Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 29 из 74

Кинжал пошёл через руки соседей. Валуй, зашуршав кольцами байданы[47], попробовал острие пальцем, и на нем тут же выступила красная полоска. Сунув закровивший палец в рот, восхищённо качнул головой. И передал оружие дальше. Дароня, задрав рукав кольчужки, скребнул по коже лезвием. Мелкие волоски с лёгким шелестом посыпались на одежду. Борзята, ухватив кинжал, повёл взглядом по сторонам. Увидев искомое, поднялся и одним движением срезал завернувшуюся стружку с толстой доски — перекладины лестницы, ведущей вниз:

— Да, хорош! — И вернул оружие Степанкову.

Удовлетворенно кивнув, Космята постучал кинжалом по раскрытой ладошке:

— Добрый помощник моей сабле.

За стеной взвыли на разные голоса турецкие рожки. Казаки по всей стене встрепенулись, выставляя головы между зубцами. Подскочил Валуй с товарищами. Пару шагов, и они на позициях. Началось!

В следующий момент, словно сотни громов ударили одновременно, бабахнули пушки. Судя по оглушившей казаков какофонии, били сразу все — и осадные, и мортиры, и лёгкие фальконеты. Мощные удары сотрясли стены, некоторые казаки пошатнулись, схватившись за товарищей. Десятки зажигательных ядер из мортир залетели в город, столбы пыли и огня поднялись среди камышовых крыш. Перевернулся какой-то котёл саженях в пятидесяти, и закричала обожжённая баба. Густой голос Наума Васильева рявкнул чуть ли не на всю крепость: "В укрытие". Парни и жёнки кинулись в глубокие подземные щели, устроенные прямо под стенами. Пока стены целы — ядра сюда не залетят. Да и после не так-то просто попасть под подошву. Разве что мортирой, у которой дуло задирается кверху. Но тут тоже замучаешься целиться, стена надёжно прикрывает. Чтобы ударить в щель, надо ядро кинуть точно сверху, а это почти невозможно. Разве что случайно упадёт, срикошетив.

Следом ударил второй залп, и пушки загрохотали без остановок. Валуй тоже погнал казаков вниз. Сам решил остаться наблюдателем. Никто слова против не сказал, побежали, как миленькие, хотя давеча про отход в щели даже не заикались. А тут сообразили: во время обстрела турки на стены не пойдут, так чего зазря гибнуть? Бессмысленная гибель — это не для казака. Кто же тогда встретит врага после обстрела?

Борзята тоже было захотел остаться с братом, но Валуй, позабыв о родственной солидарности, молча похлопал Борзю по спине, да так крепко, что тот почти сбежал вниз по ступенькам, расталкивая товарищей. Пушкари кликнули азовцев в помощь и теперь сообща все хватали орудия, какие можно унести хотя бы вчетвером, и с ними осторожно спускались вниз. Пушки решили поберечь — не много смысла в их гибели в первый же день осады. Примеру Валуя последовали соседние сотники — насколько хватало глаз, с крепостной стены дружно сыпанули казаки, нагруженные артиллерией.

Летела на голову каменная крошка, белая пыль разлеталась туманом, в ноздрях щекотало, заставляя кашлять и чихать. Хлестанули по щекам мелкие камушки, когда ядро, щелкнув об стену недалёкой Водяной башни, юзом зарылось в землю. Что-то мокрое выступило на лице. Валуй вытер рукавом, и он налился красным. Вздрагивала всей двух-, а где и трехсаженной толщиной крепостная стена, словно молодка в теле, которую вздумал пощекотать парень-озорник. Недалече рухнул один зубец, в другой стороне тяжёлая мортира, сбитая многопудовым ядром, будто невесомая, взмыла в небо и пропала где-то между крыш саманных домов. Развалился от точного попадания на части кусок стены всего в пяти саженях от казака, и его совсем скрыло облако пыли и крошева. Валуй вжимался в деревянный настил, тихо нашептывая про себя "Отче наш". Сколько раз в те первые моменты осады он прочитал эту короткую молитву, Валуй потом не вспомнил.

Он уже давно пожалел о том, что не ушёл со стены вместе с другими казаками. Во время обстрела запоздало пришло понимание, что идея остаться здесь — неудачная, а точнее, просто глупая. Но убегать под ядрами — ещё глупее. Пришлось распластаться на настиле и молить Бога о защите, при этом надеясь на то, что его личное ядро ещё не отлито в Турции.

Временами казалось, что небо и земля поменялись местами. Гремели взрывы, во все стороны разлетались куски кладки, каменное крошево било по площадям не хуже картечи. Катались перевёрнутые котлы, шипели костры, залитые кипятком. То и дело вспухали разрывы на теле города, среди крыш и улиц все гуще пылили облака над развалинами, и поднимались чёрные дымные столбы. Счастье, что на улицах пустынно, все сидят по укрытиям. Тучи пыли и дыма постепенно затягивали город и стены, иногда так плотно, что мерещилось — лежишь в небе, а над тобой земная твердь.





Неожиданно всё закончилось. Валуй, ещё не веря, поднял голову. Ветер медленно сносил густые дымы к центру города, и сквозь редеющие полосы в небе вдруг проявилось лучистое светило. Он и не заметил, когда солнце зависло над донской водой. Пока стреляли, утро разгорелось.

Глубокая тишина лишь на несколько мгновений заполнила разгромленный город, а в следующий момент воздух вздрогнул от коротких лающих команд турецких начальников. Пронзительный гул рожков сигналом к атаке пролетел над головой, барабанный бой после пушечной канонады показался трелью кузнечиков. Заунывные и неприятные православному уху напевы мулл, подбадривающих бойцов в битве с неверными, добрались и сюда, на стены. Валуй, отряхивая с одежды слой каменистой крошки, поднялся. Прямо перед ним виднелся свежий пробой в стене. На полсажени яма, минимум. Выставил голову.

Немцы и янычары выбирались из окопов. Ухватив штурмовые лестницы, прикрываясь, пока получалось, насыпанными шанцами, бежали к крепости. Многие тащили в руках щиты из прутьев или жердей. Валуя бесцеремонно толкнули в плечо, и он невольно посторонился. Пушкарь Исидор Жук, торопливый, строгий, густо-чёрные вихры выбиваются из-под высокой шапки, устанавливал на лафет возвращённую бомбарду. Пахом Лешик семенил к нему, с трудом удерживая перед собой три пудовых ядра с картечью. По лестницам забегали наверх казаки. Подскочив, сразу же устраивали на уцелевших зубцах ружья. Но не стреляли, ожидая команды. По рядам понеслось: "Пушки огонь, стрелки приготовиться". Пушкарь двумя ударами утрамбовал пыж в дуле, вдвоём с Пахомом толкнули бомбарду к бойнице, Кто-то подал пушкарю горящий факел, и тот поднёс его к запальнику.

— Поберегись! — успел крикнуть.

Казаки вжали головы в плечи, ладони зажали уши. Бабахнуло так, что первое время сами себя не слышали. Поэтому команду, пробежавшую среди защитников крепости, "огонь" Валуй скорее угадал по губам пригибающегося Никиты Кайды, чем услышал. А дальше уже стало не важно — есть слух, нет ли. Выложил перед собой два рога-пороховницы, пули — литые, тяжёлые. Ещё раз быстро выглянул. К стене приближались, блестя гнутыми панцирями на груди, немцы, за ними подальше вышагивали янычары. Первые ряды врагов уже кидали в ров щиты и брёвна.

Полковник в шлеме с перьями бежал в глубине рядов. Подгоняя бойцов, помахивал саблей. Лукин коротко прицелился в набегающего перьеносца, курок вдавился легко. За дымным облаком не увидел — попал — нет, да и некогда смотреть. Недолгая перезарядка, и следующий выстрел. Пока забивал пулю, успел увидеть краем глаза, как выцеливал врага по соседству Борзята, торопясь, толкал в дуло шомпол Гришка Лапотный, чуть дальше три Ивана — Подкова, Утка и Босой, откинув в сторону остатки в щепки разлетевшегося очепа, по очереди спускали тетивы длинных луков. По большому счёту лук в ближнем бою ничем не уступает ручнице. А по некоторым параметрам даже превосходит. Например, по скорострельности. А немецкий панцирь на ближнем расстоянии стрела, если с утяжелённым наконечником, пробивала ничуть не хуже пули.

По другую руку на фланге сотни через край выглядывал Герасим, спешно засыпая порох на запальник. Рядом стреляли вперемежку мужики и казаки. В очередной раз выставив заряженное ружьё, Лукин увидел, как тяжёлая лестница, взметнувшись пушинкой за стеной, упала между зубцов. Верхняя перекладина перечеркнула синь прямо перед глазами. Найдя глазом немца, целящегося с колена, показалось, прямо в него, выпустил очередную пулю. И опять некогда проверять попадание. Аккратно опустил под ноги ружьё. Взгляд метнулся по разрушенному настилу. Вот оно. Схватил длинный пальник с острием на конце. Уперев его в перекладину лестницы, нажал всем телом. Словно чугунная лестница медленно отошла от стены. Перехватившись, Валуй толкнул сильней. Лестница, медленно разгоняясь, завалилась. Кто-то дико закричал внизу. Шмыгнули пули по карнизу. Боковым зрением заметил знакомый платок справа от себя. С недоумением обернулся. Красава подтягивала по полу к стене тяжелый казан с чем-то кипящим, зажимая горячий край тряпкой. С другой стороны ещё девка, платок повязан на лицо. Не сразу узнал. "Марфа! Обе здесь. Как они вообще умудрилась затащить казан наверх, там же пуда два веса? И зачем? Ах да, очеп же разбит!"

47

Разновидность кольчуги.