Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 12

Нет, это был не взгляд страшной воспитательницы. Это был совсем другой, это был мужской взгляд. Да, на меня, без всякого сомнения, смотрел мужчина. Он смотрел суровым и в то же время добрым честным взглядом. Я читала в его взгляде полную искренность, но одновременно чувствовала, что человек этот сильно обеспокоен, что его гложет какое-то великое сомнение. Может беда случилась с ним, или с его родственниками?

Я также чувствовала (хотя не знала, видит ли МЕНЯ этот человек) что он надеется на мою помощь, но, как и в чём я могла ему помочь, совершенно не понимала.

За те короткие секунды пребывания человека на экране, я успела разглядеть его вытянутый (скорее всего деформированный) череп. Волосы на его голове были довольно длинные, а борода, наоборот, довольно короткая. Одет он был в суконный кафтан, полы которого были запахнуты на животе справа налево и стянуты узеньким пояском. Штаны имели довольно свободный покрой и отдалённо напоминали шаровары. На ногах красовались небольшие сапоги, которые удерживали специальные кожаные ремешки. Никакого головного убора на этом загадочном человеке я не увидела.

Неожиданно человек подался немного назад и, как мне показалось, ещё мощнее впился в меня своим взглядом (неужели, он всё-таки видит меня?).

Теперь я могла наблюдать его высокий рост, крепкое тело с широкими плечами и довольно короткими ногами. Я была потрясена, рассмотрев его большие (почти огромные) серые печальные глаза и густые чёрные брови. В самый последний момент, я разглядела широкие скулы, длинный с горбинкой нос и довольно крупные уши с висящими мочками. Я не успела налюбоваться этим мужественным человеком, как экран внезапно погас.

Я стояла «ни жива, ни мертва», уставясь теперь уже в абсолютно пустую стену, всё ещё слабо надеясь увидеть продолжение. Так я простояла, наверно, минуты три, прежде чем убедилась, что мои надежды окончательно рухнули.

Наконец, я обнаружила, что нахожусь в комнате совершенно одна, что бабушка в очередной раз куда-то «испарилась». Но я настолько была поглощена увиденным на экране, что исчезновение бабушки меня нисколько не смутило (тем более, я к этому давно привыкла).

«Что же это такое? Откуда появился этот человек? Из прошлого, а, может быть, из будущего, хотя, это маловероятно». Я была настолько заинтригована, что не могла отдать себе ясного отчёта в том, что происходило в моей душе (и, наверно, в сердце). Во мне зародилось непонятное чувство, которое я стеснялась назвать любовью. Вокруг стояла, казалось, полнейшая тишина. Но в этой самой тишине я смогла уловить какой-то непонятный мне звук, похожий на лёгкое постукивание. Я ощутила, как дрожат мои руки (но они ни обо что не стучали). Я почувствовала, как меня сначала бросило в жар, а затем стал бить лёгкий озноб (только заболеть мне не хватало). Постепенно я разобралась, откуда исходит это странное постукивание. Оказывается, оно шло из моего собственного сердца. Раньше, я даже не подозревала, что человек при сильном волнении может услышать, как бьётся его беспокойное сердце.

Я простояла словно окаменевшая ещё несколько минут, а затем быстрой молнией бросилась на свою мятую постель, повернулась к стене и…зарыдала. Сколько рыдала не помню, потому что окончательно провалилась в свои эмоции и переживания, которые захлестнули меня всю.

Проснулась я глубокой ночью и к своей великой радости, увидела ходящую по комнате мою дорогую бабулю, которую я готова была обнимать и целовать за то, что она вывела, наконец, меня из этого полубреда и вернула на грешную землю.

Бабушка, как и в моём далёком детстве (десять лет тому назад), обходила нашу спальню с горящей свечой в руках. Пламя свечи, как и тогда, как бы перескакивало с места на место, освещая разные стены комнаты. Теперь я уже прекрасно знала все эти ритуальные действия и абсолютно не сомневалась, что очень скоро свеча перестанет мигать и будет гореть спокойным ровным светом. Действительно, буквально через минуту пламя свечи уже горело ровно и отчётливо. Несмотря на ночной полумрак, я отчётливо видела, как бабушка подожгла от ровно горевшего пламени свечи веточку можжевельника. Затем она дунула на ветку, и ветка задымилась. Бабушка стала, как и раньше, окуривать нашу комнату этим священным дымом. Больше я уже ничего не видела, потому что глаза мои стали опять слипаться и через несколько секунд глубокий сон снова замутил мой рассудок.

В глубоком сне я неожиданно увидела того загадочного человека, которого даже не знала. Действительно, я его не только не знала, но не имела ни малейшего понятия, кто он вообще такой, откуда взялся, когда и где жил. В моём прекрасном сне он внимательно, даже ободряюще смотрел своими огромными серыми глазами прямо в мои стыдливые глаза и что-то шептал своими нежными губами, но что именно, этого я разобрать, к большому сожалению, долго не могла. Только к утру я поняла, что шепчет мне этот человек поэтические строки, которые ещё долго звучали в моей встревоженной душе:

Чем сон от яви отличается?

Быть может, тем, что сон смелее?

А в жизни всё так криво получается,

Но явь, пожалуй, сна мудрее.

Чем тьма от света отличается?

Быть может, тем, что тьма наглее?



Она всё топчет свет, и всё ругается,

Но всё же свет, пожалуй, тьмы мудрее.

Чем отличается любовь от зла?

Быть может, тем, что зло сильнее?

Хотя любовь для нас, как вечная весна,

Она, пожалуй, зла мудрее.

Глава 4

Утром меня разбудила бабушка и, накормив, отправила в ненавистную мне школу. Я сказала «ненавистную» вовсе не потому, что там было всё плохо. Конечно, иногда в школе происходили и довольно интересные события. Но в школе мне не нравилась некая бесконечная обыденность, какая-то без конца повторяющаяся повседневная рутина, одни и те же всегда чем-то недовольные лица учителей и абсолютно равнодушные ко всему постные лица учеников. Создавалось впечатление, что одни ходят на работу по принуждению, а другие также по принуждению отсиживают свой срок (как в тюрьме) за партами, почти совершенно не интересуясь предметами как таковыми. Учителя даже ругали (иногда за дело) своих учеников чисто формально, прекрасно понимая (это было ясно написано на их лицах), что их «ругань» превращается в пустой звук. Они чётко отдавали себе отчёт в том, что как ученик хулиганил, так и будет продолжать хулиганить, и ничего в этой ситуации изменить нельзя, да, пожалуй, и не стоит менять.

Со своей стороны, мои ровесницы большую часть времени обсуждали либо симпатичных мальчиков, либо новые наряды, которыми шиковали деточки из обеспеченных семей. Но в этот день я не участвовала в подобных обсуждениях, потому что в моём сердце загорелась МЕЧТА. Все уроки я сидела отрешённая от всего мирского и ни на кого не обращала ни малейшего внимания, чем вызвала раздражение некоторых, так называемых, подруг.

Когда я пришла из школы, то сразу подошла к бабушке и откровенно спросила (только с ней я могла разговаривать откровенно):

«Бабушка, ответь мне на банальный вопрос. Что такое любовь?»

Это было странно, но бабушку заданный вопрос абсолютно не удивил, более того, она, казалась, его от меня ждала. Совершенно спокойно она ответила:

«Ты, внучка, задала мне этот вопрос не случайно. Ты задала его мне после сегодняшней беспокойной для тебя ночи. Это было второе для тебя сложнейшее испытание на соблазн, и ты успешно, без моей помощи, его преодолела».

Здесь я с любопытством спросила:

«Что ты имеешь в виду, дорогая бабушка?»

«А имею я в виду, дорогая внученька, только одно. Когда ты в первый раз оказалась у огромного дуба, в душе твоей поселился ВЕЛИКИЙ СОБЛАЗН, преодолеть который ты была ещё не в силах. Сыграли бы тогда с тобой Дьяволы злую шутку, поэтому и поспешила я к тебе на помощь. А вчера и сегодня ночью ты с честью этот ВЕЛИКИЙ СОБЛАЗН преодолела уже без моей помощи».

«Непонятное ты сейчас говоришь, бабушка. Да ведь никакого реального соблазнителя рядом со мной не было. Первый раз я его только мысленно представляла, а вчера лишь на экране и во сне увидела. Как же я согрешить-то могла?»