она. — Когда мы туда доберемся.

— О, неужели вы откроете его для всех и каждого?

— Ты мой муж!

— Бывший.

— И отец Луи.

— Это да, — прошептал он.

— Нашуа — это разумно. До него далеко, и вращается он при Маламала, планета уже терраформирована. — Она любовно улыбнулась воспоминанию. — Я там готовилась к последнему своему назначению. У звезды необыкновенно плотный астероидный пояс, а Маламала почти в нем расположена. Зодиакальное сияние по ночам так и играет, намного ярче нашего Млечного Пути. По–настоящему красиво, Горацио. А когда закончат терраформирование, будет просто потрясающе… о, черт. Теперь уж не закончат, да?

— Не знаю. Нам неизвестно, что на уме у оликсов. Затевай они геноцид, не стали бы высылать флот. С этим бы управился один ковчег, сразу, как объявился. Быстрый и чистый удар без объявления войны. А не так… я не понимаю, чего им надо.

— Это как–то связано с их религией. Они хотят забрать нас с собой к концу времен.

— Что–то понятней не стало. Каким образом?

— Вроде бы переделать нас для анабиоза. Подробностей пока не знаю.

— Спячка до конца времен? Тебе кто–то крупно наврал.

— Да… — Гвендолин, надувшись, одним плавным движением залила в себя остатки шампанского. — Где наш чертов ужин?

— Что?

— Я заказала ужин. А его нет.

Теано немедленно связалась с рестораном и получила ответ: «Доставка задерживается».

Горацио разобрал смех.

— Ой, не говори! Какая трагедия!

— Эй…

— Господи, Гвендолин, высоко же ты забралась на свой Олимп. Людям только что сообщили, что им грозит флот враждебных пришельцев. В подтверждение, что это не шутки, включились городские щиты. Все сейчас в панике. И, точь–в–точь как мы с тобой, хотят провести эту ночь с родными. Никому нет дела до твоего ужина. Может, никогда уже и не будет.

— Но ресторан обещал доставку.

Она еще не договорила, а уже почувствовала себя балованной стервой.

— А как же, маленький старичок Ген 5 обещал. И, уверен, верил в это всей своей механической душой. Но он ведь только передает заказ поварам и вызывает ап–доставку. Нет поваров, нет и еды. В системе задействованы люди, без них система не работает. А людям нынче ночью плохо приходится.

— Ладно. — Гвендолин откинула голову на мягкую спинку. — Наслаждайся пока чувством превосходства. Я тоже найду, чем гордиться. Я не дура, я просто еще не все продумала. И мне не плевать на людей. Особенно на Луи. И тебя.

Он повернулся, погладил ее по щеке.

— Я заведу список.

— Перестань!

— Извини. У меня в голове такой же сумбур, как у тебя. Позволь мне побыть большим и сильным мужчиной из старинных легенд. Я приготовлю тебе приличный ужин. Пойдет?

— Спасибо.

— Если только… Что у тебя есть на кухне?

Она втянула нижнюю губу, пытаясь изобразить пристыженный вид. Не удалось — не сдержала ухмылки.

— Не знаю. Заказы делал персонал.

Он ответил своей неизменной сияющей улыбкой, однако же закатил глаза.

— Ты безнадежна.

— Слушай, зато если тебе нужен контракт на миллиард ваттдолларов, это ко мне.

— Этим займемся прямо с утра. А пока давай посмотрим, что там есть. Э, нет. Без альтэго! Откроем холодильник вручную и посмотрим. Глазами.

Она не удержалась:

— Который холодильник?

И, хохоча, бросилась от него в кухню, а он за ней. Оба смеялись, как в те давние и славные ночи в крошечной квартирке на Элеанор–роуд. За десять минут они вывалили на мраморный столик ингредиенты и утварь, а апокалипсис оставили дожидаться за дверью.