Страница 2 из 9
Баронесса убрала руку с панели и повернулась ко мне:
– Ну вот, теперь можно и поговорить. Прежде всего, у нас мало времени. Завтра к обеду моя Дашенька будет дома и ты уже должен хотя бы в первом приближении напоминать современного молодого человека. По легенде ты рос в мастеровой среде, а не у папуасов.
– Именно об этом я и говорил.
– Очень хорошо. Далее: Ни за что не поверю, что Арсений не просил тебя поклянчить за него перед Мишелем. Я права?
Я коротко кивнул по ходу соображая, что Мишель – никто иной, как Михаил II Алексеевич, великий князь московский, император всероссийский. Похоже баронесса, в силу своего официального статуса неофициальной наложницы, могла позволить себе некоторую фамильярность. Тётя тоже удовлетворённо кивнула и принялась пояснять:
– Кира очень хорошая девушка и ей многие симпатизируют, Мишель в том числе и он совсем не против решить эту проблему. Более того, это решение повлечёт за собой прецедентные последствия, которые будут чрезвычайно полезны. Увы, из-за того же самого, очень многие против, вот Мишель и тянет. Как только сложится ситуация, которая позволит разрешить проблему без большого скандала... или направить скандал в какое-нибудь не слишком разрушительное русло, он всё устроит. Вы меня поняли, юноша?
– Понимаю, – кивнул я, – в это дело не лезть, по крайней мере без консультации с вами.
– Какой умный мальчик! Надеюсь и действовать ты будешь с той же степенью разумения. Может, с тобой можно прямо говорить о действительно серьёзных вещах?
– Давайте попробуем, – ответил я.
В этот момент наша летающая тарелка подлетела к небольшой, в метра три высотой, дамбе, перегораживающей реку и бодро её перепрыгнула. Я успел заметить оборудованный водослив, шлюз, ещё какие-то сооружения. За дамбой река расширилась в довольно пространную заводь. В момент прыжка я даже немного икнул от неожиданности, а вот тётя словно и не заметила этого манёвра:
– Я очень хочу, чтобы ты сумел обаять мою Дашеньку и завязал с ней устойчивую дружбу... для начала.
– Вы хотите, чтобы я соблазнил вашу дочь? – удивился я.
– Фу, юноша! Как пошло!... Но в целом... Да, я рассчитываю на то, что у вас сложится удачная партия. И, поверьте, у меня на это есть веские основания.
– Какие? – не удержался я.
– Я эмпат, причём довольно сильный. И опыта кое-какого успела за свою жизнь поднабраться. Так что спрогнозировать как будут развиваться отношения между людьми я могу очень даже уверенно. Относительно вас смею предсказать: просто вам не будет, но прогноз в целом благоприятный.
Я вздохнул. Слишком уж заманчивое предложение, чтобы не понять, что меня тут раскручивают как лоха. В такой ситуации надо сразу обломать все палки об ы, чем я и занялся:
– Почему мне это было бы выгодно – более-менее очевидно, но у вас-то какой интерес?
– Ищу наиболее подходящую партию для дочери. Вы действительно очень много о себе не знаете...
– А вы знаете.
– Кое-что знаю, о многом догадываюсь. Пока просто поверьте, это будет лучший вариант для вас обоих.
Я задумался, обратившись к подгруженной мне памяти. Итак, Дарья Андреева... А где отчество? Стоп! Элизабет Никодимовна – неофициальная наложница императора, а это значит... Дарья Михайловна. Но поскольку тётя Лиз официально является неофициальной наложницей – сами-помните-кого – то и Дашенька оказывается подвешенной в воздухе. С одной стороны. А с другой, папочка, естественно, не оставит без присмотра и она становится весьма притягательной дичью для охотников за протекцией...
– Это связано с вашим официальным статусом?
– Вот именно.
– Но я-то по официальной версии вообще бастард, без права наследования земли и состояния.
– Я эмпат, – повторила тётя, – это позволяет многое, а не только считывать сиюминутные эмоции.
Я вздохнул. Больше из неё не вытрясти. Ладно, буду посмотреть, что за фрукт эта Дашенька, а пока...
– Кстати, можно вопрос? ... Несколько... Э...
– Да спрашивай уже!
– Вы – неофициальная наложница императора... И это ваш официальный статус...
– И в чём проблема?
– Как неофициальный статус может быть официальным?
На это моя названная тётя даже всплеснула руками:
– Во имя всех богов, жестоких и добрых! Было бы тебе и правда 14 лет, я бы поняла твои затруднения. Но к 40 должен уже понять, что законы с обычаями с одной стороны и логика с другой не то, чтобы исключают друг друга... Они просто существуют в разных пространствах, никак между собой не связанных.
– Типа: "Запомните это хорошо, ибо понять это невозможно!".
– Очень хорошо сказано! – обрадовалась тётя. – Ещё вопросы?
Я задумался, глядя на проплывающие мимо нас берега, гуляющих по ним бизонов и мамонтов, разъезжающих на шерстистых носорогах каких-то стрёмных типов... На усадьбу в виде средневекового замка, на рощу каких-то патологически толстых деревьев... И наконец, решился, как раз тогда, когда наш транспорт перепрыгнул очередную дамбу. И прыгнул он как только я начал говорить. Зубы мои лязгнули, а от неожиданности я снова икнул. Тётя ржала до слёз. Вот ведь зараза! Но я всё равно спросил:
– Правильно ли я понимаю, что нравы за последнюю тысячу лет стали намного свободнее?
Тётя тут же заткнулась. И после минутного размышления осторожно произнесла:
– Несомненно, подходы к тем вопросам, которые относят к сфере нравственности, по сравнению с вашим временем, изменились, местами значительно... Но вот считать, что хоть в чём-то эти подходы стали свободнее... Настоятельно предостерегаю вас от такой ошибки! Можете нажить себе очень крупные неприятности.
– Множество тех самых мелочей, о которых не только не говорят, но и не думают, потому, что они просто есть... К тому же, из серии: "И запомните это хорошо...", – резюмировал я.
– А вы и правда чрезвычайно умный юноша. Гораздо умнее, чем я ожидала.
– Слишком умный? – скривился я. – Пора под лёд?
– Ну что ты! Оказывается, всё намного лучше, чем я могла надеяться. Кстати, в чём по-твоему разница между очень умным и слишком умным?
– Слишком умный пользуется домыслами вместо знания, – ответил я после краткого размышления. Ну что поделать, люблю я чёткие формулировки!
– Вот и постарайся не быть слишком умным...
А дальше начался долгий (летели мы до дома больше часа) урок этикета, манер и приличий. Тётя выдавала мне конкретные примеры из жизни, разжёвывая что, куда и как следует делать в конкретных ситуациях. Я тоже спрашивал, пытаясь уловить хоть какие закономерности. Или, например, почему мужики тут ходят более-менее одетыми, а все дамы – как на порнопараде? Вотще и втуне! Почти всё требовалось запомнить хорошо, ибо понять это невозможно. Впрочем, в моё время всё было примерно также, только я рос в этом с детства, привык и воспринимал как нечто естественное и само собой разумеющееся, здесь же всё было внове, приходилось приспосабливаться и учить.
Так мы и летели над самой поверхностью замёрзшей реки, регулярно перепрыгивая через дамбы и плотины. Похоже, Москва-река уже давно была разгорожена на сплошную цепочку небольших, километр – два в диаметре, водохранилищ. Но вот, в какой-то момент, очередной пруд-переросток закончился и мы не наткнулись на очередную дамбу, а влетели в сохранившийся участок русла с довольно высокими берегами по бокам. Наша летающая тарелка сделала крутой вираж, влетела в неприметный боковой проток между высокими холмами и мы попали на огромное, гораздо больше всех предыдущих, озеро, ограниченное высокими валами. Изнутри это напоминало затопленный водой метеоритный кратер. А там, вдали, где-то ближе к центру "кратера", маячил островок со стоящим на нём мрачным замком...
Наша машина направилась к нему, но вдруг сбоку раздалось пение. Очень красивое пение.
Глава 3. Дом, новый дом...
– Вот... – тихо рыкнула тётя и добавила несколько слов, которые знатной, благовоспитанной даме не то, что произносить, знать не положено.