Первый

Маг безропотно ждал под дверью. Если он нас слышал, то не подал вида.

– Не задумываясь, назови три качества, которые отличают тебя от Веньки, – прошу я.

Маг не удивлён.

– Я старше, сильнее и умею держать себя в руках.

«Умею держать себя в руках» мысленно повторяю я.

– Как ты смог так быстро ответить?

– Я задавал себе этот вопрос пять лет назад. Не ограничиваясь тремя пунктами. Для меня смысл заключался как раз в том, чтобы найти побольше отличий, – охотно поделился Маг. – Ты пытаешься определить, чем сама от него отличаешься?

Я неподдельно удивилась.

– Мы вообще непохожи.

– Да ну? – Маг скептически хмыкнул, но не стал спорить. – Можно только позавидовать. Настолько быть человеком, что не быть обезьяной.

В нём проглянуло что-то прежнее, привычное. Едкое и жёсткое. Но всё равно, не такое же жёсткое, как представлялось прежде. Он не хотел меня задеть, но тем не менее я стала судорожно выискивать параллели между собой и Венькой. …Как-то странно получалось – наоборот. Маг искал отличия, чтобы успокоиться, а я – общее, чтобы успокоиться.

Чтобы переварить это требовался кто-то менее беспощадно проницательный, не Маг, но кто-то более психологически подкованный, чем Прохор.

Маг замер рядом, опустил потемневший взгляд, поджал губы. Я мельком ощутила поток энергии – нашу перемычку. Он был недоволен собой, что так легко и непритязательно отозвался о Веньке. Он повёл понурой головой в мою сторону, зная, что я знаю, и бесшумно двинулся к лестнице. Я не стала догонять и окликать. Чтобы понять, что он хочет побыть один, мне тоже чутья хватало.

Разговор с Сафико я начала, разрыдавшись у неё на коленях. Она пыталась понять, что со мной, убирала прилипшие к красному лицу пряди волос, гладила по голове. Потом пытался разобраться уже Игорь. Терпения ему надолго не хватило. Он покрутился рядом, потом своё взял огненный темперамент, и он куда-то порывисто убежал. Вернулся пол-литра воды спустя.

Сквозь собственные горестные «ыыы» я разобрала, что он зачем-то разыскивал «чёртовых магов», но вся делегация во главе с Главным успела выехать из Храма. Не иначе Маг поспешил увезти их от греха, пока не завертелась ещё какая-нибудь кутерьма.

Игорь насильно оторвал меня от своей девушки и всунул стакан с водой. Я позволила себя напоить, вздохнула и продолжила плакать тише. Сафико и Игорь сидели по обе стороны от меня и гладили по голове.

– Ты чего плачешь-то? – вдруг спокойно сказал Игорь.

Я вздохнула, собираясь с силами.

– Нак-копилось.

Прозвучало двусмысленно. Прохор сейчас бы влепил подзатыльник. Хотя нет. Так бы он поступил тогда, в другом времени. Сейчас бы не посмел.

– Что случилось? – не поверила двусмысленности Сафи. – Хочешь, он уйдёт?

Рука Игоря замерла на моей голове, он задето задержал взгляд на подруге. Мне не захотелось становиться причиной для ссоры. Я махнула рукой, про себя недовольно подумав, что не смогу сказать всего, что намеревалась.

Сафи, извиняясь, пожала за моей спиной плечами. Я дождалась, когда меня снова начнут равномерно гладить и со вздохом заговорила:

– После того, как Маг выставил вас из квартиры, через какое-то время… он велел и мне уезжать… У меня накопилось много поводов для обид, к тому же меня не устраивало, как он обращается с… Венькой…

Игорь удивлённо покосился на меня – пауза звучала так, словно я забыла имя брата.

– В общем, уходя, я открутила вентиль камеры… Венька выбрался и пришёл за мной сюда, в Храм.

– Как он добрался? – удивилась Сафико.

– В некотором роде пешком.

Подруга понятливо вздрогнула.

– Ему надо было в Чертоги. Я пошла с ним.

– Да ты что? – возмутилась Сафи. – Людям туда нельзя!

– Теперь я это знаю на собственном опыте, – я вынужденно скомкала рассказ.

– Мне было очень страшно, – добавила я тихо. – Маг еле успел вмешаться, прежде чем случилось непоправимое. Но мне было так страшно… нужно было поплакать.

Меня стали гладить быстрее.

– Принеси горячего шоколада, – прошептала Сафико.

Игорь без спора поднялся и побежал на кухню, захлопнув за собой дверь.

– Рассказывай, – твёрдо велела Сафи.

Я бросилась к ней на грудь сбивчиво зашептала, чувствуя новые кипячённые слёзы на щеках:

– Он считал меня своей самкой, Сафи, понимаешь?! Он таскал меня на пиры, садил к себе на руки, пил кровь из кубка, а потом тащил меня в спальню… он говорил, что хочет откусить от меня кусочек и выбирал, чего ему больше хочется и чего не так жалко!.. Я думала, я поседею!..

Она обняла меня вокруг шеи и тихонько заплакала.

– Ты уже дома, – всхлипнула она. – Его здесь нет…

Она не стала вспоминать, что он может прийти, но я это прекрасно помнила сама.

– Не бойся…

Судя по голосу, ей самой было страшно.

Мне снова стало себя жалко, слёзы потекли обильней. У Сафи уже были насквозь мокрые джинсы, теперь я мочила ей толстовку. Мне слёзы лились на голову, но Сафи ещё не разошлась, поэтому капли падали не очень часто. Игорь нашёл нас одним комом. Прекрасно понял, что без него что-то успело произойти, но когда увидел, что мы уже плачем вдвоём, иммунитет ему отказал, и он мрачно сел на пол, поставив рядом чашки и не пытаясь вмешиваться.

– Вот я тебе!

Раздаётся шлепок, с грохотом падает эмалированная крышка с большой кастрюли, так что в ушах звенит. Иду по тёмному коридору по направлению к кухне. Он узенький и почему-то всегда тёмный, хотя для поваров это должно быть неудобно.

За угрозой раздаётся демонический смех, картина открывается перед глазами в проёме двери – Прохор давится рогаликами только из духовки, Маша замахивается в его сторону полотенцем, чтобы ударить повторно. Прохор только смеётся. Маша очень посредственный адепт Огня, не за это её ценят, она и не пытается применить против вредителя силу Стихий.

Удар полотенца не достигает цели. Прохор подлетает с одного стула и шумно бухается на соседний, у него полные руки горячих рогаликов. Кто-то другой уже бы обжёгся и поронял выпечку.

Моё появление смущает только Машу.

– Ой, – она прижимает полотенце к животу и виновато замирает, как будто сама набезобразничала.

Пока покрасневшая Маша смотрит на меня, Прохор успевает прожевать ещё два рогалика.

– Можно чая? – прошу Машу. – Хватит давиться в сухомятку!

Сажусь на освобождённый стул, отбираю у Прохора рогалик. Маша уже спешит с круглой красной чашкой для меня и большим бокалом со сколотой ручкой для Прохора.

Прохор, не морщась, заглатывает кипяток. Пока он пьёт, выхватываю из его горсти ещё два рогалика с вишнёвым джемом.

Маша пододвигает ко мне тарелку с теми, что удалось спасти от Прохора.

– Где Маг?

– Уехал к себе.

– Мне казалось… – Прохор покосился на Машу, – что он захочет отдохнуть.

– Ему некогда.

– Мдааа, – протянул дубль, – новогодние праздники – жаркая пора…

Интересное изречение. Я хотела спросить, что «жаркое» происходит с приходом нового года, но спросила другое:

– А почему ты сидишь здесь и объедаешься рогаликами?

– Почему нет? – Прохор глядел на дно бокала, прозрачно намекая Маше, что неплохо бы долить добавки.

Маша игнорировала старшину дружины и, вздёрнув кончик носа, протирала керамическую миску полотенцем.

– Я дала указание Стахию, чтобы он уволил Жриц…

Я не закончила своё сообщение. Прохор высыпал рогалики, стукнул бокалом по столешнице, перепрыгнул мешок с картошкой и унёсся, на ходу стряхивая крошки.

Надо было промолчать.

– А что, – Машины щёки зарделись, – больше не будет Жриц?

– Будут.

Самодовольство Маши умерилось.

– Я нашла тех, кто должен ими быть… и рассчитывала, что Прохор поможет их привезти… Ты не знаешь, где Игорь?

– Либо за огородами, либо в медблоке, – фыркнула Маша. – Третьего не дано.

Третьего не дано. Я сама Третья. Раз Прохор не может, и Игорь не может, доставлю Жриц в Храм сама.