Страница 6 из 24
Но в этот момент Никифор вспомнил про свою семью, и с новым рёвом побежал к себе. Уже молча вышел через пару минут, добрёл до сидящего с перекошенным лицом на прежнем месте Пантелея, также без единого слова вынул из своей телеги ещё одну бутыль и сунул её другу. Тот судорожно схватил посудину, сорвал сургуч и присосался.
– Нету моих дома! – наконец проговорил староста, – Видать, ушли куда. А вот теперь надо пройтись по деревне, посмотреть у кого что и как. Как-то не слышал я, чтобы чума в одном доме пряталась. И будем ждать ертаульных, Пантюха…
Гонец из Андреевки прискакал меньше, чем через час. Мальчишка подъехал к столбу и, не слезая, спросил у сидящего на земле старосты:
– Дядька Никифор, что, правда, чума?
– Она самая! Четыре дома, тринадцать человек точно!
– Ох, беда!
Уже к вечеру прибыли первые ертаульные. Покрытый потом и пылью прапорщик со страшным шрамом на лице, оставив трёх своих солдат устраивать лагерь и встречать остальных, подошёл к сидящим у столба местным. Устало полушёпотом ругаясь, переоделся в чёрную промасленную хламиду с капюшоном и только после этого обратился к Никифору:
– Ты старший здесь будешь?
– Я! Никифор Перваков, староста здешний.
– Прапорщик Чумного ертаула Лущилин! Веди, давай показывай, где и что. Ты же в армии не служил?
– Не! Из-под Пскова мы!
– Тьфу ты! А этот, оглашенный?
– Этот служил, да у него там вот семья помирает.
– Понятно, ладно. А это чьё дитя?
– Его дочка это – Анна. Мать у неё чумная.
– Так сколько ей?
– Уже год почти.
– Тьфу ты! Бабы-то у вас тут есть?
– Мои в поле, видно – должны к ночи вернуться, а прочим я велел из дома носа не казать.
– Молодец, всё правильно. Только вот, дитёнка-то покормить надо! Ох, дубины… Ладно, сейчас определим. Пошли давай!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Чума полыхнула на Днестре. Основной очаг был в Могилёве-Подольском, там не было большого гарнизона, и в условиях Речи Посполитой моровая язва начала быстро распространяться. Румянцеву пришлось перебрасывать войска для установления карантинов, но зараза успела перескочить в Венгрию. На нашей территории самая большая проблема была в бывшем Очакове. Чёрный Городок сильно разросся и был одним из самых крупных поселений на новых землях.
Значительный торговый и военный порт привлекал население, а вот порядка в городе не было. Когда чума пришла, в городе начались волнения, погромы, а закончилось всё пожарами. Военные моряки Черноморского флота, под командованием начальника эскадры адмирала Сенявина29 очень жёстко взяли под контроль ситуацию в порту, но в самом городе положение изменилось только с прибытием генерал-аншефа Олица.
По его ходатайству полковник Беккер, бывший градоначальник Чёрного города, был арестован и предан суду за бездействие и сокрытие истинного положения. Очередной пример откровенной глупости: как полковник мог даже подумать о возможности утаить проблемы в городе, в котором проживало множество золотых поясов, да и Сенявину в голову не могло прийти не донести о полной катастрофе по соседству.
Также чума была зафиксирована в Сороках30, но там находился батальон Чумного ертаула, да и комендант города был не промах, так что её сразу локализовали, да ещё в нескольких деревнях на Днестре тоже были зафиксированы заражения. Очевидно было, что болезнь пришла по воде, началось строгое следствие. Все участники дознания понимали важность найти истинного виновника происшествия и причины проникновения болезни в Россию. Можно было ожидать скорого и точного результата.
Глава 2
– Дядька Иван! Дядька Иван! – мальчишка, сидевший на лошади без седла, кричал самозабвенно, словно тетерев на току31. И, как эта птица, совсем не замечал происходящего вокруг.
– Чего орёшь, Митька? – голос Никитина прервал крики наездника столь неожиданно, что тот на лошади не удержался и упал к ногам своего скакуна. Лошадка на столь впечатляющее падение отреагировала очень солидно, чуть отступив в сторону и ласково обфыркав упавшего, – Ты чего, пострелёнок?
– Дядька Иван! – Митька непонимающе мотал головой, сидя на траве и никак не мог разглядеть мужчину.
– Так, Митька! Тут я! – Никитин поставил мальчишку на ноги и заглянул тому в глаза, – Ты, что это, расшибся?
– Дядька Иван! Чума в Пантелеевке!
– Что-о-о-о? – мужчина встряхнул Митьку ещё раз, аккуратно поставил его на землю и кинулся к жене, которая в окружении детей собирала картофельную ботву на поле.
– Тата!
– Что ты, Ваня?
– Татушка! Чума в Пантелеевке! Так, я Белоножку заберу, мне к отцу Лаврентию надо! Ты уж тогда на Сивом сама домой доберёшься?
– Конечно, милый! Ох, беда-беда! – темнокожая женщина прижала руки к лицу, – Может, нам самим бежать надо?
– Куда, Татушка? Здесь у нас и дом и хозяйство! Небось, нас Императрица и Наследник в беде не бросят! У нас в России-то порядок! Глядишь и не чума в Пантелеевке! Там же Пантюха Гагарин – дружок мой.
– А что там?
– Вот и узна́ю заодно!
– Ох, беда-беда! – Татта стояла и смотрела, как её муж вскочил без седла на пасущуюся рядом лошадку и поскакал, поднимая пыль, в сторону их родной деревни, откуда дорога вела в село Андреевка.
Но в Никитинке его уже ждал сам отец Лаврентий. Получив страшную весть, он сразу отправился к своему другу и волостному старосте.
– Отец Лаврентий, что происходит-то?
– Да пока сам не знаю, Ваня! Чёрный флаг в Пантелеевке вывесили. Я сразу мальчонку туда послал. Он вернулся, говорит, чума точно – Никифор сказал. Тринадцать человек в четырёх избах… Ертаульным сообщил и тебе вот… Ертаульные-то небось уже там. Что делать-то, Вань?
– Отче! Я сам к тебе за советом ехать собрался!
– Я же в чуме не был, не знаю, что и делать!
– Что, отец Лаврентий, бежать куда подальше не надумал?
– Смеёшься, ирод!
– Смеюсь, отче, но как-то плохо… Поедем-ка, отче к ертаульным в Пантелеевку. Из первых рук оно сподручнее новости узнавать.
Они сели вдвоём в телегу к священнику и поехали в соседнюю деревню. Сначала ехали в подавленном молчании, а потом Никитин не выдержал:
– Отец Лаврентий, а что в мире-то твориться? Войны с туркой не ждут? А то я всё лето в поле…
– Нет, Ваня, войны не ждут. Хотя вот рекрутские наборы в этом году снова объявили, может, к войне?
– Отче! – Никитин даже закашлялся, – Так в этом году и должны были возобновить!
– Ну, всё одно – подозрительно! Кабы войны не ждали, небось, ещё на год бы отменили! Такое же подспорье для людей!
– Ну, я, как отставной солдат, тебе скажу, отец Лаврентий, нельзя без служивого в государстве! Ежели войска мало будет, то тут и для супостата приманка и порядка нет!
Так за разговорами они доехали почти до Пантелеевки, где на пригорке их окликнул ертаульный:
– Стой! Кто такие? Карантин! Чума здесь!
– Служивый! – вступил бывший сержант, – Нам бы кого старшего увидеть! Я староста волостной, а это вот – священник!
– А! Понятно! Ждите! – солдат быстро достал из-за пазухи дудку и громко свистнул в неё. Минут через десять его окликнул невидимый для приехавших человек:
– Кузьма! Что там у тебя?
– Тут старшина местная прибыла, хочет с прапорщиком поговорить!
– К ручью пусть идут – там он!
– Знаете, где ручей? – спросил у старосты и священника солдат.
– А как же!
– Туда идите, прапорщик там. Только через ручей не переходить – карантин!
Офицер на самом деле был возле воды – он купался полуголый. Ертаульный был покрыт шрамами, на лице его красовался рубец от сабли, а на теле были заросшие колотые раны и следы от ожогов. Завидев гостей, он вышел на берег и принялся утираться:
– Кто такие? – крикнул он им.
– Местный волостной, да священник! Прибыли за инструкциями и новостями!
29
Сенявин Алексей Наумович (1722–1797) – русский флотоводец, адмирал.
30
Сороки – город на Днестре, сейчас – в Молдавии.
31
Токование – брачное поведение, в процессе которого тетерев мало реагирует на внешние раздражители.