Наследие белого дракона

Глава 21. Место, лишенное света

Внутри было сыро. Сквозило, от чего даже сопровождающий нас дракон зябко ёжился и недобро смотрел по сторонам, изредка растирая плечи руками. Ну точно, Графия кричала о богомерзком холоде, что спускается с неба раз в год лишь в Низшем мире. Драконы ненавидели его всем своим огненным сердцем, почитая жар Солнца. Должно быть, это место было невыносимо для них.

Место, лишенное тепла и жара огня так долго, не может процветать.

Так драконица говорила о моем доме, и сейчас я словно попала обратно в не самый лучший сезон года. Но я была привычной, а вот драконы, сидящие за толстыми железными решетками, вращали глазами, вожделенно косясь на дверь, через которую нас завел дозорный, и жадно ловили редкие лучики света, успевшие просочиться внутрь и тут же исчезнувшие под грохот закрываемой двери. По коридору тюрьмы пронеслись тяжкие вздохи.

− Кусок дерьма! – закричал кто-то справа детским голосом, и я вздрогнула, когда дозорный со всей силы ударил по прутьям решетки, гнусно захихикав.

− Скажешь мне это в лицо, когда выберешься. Пора бы уже научиться следить за языком, урод.

И смачно плюнул на землю под злобное рычание с той стороны решетки.

− За что с ним так? – я тихо подала голос, вглядываясь в темноту. Судя по тому, что я видела, сидел там обычный мальчишка. С растрепанными черными волосами, в рваной одежде и со жгучей ненавистью во взгляде. По-кошачьи светло-карие глаза с желтыми вкраплениями будто светились в темноте камеры.

− Рэй ошивается тут уже четыре года как в одно и то же время, раз в Один оборот. Можно сказать, мы тут все празднуем его дни рождения, − охранник опять заржал, и из камеры вновь зло блеснули желтые глаза. – Сколько тебе сегодня, сопляк? Лет восемь уже? Пора бы повзрослеть и выкинуть из головы драххову реликвию твоей семьи, в этих землях её уж точно нет, иначе бы мы тут все уже давно не горбатились.

Мужчина хмыкнул, а за решеткой резко разгорелось черное пламя, тенью метнулось вперёд, ударилось о прутья и развеялось, заставив железо задребезжать, а дозорного испуганно отпрыгнуть в сторону. Я ахнула, приготовившись принять удар магии, но она развеялась.

А ещё она была очень похожа на темный дар Кайонела… Но у дракона внутри магии плескались фиолетовые всполохи, тогда как у мальчика темное пламя на кончиках пальцев искрилось цветом его глаз. Светло-желтое на пальцах, оно выливалось в густую темноту, пронизывая ту светом. Точно прошитую нитями.

− Держи себя в руках, маленькое отродье! Иначе отстегну тебе еще неделю за решёткой! И без еды!

− Пошел ты!

− Весь в свою семейку, − пробубнил охранник, но мы отошли уже далеко от камеры маленького преступника, и тот не мог его услышать, чтобы опять вспыхнуть от ярости. – Слыхали про род Блэдрейн? Уже семь сотен лет как изгнаны из членов Высших родов и истреблены Императором за предательство, а этот сопляк вылез откуда−то и мозолит глаза. Видать, кто-то из драхховой семейки загулял на стороне перед казнью, вот папаша мальца и спасся от гнева в чреве какой-нибудь служанки, а теперь спустя сотни лет породил на свет еще одного ублюдка, − мужчина опять сплюнул на землю и поморщился от омерзения. – Почивший император, да упокоит Праотец его кости, не захотел марать руки в крови ребенка, но может хоть новый пойдет по стопам деда и уничтожит до конца это отродье Блэдрейн, облегчив нам тут жизнь! – дозорный усмехнулся, пригладив бороду. – Уже какое письмо строчу, а проку никакого. Хоть самому его казни!

− Ужас, − проговорила я осипшим голосом, но видимо, дозорный принял это на свой счет и улыбнулся.

− И не говори, дитё, всем нам тут крови попил своими выходками, маленький крысёныш. Собственными руками придушил бы его.

− А, − я прочистила горло и оглянулась назад, − за что поступили так с его семьей?

− Ты не только бездарная, но еще и безграмотная! – загоготал мужчина, вновь слегка поёжившись от холода. – Семья выродка выступила против самого императора, задумав остановить разделение миров, хотя наверняка истинной целью был вероломный захват Сферы в их руки... Много крови тогда пролилось из-за них, а этап очищения все же был исполнен. И что, плохо теперь живем?! Если б не старый император, все бы выродились к драхху, вот как эти, бездарные, – он кивнул головой на камеры, а потом покосился на меня. – Ну ты поняла.

– Да уж, – нахохлилась я. А из головы всё не выходил тот маленький мальчик… Сможем ли мы с Бэлмортом помочь ему? Я замерла и тут же мысленно дала себе оплеуху. Я и себе-то помочь не в состоянии! Втянула Бэла не пойми во что, а ещё думаю о спасении других. Ещё и руками охотника… Жалкое зрелище.

– Располагайся, дитё, – за разговором я не заметила, как старший дозорный подвёл нас к одной из камер. Внутри сидели полная женщина с яркой копной рыжих волос и человек в синей накидке с капюшоном, скрывающим лицо. – Закончат ребята с рапортом и иди себе на все четыре стороны.

– Ох… спасибо, – я неловко протиснулась в открытый проход, когда мужчина распахнул камеру и указал на лавочку у стены. Подтянула к себе задние юбки платья.

– Эй, а ты куда собрался? – из голоса дядюшки тут же исчезли все дружелюбные нотки, когда Бэлморт направился следом за мной.

– Я с ней.

– Не по уставу, – прорычал дозорный, толкая его в плечо. – Мужчины и женщины отдельно, нам дальше.

– Я пойду с ней, – тихо проговорил охотник, поставив ногу в проход и не давая закрыть камеру. – Без меня она там не останется.

– Ты чего-то не понял?! – дозорный сначала опешил от такой наглости, а потом со всей силы толкнул Бэлморта в грудь, но добился лишь того, что мужчина сжал кулаки, явно готовясь к чему-то нехорошему.

– Бэл! – закричала я в панике, цепляясь руками за прутья решетки. – Перестань! Всё будет хорошо, нам же сказали! Иди, куда он говорит…

Не хватало ещё, чтобы из-за этой выходки нас оставили здесь на неделю, как того мальчика из старинного истреблённого рода.

– Я сейчас тебя в центральную отправлю, урод! На два года загреметь захотел за нападение на дозорного империи?! А девчонка тебя твоя тут подождёт!

– Бэл, пожалуйста!

Мужчина нахмурился, одарил долгим взглядом женщину, сидящую на лавочке, и человека в капюшоне, а потом выдохнул, убирая ногу из прохода. Камера тут же захлопнулась с противным лязгом.

– Ладно.

– Топай, урод! – теперь дозорный мужчина не церемонился. В его голосе слышалась угроза, и я начала волноваться ещё больше.

– Эй, замарашка! – я вздрогнула, совсем позабыв о своих сокамерниках. – Первый раз здесь? Похоже, тот громила втрескался в тебя по уши, а? Зря он дерзил Пивному Брюху.

Камеру заполнил хриплый смех, и я обернулась к говорившей женщине. Она сняла с головы капюшон и кривовато усмехнулась, толкая локтем в бок рыжеволосую преступницу.

− Пивное брюхо?

− Гил Пивное Брюхо! – весело повторила женщина и поправила капюшон, открывая короткие, прямо как у парня, взлохмаченные в разные стороны светло-коричневые волосы. – Или Растущий Гил, я еще не определилась, − она почесала острый подбородок, приподнимая голову и открывая вид на черную ленту на шее, прямо как у женщин в моей деревушке. – Но моему муженьку больше нравится второй вариант, поэтому я склоняюсь к первому.

Она ухмыльнулась, блеснув в тусклом свете камеры белыми зубами. Симметрию портил лишь выдающийся вправо клык, и это напомнило мне о Рине.

− А почему…