Игорь Северянин

18 ноября 1930 года Северянин перевёл два сонета Дучича — “Вино из Дубровника” (“Дубровничко вино”) и “Мадригал из Дубровника” (“Дубровничка мадригал”), которые впоследствии опубликовал с ещё одним сонетом Дучича — “Инок из Дубровника” (“Дубровачки арцибискуп”) в своём сборнике “Адриатика” (1932). Переведённые вольно сонеты Дучича — единственные переводные стихи в книге Северянина, они органично вошли в ткань сборника и усилили его южнославянский колорит».

В этот же день, 18 ноября, в белградской газете «Правда» было напечатано интервью Северянина о своём творческом пути, в котором он подчёркивал свою связь с классической традицией. В откликах на поэтические вечера отмечались ирония и эротическая лирика. Подробно пребывание в Белграде было отражено в статье Н. Рыбинского «Преображённый поэт»:

«Нам пишут из Белграда. <...> Сейчас Игорь Северянин вместе со своей женой, молодой эстонской поэтессой Ф. М. Курт (так!), гостит в Белграде. Годы не прошли бесследно. Огонь революции опалил пышный серпантин придуманных слов, ветры изгнания сдули пудру претенциозности, — поэт вырос духовно; прежние юношеские наряды, в которых погоня за вкусом убивала самый вкус, ему уже не по плечу. Появилось в нём и то новое от подлинно прекрасного, что можно почерпнуть только из источников нашей классической поэзии. Но не только это. “Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан”. Оставаясь поэтом, Игорь Северянин преображается теперь в гражданина.

Я наблюдал за аудиторией, наполнявшей огромный зал университета на его вечере в Белграде. Программа из трёх больших отделений: первое отделение посвящено сатире на современность, второе — лирике, а третье — стихам о России. И когда поэт, бичуя разные вычурности и выверты современной “культуры”, как бы публично сжигает то, чему поклонялся, публика слушает его с интересом. Странной и новой кажется и его теперешняя простая и привлекательная манера чтения, без былых и неприятных завываний. Лирика же покоряет аудиторию, а стихи о России вызывают бурную манифестацию... Эта эволюция необыкновенно интересна».

По дороге из Герцеговины в Париж на перегоне между станциями Мостар и Яблоница ночью 24 января Северянин пережил вместе с Фелиссой железнодорожное крушение. В очерке «Гроза в Герцеговине» (1940) Северянин вспоминал:

«...Под железно-каменный грохот наш вагон с креном девяносто градусов, — в длину, — летел в бездну. Ирис [Фелисса Круут] падала головой вниз, я — ногами. В душе — чувство смерти. Страха, — я это утверждаю, — не было. Скорее, чувство обречённости. Возможно, мы просто не успели испугаться: падение продолжалось несколько секунд. Вагон внезапно во что-то упёрся. Меня треснуло головою о стенку. Удар был смягчён бархатной обивкой. Всё же синяк получился изрядный. Ирис никак не пострадала. Добавлю ещё один штрих: во время падения между нами, — это незабвенно, — произошёл следующий диалог:

— Кажется, гибнем?

— По всей вероятности, — спокойно отвечала она. Когда вагон прекратил падение и чемоданы очутились где попало, к счастью, не задев нас, Ирис, сидя где-то на двери или стенке вагона, может быть, на спинке кресла, — в точности не помню, — вынула из сумочки зеркало и туалетные принадлежности и стала приводить себя, как бы ничего не случилось, в порядок.

— Вы с ума сошли, — вспылил я. — Какой ерундой Вы занимаетесь! — Её хладнокровие граничило с бесчувственностью...

Тщетно пробовали мы раскрыть дверь, ютясь на площадке: она не поддавалась нашим усилиям. Наконец мимо нас спускавшимся к паровозу кондуктором мы были через разбитые двери извлечены наружу и стали в кромешной тьме карабкаться по скользкому откосу к полотну...»

В 1933 году Северянин вновь побывал в Югославии. 5 сентября 1933 года он написал там сонет «Дучич», посвящённый выдающемуся сербскому поэту. Этот сонет Северянин включил в книгу «Медальоны», вышедшую в Белграде в 1934 году. В книгу вошло сто «медальонов» о крупнейших поэтах и писателях всего мира, которых любил поэт.

Используя некоторые строки и образы стихотворений Дучича «Символ» и «Жена», Северянин мастерски соткал в своей книге единственный «медальон», посвящённый югославской поэзии.

«Классические розы»

В дни первого знакомства Северянина и Фелиссы Круут с Югославией в ноябре 1930 года крупнейшая русская газета Прибалтики «Сегодня» сообщила о том, что Русский культурный комитет в Югославии приобрёл и выпускает книгу Северянина «Стихи о России». Информация содержала одно из ранних названий будущей книги «Классические розы» (до того — «Чаемый праздник»). 1 января редактор газеты М. С. Мильруд получил более точные сведения от самого поэта, который в это время вместе с Фелиссой находился в Югославии: «Издательство при Державной комиссии приобрело у меня три книги: 1) “Классические розы” (Лирика 1922—30 гг.), 2) “Медальоны” (Сто сонетов о поэтах и композиторах), 3) “Lugne” (Роман в стихах в 3 частях)».

Судьба этих книг сложилась по-разному: Северянин дважды, в 1930 и 1933 годах, приезжал в Югославию, выступал в Академии наук, в Белградском университете с лекциями и концертами. В газетах появлялись фотографии, отчёты о выступлениях и большие интервью. В одном из них Северянин кратко изложил историю эгофутуризма, практически неизвестную тогда за рубежом. «Футуризм, основанный мною в России, резко отличался от футуризма Маринетти в Италии. Прежде всего, — говорил он,— объясню вам идейные различия между русским и итальянским футуризмом. Итальянский футуризм отрицал всякую традицию... <...> Между тем я в своём футуристическом манифесте оградил себя от итальянского влияния, специально подчеркнув свою идеологическую ориентацию на прошлое, своё принятие традиций. Став на такую позицию, я смог приступить к созданию эгофутуризма и школы эгопоэзии. Моей главной целью было утверждение своего Я и будущего. А главной доктриной стала Душа-истина».

Продолжая отмежёвываться от основателей кубофутуризма — Маяковского, Хлебникова, Каменского, Кручёных, — Северянин полемически заявлял: «Они сделали своим девизом то, что я порицал. Подобно итальянским футуристам, они порицали всё то, что связывало русский дух с прошлым».

Без сомнения, спустя 15 лет после совместных с кубофутуристами выступлений Северянин превратно излагал различие их программ, забывая о том широком интересе к архаическим и фольклорным пластам отечественной культуры, который был у Хлебникова, Маяковского, Каменского. Однако такое противопоставление только усиливало общее впечатление критиков и читателей о возвращении поэта из эгофутуристической молодости к традиционным ценностям русской литературы. С этим связано и предложение издать новую книгу в «Русской библиотеке».

До этого в серии были изданы книги классиков русской литературы в зарубежье — Амфитеатрова, Бальмонта, Бунина, Гиппиус, Куприна, Мережковского. Книга «Классические розы» вышла в сентябре 1931 года попечением югославской Академии наук (на последней странице обложки: «Издательская комиссия Палаты Академии наук»). Тираж 2500 экземпляров. Стихи предварялись посвящением Её Величеству королеве Югославии Марии и стихотворением в её честь. В качестве заглавного произведения было выделено стихотворение «Классические розы», на обороте страницы напечатан текст от автора: