Страница 62 из 84
– Постой! Ты же знаешь, как я люблю тебя! Ты не можешь так меня оставить! Не смей ходить к Стронской!
Она уже не плакала, голос генеральши негодующе звенел.
– И это после всего, что я сделала для тебя! Кто оплачивает твои бесчисленные долги? Кто тебя роскошно одевает? Вывозит в театры, в общество? Из-за тебя я вконец разорила мужа. Я выжила из дома его любимую дочь!
Вера задохнулась от желания немедля прервать диалог разоблачительной речью, однако сдержалась и стала слушать далее. В голосе Зинаиды Семеновны явственно прозвучали жалобные ноты.
– Если Янгель опротестует вексель, всему конец. Муж все узнает. Он не простит меня. Тогда для меня все кончено. Я не хочу терять то, чего добилась с таким трудом!
Все смолкло. Вера затаила дыхание, чтобы не проронить ни слова. Наконец госпожа Будкевич устало произнесла:
– Серж, умоляю, не уходи. Я постараюсь найти эти деньги…
– Я знал, что моя кошечка одумается. А уж как я ее сейчас поцелую, пощекочу…
Далее слушать было несносно, и Вера нарочно громко покашляла и направилась в переднюю. Сидя у себя в мезонине, она лихорадочно обдумывала все нечаянно услышанное. Эта дамочка разоряет мужа и детей, чтобы покупать любовь пошлого красавчика. Что он делает в доме генерала? Отчего тот не прогонит приживала и бездельника?
Вера знала, что Серж приехал из провинции, из Пензенской губернии, где было когда-то богатое родовое имение Будкевичей. Постепенно оно попало в опеку и теперь не приносило дохода – все уходило на уплату процентов. Серж приехал просить у генерала протекции, и тот радушно принял родственника и легкомысленно поручил его заботам жены.
Вера лихорадочно искала способ исправить положение или хотя бы предотвратить худшее. Она достала свой сак и высыпала на стол имеющееся у нее богатство: бриллиантовые серьги немалой цены, жемчужное ожерелье, изумруды, золотые безделушки… Положив на ладони сверкающие сережки – многострадальный подарок Прошкина, Вера глубоко задумалась.
Глава 3. «ПОЕДИНОК»
Срок оплаты векселя приближался, а Вера все никак не могла улучить момент, чтобы незаметно посетить ростовщика Янгеля. Она подмечала, что Зинаида Семеновна теряет самообладание: шипит на детей, сверх меры насмешничает в адрес генерала. За обедом откровенно переглядывается с наглым Сержем. Гувернантка диву давалась, как бедный Константин Яковлевич терпит все это. Впрочем, генерал смотрел преимущественно в тарелку. Казалось, он намеренно не желает замечать ничего вокруг, и только при обращении к Вере или детям его взгляд теплел и оживлялся. Зинаида Семеновна не находила себе места, и Вера торопилась исполнить задуманное.
Ей удалось наконец под предлогом визита к Агафье Васильевне отлучиться из дома после долгих нравоучений хозяйки, подозревавшей Веру во всех смертных грехах. И вот она вновь замерла перед мрачным домом в готовности взяться за колотушку. Сердце девушки трепетало от страха, но отступиться она не могла. Вера постучала в дверь. Ей открыл приказчик, провел к хозяину, который расположился в темной и тесной от мебели и множества вещей комнате. Чего тут только не было! Картины, часы, ломберные столики с инкрустациями, несессеры, золотые подсвечники, малахиты. Робко оглядевшись, девушка присела на предложенный стул. Янгель был мужчина средних лет с восточными чертами лица и пронзительными черными глазами, в странном головном уборе. Он внимательно разглядывал посетительницу.
– Я к вашим услугам, – наконец заговорил он.
Вовсе оробевшая девица глубоко вздохнула и, собрав все свое мужество, стала говорить:
– Я доверенное лицо Зинаиды Семеновны Будкевич, служу в их доме гувернанткой. Хозяйка прислала меня, чтобы выкупить заемное письмо на пятьсот рублей, взятые у вас. В залог просила меня внести вот это. Надеюсь, цена вещиц достаточна, чтобы покрыть вексель?
Вера достала из сака коробочку с сережками и открыла ее. Глаза Янгеля загорелись бриллиантовым огнем, ноздри затрепетали.
– Мне сказывали, что серьги стоят верных восемьсот рублей, – добавила твердо Вера.
Ростовщик взял в руки коробочку и поднес ее к окну, чтобы лучше разглядеть товар. Он довольно долго изучал драгоценности. Девушка уже теряла терпение.
– Если вам это не подходит… – Она протянула руку, делая вид, что готова забрать вещицы и тотчас уйти.
– Не торопитесь, барышня, – тут же заговорил Янгель. – Посидите, отдохните. Куда вам спешить?
Он достал стеклышко и принялся рассматривать бриллианты еще тщательнее.
– Так вы берете? – встревожилась Вера, наблюдая неторопливые движения ростовщика.
Янгель не отвечал, покамест не завершил осмотр. Он закрыл коробочку и положил ее на прилавок.
– Пятьсот рублей-с, и ни рублем более не могу дать.
Девушка обрадовалась и этому.
– Вот и славно! Выходит, вы можете мне вернуть вексель Зинаиды Семеновны?
Янгель помолчал, пронзая Веру темным взглядом.
– Нет, – произнес он наконец.
– Как же, вы сказывали, пятьсот рублей? – Сердце Веры упало.
– Вы забыли о процентах, сударыня. Еще сто пятьдесят рублей недостает, проценты-с…
Девушка дрожала от негодования: это был подлинно грабеж. Однако надобно на что-то решаться.
– У меня есть еще вещицы, я могу принести кое-что в заклад. Но вексель надобен теперь, непременно.
– Как угодно-с, – спокойно ответил Янгель и полез в бювар за бумагой и чернилами. – Сейчас вы напишете заемное письмо на тех же условиях. Тогда я верну вам вексель генеральши.
Его хладнокровие бесило Веру, но она взяла себя в руки и написало требуемое письмо. Внимательно изучив бумагу, Янгель убрал ее и, достав из вороха других бумаг вексель Зинаиды Семеновны, протянул его Вере. Она поскорее спрятала вексель в сак и, коротко поблагодарив ростовщика, направилась к выходу. Когда Вера была уже у порога, Янгель, внимательно глядя ей вслед, спросил:
– Так вы служите гувернанткой у генеральши?
Что-то настораживающее было в его голосе. Тревожно оглянувшись, Вера ответила:
– Да.
Она поспешила выбраться из этого мрачного дома, из-под странного, изучающего взгляда ростовщика. Оказавшись на воле, Вера на миг ослепла от солнца. Идти к Агафье Васильевне уже не было времени, и девушка заторопилась домой.
Юная гувернантка едва успела к обеду. Генеральша одарила ее раздраженно-злобным взглядом. Она была определенно не в себе: краснела, бледнела, бросала на Сержа умоляющие взгляды. Вера улучила момент, когда Зинаида Семеновна вышла распорядиться на кухню, и юркнула за ней.
– Мадам, мне надобно сказать вам несколько слов тет-а-тет, – быстро проговорила Вера по-французски.
Генеральша изумленно подняла брови:
– Что за секреты, мадемуазель? Если вы попали в историю, на меня не полагайтесь.
– Это скорее надобно вам, – холодно произнесла Вера.
Молодая хозяйка с любопытством взглянула на гувернантку:
– Мне? – Она подумала немного. – Хорошо, после обеда я жду вас у себя.
Обед завершился в полном молчании. Первым покинул столовую генерал. Он так ни разу и не взглянул на молодую жену и Сержа. Дети опасливо поглядывали на мачеху, при этом толкались ногами под столом и совали куски пирога спрятавшейся там генеральшиной болонке. Вера строго поглядывала на них, но в уголках ее губ затаилась улыбка. Девушка была вполне довольна собой. Теперь оставалось осуществить последнее из задуманного.
После обеда, проводив детей в классную комнату, Вера усадила их читать грамматику, а сама направилась в покои генеральши. Будуар молодой женщины походил на уютное гнездышко. Важное место занимала широкая кровать под розовым шелковым балдахином. На кровати красовалось роскошное, вытканное шелком покрывало, пышные подушки в кисее. Рядом небрежно брошены спальные туфельки. Тончайший пеньюар обнимал кресла. Воздух спальни был пропитан восточными курениями и благовониями. Сейчас видно, кто здесь обитает, с легким презрением отметила Вера, разглядывая модный уголок кокетливой женщины.
Зинаида Семеновна не пригласила гувернантку присесть, она встретила ее вопросом: