Страница 13 из 17
БОЕВЫЕ ОТЛИЧИЯ ЗА КИТАЙСКУЮ ВОЙНУ ПОЛУЧИЛИ СЛЕДУЮЩИЕ ЧАСТИ:
14-й и 15-й стрелковые полки – знаки на шапки за отличие в 1900 г.;
16-й стрелковый полк – георгиевский рожок за отличие в 1900 г. Сибирские стрелковые полки:
1-й Его Величества – знаки на шапки за Старый Ню-Чжуанг;
2-й – георгиевские рожки за взятие Пекина;
3-й, 4-й и 5-й – знаки на шапки за отличие в 1900 г., 6-й – знаки на шапки за Бейтан, 7-й – знаки на шапки за Бейтан;
9-й – георгиевское знамя за взятие восточного арсенала у Тяньцзина;
10-й – георгиевское знамя за взятие Пекина;
11-й – знаки на шапки за Дашичао в 1900 г.;
12-й – георгиевское знамя за Тяньцзин;
13-й и 14-й – знаки на шапки за отличие в 1900 г., 15-й и 16-й – знаки на шапки за взятие Хунчуна, 17-й и 18-й – знаки на шапки за Сунгарийский поход;
20-й – знаки на шапки за отличие в 1900 г.;
21-й – знаки на шапки за оборону Благовещенска;
22-й – знаки на шапки за Сунгарийский поход;
4-й и 6-й Забайкальские казачьи батальоны – знаки на шапки за отличие в 1900 г.;
Приморский драгунский полк – знаки на шапки за отличие в 1900 г.;
Амурский казачий полк – георгиевские трубы за Хинган.
Забайкальские казачьи полки:
1-й Верхнеудинский – георгиевские трубы за Тяньцзин и Пекин, знаки на шапки за отличие в 1900 г.;
3-й Верхнеудинский – знаки на шапки за отличие в Северной Маньчжурии;
1-й Читинский – знаки на шапки за Бейтан и Пекин;
1-й Нерчинский – георгиевские трубы за Хинган и Цицикар;
1-й Аргунский – георгиевские трубы и знаки на шапки за отличие в Северной Маньчжурии; лейб-гвардии Стрелковый артиллерийский дивизион – знаки на шапки за отличие в 1900–1901 гг.;
1-я Сибирская артиллерийская бригада – знаки на шапки за взятие Хунчуна и отличие в 1900–1901 гг.;
2-я Сибирская артиллерийская бригада – знаки на шапки за оборону Благовещенска и отличие в 1900–1901 гг.;
3-я Сибирская артиллерийская бригада – георгиевские трубы за Тяньцзин и Пекин и за отличие в 1900 г.;
4-я Сибирская артиллерийская бригада – знаки на шапки за Хинган и отличие в 1900 г.;
2-я Забайкальская казачья батарея – знаки на шапки за отличие в 1900 г.
Глава 2
Война с Японией 1904–1905 годов и первая смута
Вмешательство России в японо-китайскую войну, когда мы в 1895 году одним росчерком пера лишили Японию всех плодов ее победы, пробудило ненависть к России в сердце каждого японца. Когда же три года спустя – в 1898 году – Россия приобрела Ляодун с Порт-Артуром, скрытая эта ненависть превратилась в открытую ярость. Сознание, что Россия не только лишила Японию ее завоеваний, но еще и присвоила их себе, было нестерпимо для национального самолюбия. Государственные расчеты, требовавшие обоснования преобразованной империи на Азиатском материке, шли об руку с уязвленным самолюбием всей нации. От императора Мутсухито до последнего рикши все поняли, что вопрос этот может быть решен лишь силой оружия. И вся страна без лишних слов принялась за лихорадочную работу. Руководители ее внешней политики во главе с «японским Бисмарком» маркизом Ито не задавались целью, подобно русским, облагодетельствовать вселенную пацифистскими утопиями. Они соблюдали интересы только своей родной страны, и соблюдали их замечательно, использовав к своей наибольшей выгоде международную обстановку, заключив союз с Англией (в 1902 году) и заручившись моральной и экономической поддержкой Соединенных Штатов. Во враждебном отношении Америки большую роль играли еврейские плутократические круги (вспомним только знаменитый банк «Кун, Леб и К°», финансировавший русское революционное движение). Американское общественное мнение было особенно восстановлено так называемым «кишиневским погромом» 1903 года, в действительности никогда не имевшим места и целиком вымышленным враждебными России телеграфными агентствами.
В период 1898–1903 годов был создан однородный и высококачественный броненосный флот, армия перевооружена отличной винтовкой образца 30-го года Мейдзи (1898 год), организованы и обучены значительные резервы, совершенно ускользнувшие от внимания русских наблюдателей. Полевая армия была доведена до 190 000 штыков и сабель при 484 орудиях (13 сильных пехотных дивизий и 3 кавалерийские бригады). При мобилизации выставлялось еще 13 сильных резервных бригад и многочисленные маршевые формирования. Мобилизованная армия должна была насчитывать 520 000 бойцов – молодых, отлично обученных, одушевленных фанатическим патриотизмом. Артиллерию составило 1032 скорострельных орудия (свыше трети горных). Значительная часть как офицеров, так и нижних чинов запаса имели недавний боевой опыт. Войска отлично знали театр предстоящих военных действий – Корею, Маньчжурию и Ляодун, где сражались в 1894 году и который тщательно изучили. Японский Генеральный штаб был создан по образцу «большого» германского и усвоил германские доктрины и германские навыки, как положительные, так и отрицательные. Изучив Восточную войну и Турецкую кампанию 1877 года, японцы пришли к заключению, что в лице русской армии они «отнюдь не будут иметь выдающегося противника». Возможности Сибирского пути ими также недооценивались – японский Генеральный штаб считал невозможным сосредоточение в 6-месячный срок в Маньчжурии русской армии свыше 150 000 человек. Японцы полагали возможным пропуск одной пехотной дивизии в месяц и 3 пар воинских поездов (с войсками и довольствием) в сутки. Они ошиблись вдвое.
Совершенно иначе в смысле готовности к войне обстояли дела у нас. Со времени злополучной Гаагской конференции как правительство, так и общество были проникнуты усыпляющим и расслабляющим пацифизмом. О войне серьезно не думали. В частности, не допускали и мысли о том, что она может вспыхнуть на Дальнем Востоке; все внимание военного ведомства при генерале Куропаткине сосредоточилось на западной границе.
Наш план войны подвергался с 1895 по 1903 год значительным изменениям. Сперва считали, что с Японией справятся одни войска Приамурского округа. Затем войска эти решили усилить 6 резервными корпусами Сибирского и Казанского округов. И, наконец, было положено повысить качество подкреплений и направить на Дальний Восток два самых восточных полевых корпуса – X Киевского и XVII Московского военных округов.
Между политикой и стратегией у нас наблюдался совершенный разнобой. В 1902 году мы ослабили нашу Тихоокеанскую эскадру из чисто меркантильных соображений. К концу 1903 года состав эскадры был вновь усилен, но всемогущий министр финансов Витте, которому нужны были деньги для оборудования «своего» Дальнего, настоял на переводе кораблей в состояние «вооруженного резерва», что чрезвычайно ослабляло готовность флота. Морские силы были к тому же разбросаны: крейсера базировались на Владивосток, а главные силы – броненосцы и минная флотилия – были переведены в мелководный, каменистый и совершенно необорудованный Порт-Артур. В Артуре же отсутствовали доки и мастерские, и малейшие повреждения грозили оказаться смертельными для кораблей.
Первый план войны с Японией был составлен нами еще в 1895 году, ко времени нашей интервенции в японо-китайские дела. Превосходство франко-русско-германского флота над японским было подавляющим. Японская армия на материке предполагалась отрезанной от своих баз, и наши силы в Приамурском округе (30 500 человек, 74 орудия) признавались достаточными для нанесения ей поражения. За последовавшие 4 года наши силы на Дальнем Востоке удвоились, составив в 1898 году, в эпоху приобретения Порт-Артура, 60 000 человек при 126 орудиях. Однако мы уже не могли рассчитывать на сотрудничество иностранных флотов. Допускалась высадка японской армии в 110 000–130 000 человек. Наши силы должны были придерживаться строго оборонительного образа действий до прибытия 6 резервных корпусов, развернутых в Казанском и Сибирском округах и ожидавшихся к концу 4-го месяца.