Страница 5 из 6
Ребенком я постоянно переключалась с безграничного счастья на жуткую депрессию – смотря кто находился рядом. За спадом шла заоблачная эйфория, а за ней – очередной нырок в пучины отчаяния. Вот такие кульбиты настроения. Постепенно я научилась предвидеть эти американские горки эмоций и ждать, пока восстановлю баланс.
Когда я осознала, что перенимаю эмоции других, поняла, почему скачут мои собственные. Но это было задолго до того, как я узнала, что эта способность не такая уж странная и называется эмпатия.
Эмпатия – это умение понимать и разделять чувства других. Двое нейробиологов, Джакомо Риццолатти и Марко Якобони, провели инновационный эксперимент, который показывает, что в мозгу некоторых животных и практически всех людей есть особые клетки – зеркальные нейроны. Они срабатывают, когда мы действуем или когда наблюдаем за действием. «Если вы видите, как я задыхаюсь от слез, зеркальные нейроны вашего мозга стимулируют те же эмоции, – объясняет Якобони. – Вы знаете, что я чувствую, поскольку в определенном смысле чувствуете то же самое».
Эмпатия прочно связывает людей. Вот почему мы ликуем, когда выигрывают «наши»: мы поглощаем радость игроков, не участвуя в игре. По этой же причине люди жертвуют попавшим в беду на другом конце света – мы ставим себя на место незнакомцев и испытываем их страдания.
Другими словами, мы связаны глубже, чем думаем, а соединяющие нас нити вполне реальны.
Сначала я ощутила эту связь на себе – как нити, несущие печаль и радость. Потом я и правда увижу их: переплетение ниточек света, объединяющих нас в одно. Все началось с того дня в магазине – я поняла, что все мы связаны, а все, что произошло со мной позже, только углубляло понимание этого света – света между людьми.
3
Австралия
К тому времени, как дедушки не стало, я знала, что между мной и людьми вокруг – сильная связь. Настолько сильная, что от чувств и эмоций никак не спрятаться. Но после сна, где мы повстречались, я поняла, что связана и с теми, кто уже ушел.
Конечно, все это сбивало с толку. Увидеть дедушку было настоящим подарком, но мои способности все еще казались проклятьем, а не чудесным даром. Они выбивали из колеи и подавляли.
Что значат все эти ниточки-связи? Я что, какая-то странная, не такая, как все? А что, если за этим скрывается что-то еще? В общем, нужно было подыскать название тому, что со мной происходит. И я нашла, хоть и не совсем понимала, что оно значит. Однажды днем я подошла к маме, когда та загружала посудомойку, и сказала: «Мне кажется, я ясновидящая…»
Я не помню, как и когда натолкнулась на это слово – «ясновидящий». Возможно, попалась передача по телевизору или какая-то книга. Конечно, я не совсем понимала, что это такое. Но одно было точно понятно – ясновидящие видят будущее. А разве это не то, что делаю я?
Мама перестала складывать посуду и поглядела на меня. И тут я ей все выложила: о том, что знала о дедушкиной смерти и что потом видела его во сне, и про свои вину и страх. Когда я говорила, хотелось плакать.
– Что со мной не так? – спрашивала я. – Я плохая, поэтому знаю, что будет, да? Это ведь я виновата, что дедушка умер? Наверное, я проклята… Почему я не такая, как все?
Мама положила ладонь на мое плечо и усадила меня за кухонный стол. Затем взяла мои руки в свои.
– Послушай, – сказала она, – не твоя вина, что дедушка умер. И ты не проклята. Ты ни в чем не виновата. У тебя просто необычная способность, только и всего.
Так я впервые услышала, что мои злоключения связаны с этой способностью.
– Это лишь часть тебя, – сказала мама, – замечательная, как и все остальные, и вполне естественная. Не бойся ее. Во Вселенной есть многое, чего мы не знаем.
Потом она рассказала кое-что еще, и все перевернулось с ног на голову. Похоже, такие способности были в ее семье поколениями.
Ее мать, Бабет (я знала ее как Оми), была одной из десяти детей, выросших в крошечной деревушке, прятавшейся в горах Баварии. Когда Оми была ребенком, мощные грозы петляли между горами, яростно обрушиваясь на долину. Родители бабушки часто будили и одевали ее среди ночи – вдруг молния ударит в дом и надо будет спасаться?
Уединенность деревушки ограничила связь Оми с внешним миром. Не было ни телефона, ни радио, и бабушка выросла на легендах, мифах и суевериях. Вот чему ее учили: увидишь перед завтраком паука – день пройдет из рук вон плохо. Обойдешь овцу слева – быть удаче, а справа – быть беде. Оми знала, что нельзя класть обувь на стол, иначе жди плохих новостей. Лучше без надобности не включать днем свет – ангелы на небе будут плакать. А если забудешь что-то из вещей и вернешься домой, нужно повернуться три раза, присесть и досчитать до десяти и только потом уйти.
Хуже всего было обнаружить в доме птицу – тогда должен был умереть кто-то близкий.
В ранние годы Оми научилась доверять силе снов. Иногда в ее снах появлялось нечто – темная фигура, которая прижимала лицо к окну и показывала три пальца. Бабушка ненавидела эти сны – просыпаясь следующим утром, она знала, что через три дня должно случиться что-то плохое. И почти всегда так и получалось: сон нес неудачу, несчастье или смерть.
– Я ждала этого, – всегда говорила она. – По крайней мере, теперь все закончилось.
В конце концов Оми переехала в Америку, вышла замуж и родила детей, в том числе маму Линду и тетю Марианну. Но сны преследовали ее и за океаном. Однажды она проснулась от кошмара, в котором умерла ее подруга из Германии. Бабушка записала дату и время, а вскоре пришло письмо, где говорилось, что женщина действительно умерла – в тот самый день и в то самое время, что записала Оми.
Другим утром Оми сидела на кухне, заплетая волосы девятилетней Марианне. Маме тогда было семь. Внезапно зазвонил телефон.
Прежде чем Оми сняла трубку, Марианна выпалила:
– Звонят из Германии, потому что дядя Карл умер!
– Тихо! – отрезала Оми. – Нельзя говорить такие вещи!
Она сняла трубку и слушала с минуту или около того, потом ее лицо побледнело. Звонили из Германии – Карл, брат бабушки, и правда умер.
Маму разбирало любопытство – как же Марианна догадалась? Они с сестрой даже не знали, что у них есть дядя. Но предсказание Марианны больше не обсуждалось. Когда мама была ребенком, Оми держала особую колоду карт, которую где-то тщательно прятала. Карты были немецкие и очень старые, похожие на Таро. Порой (обычно воскресными вечерами) приезжал кто-то из бабушкиной родни и просил достать карты. Оми выкладывала их на стол и гадала, что ждет человека – хорошее и плохое.
Всякий раз, когда Оми доставала карты, то предупреждала – к ним нужно относиться серьезно, ведь когда используешь их, ангелы-хранители оставляют тебя на три дня.
Бабушка верила, что энергия другого мира и общение во сне – реальные вещи. Почти все знаки из тех, что она видела, предупреждали о смерти, болезнях и прочих несчастьях. Все они сулили грядущие беды – само собой, никто не встречал их с радостью, никто не праздновал. Их просто принимали как должное.
А годы спустя я призналась маме, что ясновидящая, и она поведала мне о своих снах. Один такой сон она увидела еще в колледже. Стояла ночь, и мама почти заснула в кровати, как вдруг услышала (довольно четко), как ее отец произнес имя матери. В его голосе скрывалось волнение – очевидно, что-то было не так. Мама вскочила, напуганная, с трясущимися руками – до этого с ней такого не случалось. На часах было за полночь – слишком поздно, чтобы звонить домой, но на следующее утро она сразу позвонила. «Как там папа?» – спросила она в трубку. В те дни ее отец заканчивал ремонт подвала, отделывая его сосновыми панелями. Он работал с настольной пилой – нарезал подходящие куски. Прошлой ночью он пристраивал планку под крутящийся диск, когда поскользнулся и сильно порезался – тогда-то он и прокричал имя бабушки. Отец был в порядке, но с жутким порезом на пальце.
Когда мама стала постарше, то увидела во сне соседа – тот упал и сильно расшибся где-то в супермаркете. Она проснулась и захотела ему позвонить – спросить, все ли в порядке. Но передумала. Позднее в тот день она узнала, что сосед разбился насмерть.