Тигриные игры (ЛП)

— Пожалуйста, не надо, Кэт, — это не было требованием.

Повернувшись, она встретила его взгляд, голод и жажду в нем, определенное требование, но его тон был мягким и умоляющим. Он просил ее не надевать халат, а не требовал. По крайней мере, не требовал этого в слух.

— Почему? — Она должна была отвернуться от него, потребность, которую она заметила в его взгляде, ослабила ее, заставила ее хотеть забыть последние тринадцать лет, а она не смела забывать.

— Потому что ты — самое прекрасное, что я когда-либо видел, — теперь его голос был грубым, звук его наполнял ее чувства и тело невероятной слабостью. Удовольствие, которое затопило все ее существо, сократило ее дыхание, заставляя сердце биться в волнении.

Как он сделал это с ней? Почему вся ее жизнь была поглощена этой Породой и всеми противоречивыми, наполненными болью эмоциями, которые он вызывал в ней?

— Почему ты делаешь это со мной, Грэм? Почему ты пытаешься уничтожить меня?

Он был ее миром, затем разрушил его. Она была ребенком. Для нее ничего не имело значения, кроме него, и он ее уничтожил.

— Уничтожить тебя никогда не было моей целью. — Он подошел к ней сзади, останавливаясь, только когда коснулся ее своим дыханием. Аккуратно, твердо, его пальцы обвились вокруг ее бедер, а голова опустилась на ее обнаженное плечо. — Я никогда не хотел причинять тебе боль, Кэт.

— Тогда каково было твое намерение? — Кулаки сжались, она боролась с приманкой его тела, памятью о невероятных ощущениях, которые его губы могли подарить ее плоти. — Потому что ты чертовски преуспел в том, чего никогда не собирался делать.

Он разрушал ее чувства, ее решимость оставаться в стороне, ее обещание себе, что она никогда не позволит ему разбить ее сердце снова. Или что еще осталось от ее сердца.

Пальцы с когтями сжали ее бедра, удерживая на месте, когда она собралась отойти от него.

Она не могла этого сделать. Если продолжит стоять здесь, позволит ему прижать к себе, она сдастся и будет умолять его взять ее, чтобы продолжить разрывать ее на части. Одна рука скользнула от ее бедра к животу, где уперлась в сжимающиеся мышцы ее нижней части живота. Ее глаза закрылись, чувственная слабость нарастала, издеваясь над ее решимостью удержаться от него.

— Я чувствую твою потребность, мягкую и горячую, — прошептал он ей на ухо. — Захватывающий аромат, который я улавливаю в самые странные моменты.

— Я уверена, что где-то есть программа из двенадцати шагов. Могу поспорить, что ДжонасУайетт мог бы направить тебя в правильном направлении, — заверила она его, внушая сарказм в голос, а не бездыханную потребность, которую не могла скрыть от него.

Ощущение, как его зубы покусывают ее шею, сопровождалось низким предупреждающим рычанием в ответ на предложение.

— Плохая девчонка, — пожурил он ее. — Уверен, что мне не нужна помощь Джонаса.

— Тебе определенно нужна помощь, — заверила она его, прежде чем задохнулась и обнаружила, что повернулась так быстро, что едва заметила движение.

В одну секунду она смотрела в его сторону, а в следующую она смотрела на него, ее грудь прижималась к его щеке, его эрекция, сдерживаемая только джинсовой тканью, которую он носил, прижималась к ее нижней части живота.

— Когда я нашел тебя, я был совершенно сумасшедшим, — прорычал он, уставившись на нее голодным требованием, мерцавшим в золотых пятнах зеленых глаз. — У меня был только инстинкт и интеллект. Никакой пощады, никакого сострадания. — Одна рука вонзилась в ее влажные волосы, сжимая там, когда его взгляд скользнул по ее лицу. — В прошлый раз, когда я был в той пустыне в поисках тебя, только запах Клэр Мартинес окружал твое тело. Там не было ни малейшего намека на мою Кэт, как бы ты ни была похожа на нее, меня одурачили. Когда я вернулся, намека на Клэр не было, только моя Кэт и ее боль. Ее одиночество, — его голос понизился, голова опустилась, когда его губы коснулись уголка ее губ. — Все безумие, которое так долго изгоняло меня, исчезло, и чудовище, которым я был, успокоилось. То малое здравомыслие оставалось на месте, и я понял, почему монстр существовал с самого начала, — он сделал паузу, шепча губами на ее губах, но отказываясь инициировать поцелуй, который внезапно стал ей необходим. — Ты знаешь, почему он существовал, Кэт?

Кэт покачала головой, изо всех сил пытаясь дышать, изо всех сил стараясь не принять поцелуй, в котором нуждалась.

— Почему? — она спросила, желая, чтобы он покончил со всем и дал то, что ей нужно.

— Из-за тебя, — выдохнул он. — Он жил ради тебя, Кэт. Чтобы защитить тебя. Чтобы сдержать ужас риска, что Беннет найдет тебя и утащит обратно в центр. Он существовал для того, чтобы ты жила.

Монстр, о котором все говорили в последние месяцы, существовал ради крови. И каждый раз, когда он питался кровью, это был кто-то, кто угрожал ей, или те, о ком она заботилась.

— Ты поклялся убить меня, — это было все, что она смогла вымолвить. — Убить меня и Джадда. Ты понимал, что говорил.

Кэт ясно это помнила. Хладнокровная, убийственная цель наполнила его глаза, выражение его лица.

— Я была ребенком, Ги, — прошептала она, вспомнив, когда боль снова пронзила ее сердце. — Ты был всем, от кого я зависела. Все, что я знала о любви.

Я никогда не любил тебя… Ты была моим экспериментом.

Она прижалась лбом к его груди, желая стереть воспоминания из своего разума, из своего сердца.

— Я нуждалась в тебе, — пальцы, сжимающие его плечи, сжались в кулаки. — Годами, Грэм. В течение многих лет я волновалась, я плакала, я искала тебя, — ее тело задрожало, когда ее пронзила ярость. — Я нуждалась в тебе, — это было рычание, глубокий, женский рык нестерпимой боли, когда она сорвалась на нем, воспоминания и так много ночей безжалостного голода, чтобы просто увидеть его. — Будь ты проклят, Ги. Будь ты проклят. Я выживала без тебя последние тринадцать лет, и я выживу без тебя сейчас. Отстань от меня.

Ей казалось, что она сходит с ума. Ярость и голод. Необходимость оттолкнуть его, необходимость держаться за него так крепко, что она никогда больше не будет без него. Противоречивые эмоции разрывали ее на части.

— Выживала? — Поймав ее за руку, он снова развернул ее, он гневно оскалился. — Что ты под этим подразумеваешь? Прятаться? Притворяться Клэр Мартинес? Ты взяла ее личность, а также идентичность и скрыла все, кем была, каждую часть себя, когда могла быть тем, кем была, кем должна была быть.

Издевательство пронзило ее.

— Кем я должна была быть, Грэм? — спросила она с такой ложной сладостью, что чуть не поперхнулась. — Кажется, только ты знаешь ответ на этот вопрос. Что, по-твоему, ты создал, когда вливал это дерьмо внутрь меня в своих экспериментах? Ты оправдывал это каждый раз, когда я кричала и плакала, а затем лежала в одиночестве в течение нескольких дней, умоляя тебя позволить мне умереть? — выкрикнула она вопрос, который не знала, что мучал ее до этого момента. — Чем я должна была быть, Ги?

Слезы наполнили ее глаза. Она ненавидела это. Ненавидела слабость и эмоции, которые разрывали ее каждый раз, когда она вспоминала, что была его экспериментом.

Егоэксперимент.

— Ты должна была жить, — яростно зарычал он, схватив ее за руки и притянул ее назад к своей груди, глядя на нее, когда зрачки его глаз были стерты их зеленью. — Ты должна была жить, и был только один способ обеспечить— это с помощью ДНК Породы. Не было другого способа стереть эту чертову болезнь из твоего организма, и я не собирался позволить тебе умереть. Ты была моей.

— Я была твоим экспериментом, — закричала она. — Ты сам это сказал, ты никогда не любил меня, — рыдание вырвалось у нее из горла, зная, что рана никогда не заживет. — Ты знаешь, что ты сделал со мной той ночью? Ты хоть представляешь, что ты сделал, когда сказал мне это?

— Ты хоть представляешь, что это сделало со мной?

Прежде чем она смогла ответить ему, прежде чем смогла сделать что-то большее, чем распознать звериный скрип боли в его голосе, его губы внезапно накрыли ее.