Страница 12 из 21
Само собой, все что можно — нужно унифицировать. Но и не усердствовать особенно, потому что легкая танковая платформа, разрабатываемая ранее в Союзе, подходила для этого достаточно условно. Слишком слабо защищенная. А повышение ее стойкости без изменения конфигурации корпуса выливалось бы в излишне большой вес. И как следствие, цену. Ведь в эти годы стоимость танка складывалась примерно на 70% из стоимости его корпуса, а тот в известной степени диктовался его массой. Броневая сталь стоила денег и не малых.
— Опять перемены? — усмехнулся Свечин после совещания.
— Не опять, а снова, — вернув улыбку, ответил Фрунзе.
— Не боитесь, что эти все метания приведут к трагедии?
— А разве тут есть метания? Генеральная линия на войска постоянной готовности сохранилась, лишь дополнившись. Изменения касаются только второстепенных структур. Да и там — скорее наводя в них порядок и придавая им какой-то смысл. Ну, кроме формальной обязанности. По сути территориальные части и выступали в роли народной милиции в этой войне.
— Так да не так. Территориальные части по сути своей — иные войска. И статус другой имели. И задачи. И способы дислокации да комплектования. Про мотивацию я и не говорю.
— Думаете, что народная милиция плохая задумка?
— Почему же? Идея необычна и не лишена смысла. Но люди пойдут в нее ради выгоды. И, в случае серьезной войны, вряд ли будут заинтересованы крепко драться.
— А простые обыватели, не имеющие подготовки, будут заинтересованы?
— Они сражаются за свой дом.
— А если их дом далеко? — повел бровью Фрунзе. — Условностей в таких делах много.
— Да, но эти милиционеры будут по сути своей сражаться за деньги. Наемники. Как и войска постоянной готовности.
— А что вам не нравится в этом?
— Ну как же? Наемники славятся своей ненадежностью. Нет денег — нет наемника.
— Во-первых, Александр Андреевич, наемник — это любой человек, который получает за свой труд плату. То есть, трудится по найму. Во-вторых, вы знаете другой разумный способ комплектации войска? Землю им за службу давать хотите? Или может в рекруты забривать? Или вы думаете, что человек будет крепко служить за «спасибо»? Единицы — может быть. Для остальных же любовь к Родине должна быть взаимной. Ибо если Родина тебя не любит, то твоя к ней любовь отдает каким-то мазохизмом. Не так ли?
— Умеете вы все перекрутить… — фыркнул недовольный Свечин.
— А что я сказал не так? В свое время Самуэль Джонсон сказал, что патриотизм — последнее прибежище негодяя. Но не в том смысле, что патриотизм — это что-то плохое. Нет. Это очень доброе и светлое чувство. Просто нам, как чиновникам и руководителям государства очень важно не оказаться мерзавцами, которые спекулируют на нем ради своих грязных делишек. Как это сделать? Не секрет. Приветствовать патриотизм граждан. И отвечать на него встречным добрым чувством… и делом. Прежде всего делом, ибо какое же чувство без дела? Правильно — пустяшное. То есть, делать так, чтобы любовь к Родине стала обоюдной. Думаю, что вы понимаете — заставлять людей драться и рисковать своей жизнью за «спасибо» вряд ли будет этой самой взаимной любовью. Ведь мы живем в материальном мире. И у мужчины есть семья и финансовые обязательства перед ней. Посему весьма паскудно оставлять семью такого честного защитника без средств к существованию, пока он отдает долг Родине. Ну или держать в черном теле, покуда этот мужчина готовиться защищать свое Отечество.
— Вы, полагаю, меня не поняли совершенно, — покачал головой визави.
— Отчего же? Понял. Просто у нас в среде чиновников, в том числе военных, есть странная болезнь со времен царя Гороха — испытывать патологический страх перед платой за труд. Прикрываясь разной степени возвышенности тезисами. Но я думаю, что любой труд должен быть оплачен. Тем более такой рисковый. Не так ли?
Свечин лишь усмехнулся.
Скосился на Триандафилова. Тот пожал плечами и развел руками, дескать, «а что я»?
— Хорошо. Пусть так. Я с вами не согласен, но у меня нет аргументов. Нужно подумать. Внутреннее чутье мне говорит о том, что такой подход не правильный. И я не могу от него просто так отмахнуться.
— Тогда как появятся аргументы — вернемся к обсуждению данного вопроса. А пока пообещайте мне, что не станете саботировать работу наркомата.
— Боже упасти! Михаил Васильевич, как вы подумать об этом могли? Обещаю, конечно. В конце концов вы начальник и вы ставите передо мной задачи. И то, как их нужно делать. В таких же делах, это вообще пустое. Потому как вы правы — царская призывная армия себя не оправдала. При всей нашей ностальгии она была посмешищем. А другой альтернативы я предложить не могу. И, признаться, не хочу.
— А вот это очень зря. Я не тиран и не диктатор. Мне главное в этом деле — укрепление нашей обороны. Так что, если придумаете что-то интересное — обязательно предлагайте. Реализуем или нет — вопрос. Но из таких идей и складывается будущее. Мы ведь не хотим, как иные генералы, готовиться к прошедшей войне?
— Очевидно нет, — расплылся в улыбке Свечин.
Остальные присутствующие тоже отозвались эмоционально. Эту присказку Фрунзе часто говорил. Наверное, слишком часто. Из-за чего она уже жужжала в головах подчиненных, заставляя думать не о прошлом и настоящем, но и даже о будущем…
[1] Милиция — это традиционное название военного ополчение, а не органов защиты правопорядка.