Летописи вечной войны

Именно к ним принадлежал Амзес, и пути варпа отнюдь не случайно привели его на Обвентус Прайм.

В беседе с чиновником десантник сказал чистую правду. Планету действительно освоили во времена Великого Крестового Похода, легко приведя к Согласию, и именно тогда возвели улей. Амзес резонно полагал, что старые семьи и губернаторская фамилия знают историю города, и гордятся ей. И он был не в меньшей степени уверен, что они знают лишь часть, и точно не ведают, кем именно был покорен Обвентус Прайм.

Амзес знал. Трудно не знать, когда ты сам при этом присутствовал; именно экспедиционный флот Тысячи Сынов обнаружил планету, ввел ее в Империум и обеспечил место в нем. Во время восстания Хоруса на Обвентус никто не обратил особого внимания, он остался в стороне от охватившего Галактику пожара.

И только века спустя, изучая старые архивы и собственную память, обитатели Планеты Колдунов обнаружили существенную деталь. Многие хорошо помнили астропата Эвендиса Фринна, отличавшегося необычно живым для своей профессии характером; он часто и охотно общался с Тысячью Сынов, сотрудничал с ними в исследованиях варпа. Амзес и сам его помнил и знал, что Фринн отличался потрясающим пониманием методов защиты от Имматериума и собирался написать «Aegida Mentis», научный труд на основе собственного опыта и новых интерпретаций техник Тысячи.

Эвендис Фринн погиб во время Сожжения Просперо, так и не успев создать свою книгу, как полагали все. Лишь недавно Тысяче удалось собрать воедино ряд фактов и выяснить: нет, астропат-ученый все же исполнил свой замысел. Книга попала к Квадиру, одному из братьев Тысячи, что оказались вдали от Просперо во время нападения Волков, тот, в свою очередь, погиб во время восстания. Но он успел спрятать книгу в месте, которое не должно было привлечь внимания.

На Обвентусе Прайм.

Теперь оставалось только найти ее и доставить на Планету Колдунов. Задача куда более сложная, чем могло показаться.

Ступая по многолюдным улицам, привычно отсекая себя от многоголосого шума вокруг и закрываясь от кипящей бури миллионов разумов, Амзес набрасывал в уме план. Благодаря знакомству с Фринном он помнил его психический отпечаток, тень которого, несомненно, осталась на книге. Амзес знал и того, кто спрятал «Aegida Mentis», и мог представить, как бы тот укрывал небольшой предмет в уже разросшемся к тому времени улье.

Положение осложнялось тем, что не только Амзес охотился за трудом древнего астропата. Еще несколько месяцев назад он узнал, что по тому же следу идет группа Несущих Слово, тоже нацелившаяся на книгу. Зачем она им? Вероятно, принести в жертву, или использовать для своих нужд – группу возглавлял сильный колдун.

При одной мысли о потомстве Лоргара Амзес раздраженно поморщился под шлемом. Он недолюбливал Несущих Слово еще до восстания, а уж потом неприязнь к ним только усилилась. Атенеец вообще терпеть не мог фанатиков любого вида, делая исключение только для знакомых.

Амзес замедлил шаг, подняв голову вверх. Здания и шпили уходили прямо в небо, сияя чистотой стекол, пышными украшениями и барельефами. Но чем ниже опускался взгляд, тем темнее, невзрачнее и грязнее становились улицы и дома; большинство обитателей верхних уровней даже и не видело грязи, большинство обитателей нижних – чистоты.

Хорошая метафора для всего Империума.

Но вот сейчас высота зданий была на руку Амзесу. Всегда проще искать нечто сокрытое, когда можешь охватить взглядом всю зону поисков разом.

Пора начинать.

Амзес нашел определенную иронию в том, что самым подходящим оказалось здание главной библиотеки Обвентуса. Братья-Корвиды, вероятно, сочли бы это добрым предзнаменованием, но воспитанный Атенейцами разум даже по прошествии стольких веков оставался слишком уж рациональным для подобных толкований.

Чтобы не вызывать подозрений и не тратить лишних сил на маскировку, Амзес даже зарегистрировался в библиотеке, с грустью отметив: аналогичные процедуры на Просперо проходили куда быстрее и проще. Сервитора пришлось оставить в местном хранилище, но этого десантник ожидал. Изображая из себя обычного увлеченного поиском знаний ученого, он потратил пару часов, побывав на каждом из дозволенных к посещению этажей.

А вот далее он повел себя не так, как положено скромному посетителю, и потому заранее укрыл себя под пеленой невидимости. Структура здания оказалась ожидаемой, и Амзес без особых осложнений добрался сперва до верхних этажей, потом – до винтовой лестницы на крышу. Его умения вполне хватало, чтобы не попадать ни в поле зрения камер, ни на глаза сервиторам-охранникам. Про себя Амзес одобрил местную службу безопасности: сервиторы были экипированы электрошоком, клинками, но никак не болтерами или, упаси все силы варпа, огнеметами.

Дверь на крышу даже не была заперта. Амзес ступил на залитую солнцем поверхность, на всякий случай сохраняя личину обычного человека. И оказался прав – вопреки всем ожиданиям, он здесь был не в одиночестве.

У самого парапета стоял высокий светловолосый смертный с блокнотом в руках и увлеченно делал наброски. Заслышав скрип двери, он повернул голову и сверкнул улыбкой.

– О, прошу прощения! Вы тоже художник, хотите запечатлеть панораму?

– Нет, я изучаю архитектуру, – поправил его Амзес. – Я хотел поглядеть на город в целом, прежде чем разбираться с деталями.

– Совершенно правильное решение, – согласился незнакомец. – Простите, вы…

– Квинт Квестор, – назвал Амзес одно из имен, которыми пользовался в Империуме.

– Я Круорис, – улыбнулся художник. – Я скоро закончу, если вы не возражаете подождать.

– Конечно, – согласился Амзес. Он мысленно прикинул, стоит ли оставлять свидетеля, но решил, что смерть Круориса ничего не принесет. Его могут хватиться, да и пользы от этой смерти никакой, а чародей не любил тратить силы попусту.

Художник снова повернулся к городу, начиная делать наброски.

– С высоты все кажется таким игрушечным, правда? – спросил он, не оборачиваясь. – Здания как модели, люди как муравьи. Даже забываешь о том, что они – люди.

– Как можно забыть? – машинально спросил Амзес. Для него это и впрямь было невозможно: кипящая аура миллионов сознаний по-прежнему маячила на границе восприятия.

– Глядя с высоты, легко забыть об обычной жизни, – Круорис бросил через плечо светлую улыбку. – Проблема многих владык, не правда ли? Такие люди чувствуют себя так, будто смотрят на планету из космоса, откуда не различить ни единого лица.

– Верное замечание, – с некоторым удивлением кивнул Амзес. Для ряда Легионов это было истинно верно. Но не для Тысячи – космодесантники Пятнадцатого всегда тесно и плотно общались с народом Просперо. – Однако мудрый владыка знает, чем живет его народ.

– Однако не так часто чувствует боль и смерть сам, – заметил Круорис. – Для большинства повелителей она становится неприятным сюрпризом.

Амзес с внезапным подозрением вгляделся в чужую ауру. Он умел находить метки, которые истовая вера Несущих Слово оставляла на них и их слугах, даже когда они сами того не сознавали.

Но нет, знаки отсутствовали. Круорис был чист от влияния Хаоса. Несмотря на то, что затронутая им тема дергала определенные струны в душе космодесантника.

– Простите, я, кажется, излишне мрачен, – Круорис иначе истолковал молчание собеседника. – Мне относительно недавно приходилось общаться со слишком много мнящими о себе высокородными господами. С тех пор предпочитаю одиночество.

– Будьте осторожны, – посоветовал Амзес. – Аристократы способны причинить много вреда человеку искусства, если того не защищает мощный род или своя уважаемая семья.

Пожалуй, это можно было применить и к самой Тысяче Сынов. Один из высших иерархов Империума с благословления другого сжег их мир – и защитить было некому.

– У меня есть обширная семья, но она далеко, – вздохнул Круорис, сделал еще несколько штрихов и закрыл блокнот. – Вот и все. Уступаю вам место, Квинт. Может, мы еще увидимся.