Отдай мне сына

К моему удивлению, именно такой вид мне и открывается, когда ворота пропускают нас внутрь.

Нас встречаю два гориллоподобных мужика во всем черном.

— Принимайте гостью, — говорит лже-полицейский, выходит из машины и открывает дверь с моей стороны.

— Доброго дня, Карина. Добро пожаловать, — бородатый мужик, говорит с едва заметным акцентом. Пытается быть вежливым.

— Зачем я тут? Что происходит? Мой муж…

— Не стоит говорить слов, о которых можете пожалеть. Пройдемте со мной, — указывает рукой на дом.

Сопротивляться сейчас, смысла нет. Скрутят меня и затащат. У них руки больше моей головы.

Как отсюда убежать? Тюрьма какая-то…

— Зачем я тут?

— Всему свое время, — отвечает не оборачиваясь. Второй горилла за мной сзади следует.

Оглядываюсь по сторонам. Уродливые статуи, не зверей и не людей смотрят на меня жуткими глазами, мороз по коже. Кто по доброй воле захочет подобное соорудить у себя в доме?

Почему-то мне кажется, что я не в первый раз задаю себе этот вопрос.

Это место действует на меня странно. Меня колотит, но даже не от страха перед неизвестностью, а будто ломает изнутри.

Около входа стоит статуя существа с раздвоенной мордой, когтистыми лапами и очень длинными человеческими ногами.

Отпрыгиваю в сторону, содрогаюсь от суеверного ужаса… от того что не новые эти ощущения… Но я ведь никогда ничего подобного не видела! Я схожу с ума!

Каменные стены дома увешаны картинами, этих же чудовищ, только в более красочном варианте. Удушливо горький запах забивается в ноздри.

Иду за гориллой по коридору, сворачиваем направо, коридор освещают лампы, сделанные в старинном стиле, напоминающие факелы. Мой надзиратель открывает массивную железную дверь. Вхожу в комнату с накрытым дубовым столом. Горят свечи, красная скатерть и картина коровы с женским лицом.

Не могу сказать ни слова. Хватаюсь за горло, будто хочу оторвать колючие шипы, которые мешают дышать.

— Приятного аппетита, — говорит горилла и уходит, закрывает за собой дверь.

Я остаюсь одна в жуткой комнате. Но снова не комната страшит, а то, что она пробуждает во мне.

Смотреть больно. Не могу двигаться. Парализована непонятными, пугающими ощущениями.

В сторону еды даже не смотрю. Запахи раздражают, сводят с ума.

Так и замерла. В ожидании, когда существо, по чьей больной воле я тут оказалась появится. Человеком я его назвать не могу. А я чувствую, оно уже близко.

Когда дверь открывается, обнимаю себя за плечи, дрожу… в каком-то суеверном предчувствии.

— Кариночка, милочка, ты что не ешь? Меня, красавица ждешь! — слащавый голос. А я вижу только, как шевелятся тараканьи усы, они обещают… нечто слишком жуткое, что мой мозг отказывается воспринимать.

А потом картинка настоящего пропадает, словно проваливаюсь в другое измерение. У меня перед глазами снова эти усы, только они не улыбаются, в странном видении, они зло шевелятся и отдают приказ:

«Лицо не трогать. Синяков не оставлять. Сделать все, чтобы урок усвоила».

Глава 30

Мотаю головой, отгоняю видение. Не понимаю, где я это могла видеть? Или от страха разыгралось мое воображение?

— Отпустите меня! — обнимаю себя руками.

От этого человека исходит удушающая энергия, будто он поглощает собой кислород и заставляет задыхаться от смрада, которым заменяет воздух.

— Ты дома, — невозмутимо заявляет и усаживается за стол. — Ммм… повара сегодня постарались на славу, — накладывает в тарелки еду. При этом продолжает мерзко улыбаться.

— Вы меня слышите! Мне надо домой!

— Ты чего не садишься, дорогая? Все остынет, — указывает мне рукой на место напротив себя.

— Вы меня похитили! — голос срывается.

— Пригласил в гости. Я же друг. Успокойся, выпей вкусного чаю, — он продолжает разыгрывать радужного хозяина.

Все же присаживаюсь. Ноги не держат. И мне необходимо достучаться до Льва.

Надо сохранять спокойствие. Истерикой горю не поможешь. Нужен конструктивный, вежливый диалог.

— Спасибо за стол, — беру чашку с чаем, но что-то останавливает, от того, чтобы сделать даже один глоток. — И я ценю ваше гостеприимство, но меня ждет муж и дочь…

— Это не твоя дочь! — Лев аж подпрыгивает на месте, усы зловеще шевелятся. Но он в мгновение берет себя в руки, — Прости, я хотел сказать, что ты воспитываешь Марусеньку как мать, но биологически она не твоя.

— Знаете, как говорят, неважно, кто на свет привел, важно, кто воспитал, — держусь из последних сил. Понимаю — одно неосторожное слово, и я все окончательно испорчу.

— Да, да, — рассеянно кивает, он сейчас явно думает о чем-то другом. — Вадим тебя не ждет. Ты сама знаешь. И я готов тебе помочь, — расплывется в довольной улыбке.

— И все же, я бы хотела вернуться к мужу.

— Попробуй этот чудесный салатик… А курочка запеченная, гарантирую, пальчики оближешь, — продолжает говорить слащавым голосом.

— Все восхитительно, только… Лев… мне действительно пора домой. И я вам очень благодарна за гостеприимство, за желание помочь…

— Какое гостеприимство, — в мутно-зеленых глазах мелькает что-то пугающее. — Теперь это твой дом, Кариночка.

— Лев! Нет! Я не соглашалась, — все же не выдерживаю и вскакиваю со стула. — Вы не можете! Меня ждет Марусенька!

— И она скоро будет с тобой, обещаю, — протирает салфеткой усы.

— Что… что вы задумали?

— Тебе понравится, будь уверена, — Лев говорит это так, что у меня спина покрывается инеем.

— Муж, он будет меня искать! Отпустите меня, пожалуйста! — на глаза наворачиваются слезы бессилия.

— Располагайся. Осваивайся. Еще немного и сможешь стать полноценной хозяйкой в этом доме, — подмигивает мне. — Не планировал говорить раньше времени, но уж больно захотелось тебя порадовать.

— Чего? Порадовать? — у меня слов нет. Открываю и закрываю рот. Он сам осознает, что несет?

— Да, вижу как рада! Но всему свое время. Сейчас надо отдыхать. Мои парни тебя проводят, комнату покажут, — продолжает нести ахинею.

— Какую комнату, Лев?!

— Твою. Пока раздельно будем спать. Тебе привыкнуть надо. Но скоро, обещаю, мы станем полноценной семьей, Кариночка, — и это дикое обещание, он реально в это верит. Вижу по его страшным глазам, потому как мерзкие усы триумфально шевелятся.

— Вы… вы тоже, — сложно произносить гадкую догадку, но язык за зубами нет сил держать, — Я напоминаю вам Василису? — сглатываю горький ком.

Почему-то это имя никак не идет из головы. А в этот момент особенно.

— Приятных снов, Кариночка, — делает ударение на моем имени.

Меня проводят наверх. Закрывают в комнате, где даже окна заколочены. Стоит пластиковая бутылка с минеральной водой. Огромная деревянная кровать. Душа нет. Ничего нет. Это тюрьма!

Этот человек не в себе! Мне страшно, что он еще задумал.

Судорожно ищу выход. И ничего не нахожу. Бегаю из угла в угол, как раненый зверь. Что этому человеку от меня надо? Зачем это все?

Что подумает Вадим? Какие у этого похищения будут последствия?

У меня столько вопросов. И ни одного ответа. А воздуха все меньше. Лев меня пугает, до дрожи, и понимаю, что это только начало. От этого человека можно ждать чего угодно.

Почему именно я стала разменной монетой?

Время в этой комнате останавливается для меня. Только замечаю, что оно все же беспощадно идет. За окном уже стемнело. Вадиму сказали о моем отсутствии, интересно, какие выводы он сделал? Ищет ли меня?

Никогда не думала, что подобное скажу, но сейчас муж кажется мне не таким уж и плохим, по сравнению с этим безумцем.

Лихорадочные мысли прерывает грохот. Далее звуки борьбы. Подхожу к двери. Прислушиваюсь. Слышны вопли, дикие крики… А мне поему-то не страшно, сердце бьется как пойманная птица, словно оно чувствует то, чего я еще сама не понимаю.

И воздух… он меняется. Становится другим… Словно пахнет чем-то умопомрачительным, приятным. Только что это никак не могу уловить.

Дверь открывается. Отпрыгиваю. Смотрю, не верю своим глазам. Мыслей нет… есть только стук моего сердца, необычайно громкий, оно кричит, вопит…