Ты полюбишь

Полина видела, как тяжело Саше дается этот рассказ. Он будто заново все это переживал. Будто снова оказался с ней рядом, что не могло нравится Полине, ведь почему то именно сейчас она почувствовала соперницу. Нет, она не была реальной. Но она была в его мыслях, в его голове. А что может быть сложнее, чем сражаться с призраками? С призраками прошлого.

— Сначала это были легкие наркотики. Маленькие такие таблеточки. Запиваешь и откидываешься на спинку кресла. Или идешь трахаться — так ощущения ярче, — Саша не отрываясь смотрит в одну точку, прокручивая сменяющиеся картинки перед собой. — Потом… потом были еще какие-то, сейчас уже и не вспомню. Был кокаин. И была она.

— А как же родители? Друзья?

— Хм… Крови я знатно им попил, — грустно усмехнулся Саша, — за два года мы практически не общались нормально. Это были крики, требования, шантаж.

— Два года?

— Да, Полина. Два года. Я был конченым наркоманом, которого интересовало только, где бы раздобыть очередные наркотики, поновее и получше.

Саша повернул голову к Полине, ловя на себе глубокий голубой взгляд. В нем не было жалости, в нем не было разочарования или презрения, которые Саша боялся увидеть в ее глазах. Только если он сам посмотрит на себя в зеркало, чтобы прочитать это презрение в своих глазах. Он это понял, как только наконец вслух сказал то, через что он прошел. Ведь никому до этого вечера он не рассказывал всю история с начала.

— И как ты справился?

— В тот вечер мне принесли какие-то новые, чистые… И… Рома… он вовремя оказался рядом, хотя мы с ним в то время практически не общались. Как так получилось… Хрен знает. Но если бы не он, возможно меня бы сейчас с тобой не было.

— Саша… — сказала Полина, обнимая его со спины, — сейчас я как никогда благодарна Роме. Вы потом просто расстались? С ней?

— Нет, Полина. После того случая я уехал в Америку. На три года. Сначала два года учебы, потом год практики. И затем я вернулся. Думал, перевернул эту страницу, — ухмыльнулся Саша, — но не знаю, что мне на тот момент нужно было, чтобы вытравить ее из моей головы.

Опять она. Она. Она. Нельзя желать другому человеку смерти. Но почему то сейчас у Полины возникло чувство облегчения, что ее нет. По крайне мере рядом и живой.

— Вы опять были вместе?

— Да. Пока она не повела себя как настоящая шлюха, трахаясь с моим другом… — зло ответил Саша.

— Что? — тихо спросила Полина, еще не поверив в сказанное: может ей это послышалось.

— Пока я заключал важный контракт, она трахалась с моим другом. У него на квартире.

— Она изменяла тебе?

— Да.

— С другом?

— С Ромой.

Полина сидела на кровати и все еще обнимала Сашу, давая ему свою поддержку. Глупая. Поддержка нужна ей самой. Ведь ей казалось, что вся опора ушла. Сука, которую он любил. Сейчас бы она вырвала ей все волосы, исцарапала такое милое личико, а то, что оно было милым, она не сомневалась.

— И все? Вы больше не виделись? Ты же не простил ей этого? — с опаской спросила Полина, боясь услышать ответ.

— Инна, почему?

— Почему ты уехал и оставил меня? Одну? Я была одна Саша, никому не нужная.

— Потому что вместе мы тогда не смогли бы. Мы бы оба сгнили в той квартире. Да, я поступил как эгоист. Но я хотел жить. А тогда, с тобой, это было бы просто невозможно. Никто из нас не вытянул бы другого. Для этого нужно было, чтобы кто-то был сильнее другого.

— Ты считаешь это оправдывает тебя?

— Почему нет? А что оправдывает тебя? Ты легла под кого-то, чтобы уйти от наркоты? Ты трахалась чтобы забыться?

— Только не говори, что ты был святой в своей Америке и верность мне хранил.

— Не хранил. Но и не искал кому бы присунуть каждый день.

— А я искала. Да, Саша. Вот такая я шлюха стала. Ты это хотел услышать?

— Почему он?

— Мне хотелось сделать тебе больно.

— У тебя получилось. Только не понимаю зачем? Тебе было плохо со мной?

— Нет. Но я так и не смогла тебя простить. Тогда в аэропорту. Я стояла одна. Никому не была нужна. Как пустое место. Без чувств и без желаний. Одна оболочка. А ты… ты просто развернулся и ушёл.

— Прости меня….

— И ты меня прости, Саш.

— Да, Полин. Это было все. Следующее, что я о ней узнал, что она связала свою жизнь не с тем человеком, — закончил Саша, вставая с кровати: такая красноречивая точка этих воспоминаний.

Саша провел на кухне почти час. Только было слышно, как открывается бутылка и как наполняется его бокал. Некоторые воспоминания даются тяжело, потому что никто не хочет выглядеть слабым в глазах другого. Так и сейчас: Саша открылся настолько, что глубже просто уже невозможно. Все секреты Александра Ярского раскрыта. Его малахитовая шкатулка рассказала все тайны. Только для Полины остался один очень важный вопрос.

— Ты ее любишь? Сейчас?

— Нет, Полин. Мне было достаточно взглянуть, как она трахается с моим другом.

— А есть шанс, что после такого предательства ты сможешь снова полюбить?

— Глупышка… — мягка сказал Саша, притягивая ее к себе.

Саша одной рукой зафиксировал ее голову, запустив пальцы в волнистые волосы, накрыл ее губы во властном поцелуе. Он ощутимо терзал и покусывал, ничуть не церемонясь, будто показывая, кто здесь хозяин или говоря что-то очень важное для него. Он не нежничал. Он брал свое.

Подхватив Полину, он понес ее обратно на кровать и накрыл ее хрупкое тело своим тяжелым, чтобы выпустить весь воздух из легких. А Полина с готовность приняла его вес на себя, забирая всю его боль. Она вытравит все образы прошлой зависимости, сожжет своей страстью и любовью, если потребуется.

Саша вжимал в себя Полину плотнее и плотнее, двигаясь яростно и жестко. До взрыва. До мелких мушек перед глазами. Комнату наполнили влажные и громкие шлепки их тел, от которых кайфовали оба. От каждого движения. От каждого толчка. Напитываясь этими минутами. Этой близостью. Их страсть поражала, выбивая страйк с первой попытки. Это выносило на новый уровень наслаждения, давая ни с чем непередаваемые чувства.

— Не жалеешь, что не вышла замуж за Широкова? Могла бы сейчас быть в свадебном путешествии где-нибудь на Мальдивах.

— Нет, я ни о чем не жалею, — твердо ответила Полина, немного отстраняясь от Саши.

— Так как вы расстались, Полин?

— Тебе это так важно?

— Да.

Теперь настала очередь Полины встать с кровати и погрузиться в воспоминания, пусть и не такие далекие. Она решила сесть в дальнее кресло, чтобы лунный свет ни одной своей дорожкой ее не коснулся. Только там, в углу, она могла хоть как-то себя защитить.

— В какой-то момент все изменилось. Я не знаю, когда это произошло. И, возможно, ты меня сочтешь зажравшейся бабой, у которой все было… Но как-то за завтраком я взглянула на него и поняла, что все. У меня больше нет к нему никаких чувств. Пусто. Ничего не екает в груди, когда он заботливо наливает мне чашку кофе, как галантно открывает передо мной дверь, да даже когда помогает одеться. Раньше мне все это так нравилось. Такая забота, нежность. А потом …. все…

— Но… как? Просто в один день? Так не бывает… — Полине даже показались нотки боли в его голосе.

— Как видишь бывает. Наверно, я никогда его и не любила. Точнее, теперь точно знаю, что никакой любви и не было. Симпатия, привязанность — да. Но никак не любовь. И у него ко мне тоже. Как бы больно это не было признавать. Я была хорошей партией для него: воспитанная, покладистая, говорю, что скажут, делаю, что попросят, — пару соленых слез скатилось по ее щекам, — как зверек в клетке. И потом я узнала о его изменах. Точнее об одной интрижке. Мне прислали видео, — Полина откинулась на кресло и закрыла глаза, вспоминая тот вечер. — Так странно… Любви не было. А обида была. Парадоксально, как считаешь?

— Это просто означает, что тебе было не все равно, как бы не хотела доказать обратное себе.

— Но почему, Саша? Я сколько раз задавала себе этот вопрос. У меня не было к нему ничего. Ничего, понимаешь. Но вот только все равно больно, обидно, что тобой пользуются, строят на тебя какие-то планы, как в каком-то дешевом театре, а за спиной ищут другую главную актрису на главную роль. Я ведь этого не заслужила…