Наследие белого дракона

Глава 29. Холодное пламя

И взмыла она ввысь, оберегая сон

Безумной матери своей, ушедшей на покой.

Лелея боль и кружево огня,

Ожогами осевшие в груди,

Похоронив родных и отпустив мечты

Оставила несчастья позади.

(Из свитков на стене старухи Драмии)

Девочка сидела посреди темной сырой комнаты и водила руками по полу. Перебирала белые волосы, которые когда-то по утрам ей заплетали в пышные косы служанки мамы. Грязные волосы, недостойные их великого Рода. Теперь, когда они больше не были частью её, а спутались на полу, она и сама больше не была грязной.

Наверху послышался топот. Зазвонил колокол. Мама предупреждала, что прибудут гости, перед тем, как прийти с ножницами в подвал.

Но никто не пришёл. Часы тянулись медленно, так же, как и все предыдущие дни до этого. Еду тоже не принесли. Девочка прислонилась спиной к стене и подтянула колени к груди, поправив на них ткань запачкавшегося сарафана. Когда-то у неё были красивые платья, как у мамы. Красные ленты и бусины в волосах, браслеты, овивающие кисть, как крыло дракона.

– Моя искорка, – кто-то нежно потянул девочку за плечо и слегка встряхнул. – Открывай глазки.

Она не заметила как заснула. И улыбнулась, потянув руки к красивой женщине с волосами цвета её любимого шоколада и горящими огнём глазами в темноте подвала. Глаза, благословленные Праотцом Драххаром. Она их не унаследовала.

– Мамочка… Я ждала тебя.

– Моя дорогая искорка, - женщина любовно погладила малышку по щеке. – Мама принимала важных гостей. Как твоя рука?

– Ещё побаливает, – девочка нехотя прикоснулась к повязке, обмотанной вокруг кисти. – Я уже могу выйти?

– Нет, моя дорогая. Пока рано. Тебе стало легче после нашей последней встречи, Мора?

– Мне было больно. И больно сейчас.

Глаза матери загорелись. Из них пропала любовь, к которой изо всех сил тянулась девочка.

– Какой дракон, – процедила женщина, искривив красивые тонкие губы, – получит повреждения после такой мелочи?! Дай сюда!

– Ай! – девочка зажмурилась, а потом медленно приоткрыла один глаз, почувствовав что-то холодное на правой руке. Зелёный камешек. Он забирал в себя боль, терзающую кожу.

– Я попросила знакомого из Древесного Дома отдать мне эту вещицу. Что чувствуешь теперь?

– Руке больше не горячо, мама.

Она прищурилась и принялась разматывать руку дочери. Чтобы тут же скривиться вновь, увидев ожог от собственного дара.

– Ты не исцеляешься! Совсем!

– Прости, мама…

– Ох, Мора, – женщина прикрыла глаза и принялась растирать виски пальцами. – За что это наказание пришло в наш Дом? Чем я прогневала Праотца… Бездарность меньший грех, чем это!

– Прости, – повторила Мора, начиная плакать. Она не хотела быть плохой.

– Тшш, моя искорка, – тут же переменилась мать, увидев детские слёзы. – Я не брошу тебя, обещаю. Клянусь честью нашего Дома, милая. Мы вместе справимся с этим и вернём расположение Праотца Драххара. Огонь ещё вернётся в наш Дом.

– Да, – повторила Мора, горячо закивав. – Он вернётся.

И тут же замерла, когда иней начал расползаться из-под её пальцев, покрывая пол. Мама подняла голову и тяжело сглотнула. Она не могла скрыть ненависть во взгляде, когда это происходило.

– Я выжгу твой холод и этот грех. Огнём проникну под твою кожу, моя искорка, пока тело твоё не очистится от грязи и этой напасти, напитываясь божественным пламенем. Ты готова?

Мора почувствовала, как мурашки побежали по её спине, а дыхание перехватило от предчувствия новой боли.

– Готова, мама.

Холод теперь не пугал совсем. Мора жалась к ледяным стенам подвала, моля прародителей остудить её горящую от ожогов кожу, впитать в себя жар её матери. И холод помогал. Стягивал боль с ее тела и сердца, покрывая их тонкой корочкой льда. Слой за слоем, пока боль не исчезала совсем.

– Ты исцеляешь себя, – говорила мама после, с удовлетворением осматривая её тело. – Как обычный дракон. Мы на правильном пути, моя искорка.

Мама гордилась ею, и этого было достаточно.

– Я хочу выйти, – говорила девочка монотонно, смотря остекленевшими глазами сквозь мать, в сторону двери. Где-то с той стороны был тяжёлый засов, который никак не поддавался в первые недели заточения. А может, сейчас его уже и нет? Проверять не было ни сил, ни желания.

– Терпение, Мора, – строго отвечала мать. – Будь послушной нэссой и подожди. Я делаю это для твоего блага, не забывай.

– Да, мама.

Женщина встала во весь свой рост, нависая над девочкой. Кружевное пышное платье покрылось пылью этого места. Или это была сожженная плоть Моры, обратившаяся в пепел? Мама брезгливо смахнула с открытого плеча паутинку и медленно стянула с рук перчатки. Длинные. Но Мора уже знала, до скольки нужно мысленно сосчитать, прежде чем руки мамы стали бы свободны от дорогой, но стесняющей пламя ткани.

Глаза мамы загорелись алым в темноте подвала. И с рук её вспорхнули пламенные бабочки. Невероятно красивый дар, радующий глаз всех, перед кем мама его демонстрировала. Раньше Мора часто просила показать его, визжала от восторга и смеясь, бегая между красивыми огненными созданиями. И мама создавала ещё и ещё, сидя под тенью дерева с чашкой чая, пока они с братом бегали по саду и считали бабочек в небе, а потом падали в мягкую траву и заливались смехом ещё сильнее, когда мама устраивала им красивое представление и обращала своих созданий в яркие вспышки света высоко в небе.

Теперь Мора не просила. Бабочки больше не казались прекрасными. А брата теперь не было рядом.

Девочка посмотрела на шрам, оставшийся на руке после первого очищения: тогда она ещё не умела исцелять себя.

И завопила от боли, сотрясая стены подвала, когда пламенные создания с треском закружили вокруг неё, опускаясь на истерзанную кожу. В глазах потемнело. А стена, о которую опиралась Мора, стремительно начала покрываться льдом.

Мама поджала губы и отвела взгляд:

– Это не Праотец отвернулся от нас, доченька, это лишь испытание нам, – её глаза загорелись более ярким, безумным светом. – Просто оно сейчас холодное… Твоё пламя ещё будет гореть ярче моего, вот увидишь, нужно лишь…

Детский крик, полный боли, разнесся по туннелям дворца, когда пламя женщины стало настойчивее. Проникало под кожу, прижигая её, калеча разум и душу.

Никто из драконов не был так восприимчив к огню, лишь она. Грязная и недостойная своего рода.

– Х-холодное пламя, мама? – ноги девочки дрожали, а зубы стучали, не попадая друг на друга.

– Да, – повторила мать шепотом. – Нужно лишь сделать его горячим, разжечь, вот и всё.

– Мама, – сглотнула Мора, ломая ногти о стену, но стараясь устоять на ногах, не провалиться в беспамятство, чтобы подольше побыть с матерью.– Но это ведь лёд?

– Нет! Не смей так говорить! – взвизгнула она, меняясь в лице. А потом тяжело задышала, озаряя подвал ещё большим светом от потрескивающих бабочек. – Старайся, моя прекрасная доченька, и твои волосы окрасятся в прекрасный цвет огня. Душа запылает и запоёт под небом, что создал для нас Праотец Драххар. И мы выйдем отсюда вместе, рука об руку. Я люблю тебя.